Заперев двери, королева и принцесса Елизавета стали собираться в дорогу, помогая друг другу одеться.
Платья их отличались чрезвычайной простотой, а широкополые шляпы полностью закрывали лица.
Едва они закололи булавками шейные платки, вошел король в наряде камердинера.
Троих телохранителей выпустили из их тайника.
Затем все перешли в покои юной принцессы.
Она уже приготовилась к отъезду, а вот дофин еще не был одет.
Его разбудили, когда он только что уснул, и, поскольку было решено переодеть его для маскировки девочкой, он всячески противился, не желая надевать унижавший его наряд.
В конце концов он спросил, не для того ли это, чтобы сыграть какую-нибудь комедию.
Ему ответили утвердительно, и дофин, обожавший комедии, позволил нарядить его в женское платье.
Телохранителям дали последние указания.
До Бонди предстояло использовать лошадей г-на фон Ферзена.
В Бонди следовало взять почтовых лошадей.
Господин де Мальдан и г-н де Мутье, разместившись на козлах, будут расплачиваться с форейторами; прогонные форейторам составят тридцать су; обычно им платили лишь двадцать пять су, но, учитывая тяжесть кареты, прибавили еще пять су.
Если форейторы погонят лошадей быстро, то в награду получат еще десять су.
В любом случае им не станут платить больше сорока су: только король давал форейторам по целому экю в качестве прогонных.
Беглецы подсчитали, что, платя по тридцать или сорок су прогонных и двигаясь с самой что ни на есть средней скоростью, они доберутся до Шалона за тринадцать — четырнадцать часов.
Каждый обещал придерживаться намеченного плана.
Они подошли к двери и прислушались: снаружи все было тихо.
Беглецы начали выходить.
Вначале вышла принцесса Елизавета с дочерью короля.
Затем г-жа де Турзель с дофином.
Расстояние между двумя группами составляло двадцать шагов.
Один из телохранителей сопровождал дофина.
Навстречу им попался часовой.
Увидев принцесс, шедших впереди, он остановился.
— Ах, тетушка, — воскликнула юная принцесса, — мы пропали! Этот человек узнал нас.
Принцесса Елизавета ничего не ответила и продолжила путь.
Юная принцесса ошиблась: их не узнали, а если и узнали, то человек, узнавший их, был другом.
Часовой повернулся к ним спиной и пропустил их.
Уже через несколько минут г-жа де Турзель, обе принцессы и дофин подошли к фиакру, поджидавшему их на углу улицы Эшель.
Господин фон Ферзен замаскировался настолько хорошо, что принцессы не узнали его.
Зато он сразу узнал их и, спрыгнув с козел и распахнув дверцу, подсадил в фиакр.
В ту минуту, когда г-н фон Ферзен уже закрывал дверцу, мимо проезжал порожний фиакр; заметив стоящего собрата, кучер тоже остановился и завел с г-ном фон Ферзеном разговор о политике.
Господин фон Ферзен, человек сообразительный, блестяще поддержал беседу и, достав из кармана картонную табакерку, предложил своему коллеге понюшку.
Тот глубоко запустил пальцы в табакерку, долго и с наслаждением нюхал порошок, не сравнимый, по мнению Сганареля и Аристотеля, ни с чем, и после этого уехал.
Тотчас же появился король, который шагал неспешно, положив руки в карманы и переваливаясь с боку на бок, словно настоящий обыватель.
Следом за ним шел второй телохранитель.
По пути у короля оторвалась пряжка башмака; он не пожелал остановиться из-за такого пустяка, однако шедший сзади телохранитель подобрал ее.
Господин фон Ферзен пошел навстречу его величеству.
— А где же королева? — спросил он.
— Королева идет следом за нами, — ответил король.
И в свой черед сел в карету.
Все ждали королеву.
Прошло полчаса, а она все не появлялась.
Это были страшные полчаса.
Что же произошло?
Королева заблудилась.
Она уверяла своего провожатого, третьего телохранителя, что проход на улицу Эшель находится справа; он же уверял, но несмело, ибо едва знал Париж, что проход расположен слева; однако королева казалась настолько убежденной в своей правоте, что в итоге он уступил.
Они вышли к берегу реки, блуждали по набережным, перешли мост и углубились в Паромную улицу.
Наконец, королеве пришлось признать свою ошибку, однако они уже полностью сбились с пути.
Телохранитель был вынужден спрашивать дорогу к проходу на улицу Эшель, так что им пришлось второй раз пересекать площадь Карусели.
Под аркой они столкнулись с лакеями, несшими факелы, и быстро ехавшей каретой; чтобы не оказаться раздавленной ею, королева еле успела прижаться к стене.
Она узнала Лафайета.
Телохранитель бросился вперед, чтобы прикрыть ее.
Но она, резко отстранив его, ударила по колесу кареты одной из тех тросточек, какие женщины носили в те времена, и воскликнула:
— Прочь, тюремщик, я больше не в твоей власти!
Однако это лишь легенда.
Телохранитель, напротив, в своем рассказе утверждает, что королева, охваченная ужасом, отпустила его руку и бросилась бежать.
Он кинулся следом за ней, взял ее за руку и стремительно повлек за собой.
Быстрым шагом они миновали площадь Карусели, потом проход на улицу Эшель и, наконец, увидели поджидавший их фиакр.
Господин фон Ферзен бросился навстречу королеве и помог ей подняться в фиакр, где, вся дрожа, она рухнула на сиденье рядом с королем.
«Моя матушка, садясь в экипаж, — говорит в своих "Мемуарах" дочь короля, — наступила на ногу моему брату, нашедшему в себе силы не закричать».
Господин фон Ферзен остановил проезжавший мимо фиакр и нанял его для троих телохранителей.
Вскочив в него, они приказали кучеру следовать за первым экипажем.
Господин фон Ферзен, знавший Париж ничуть не лучше телохранителя, который служил королеве провожатым, не отважился углубляться в узкие городские улицы и, обогнув Тюильри, доехал до предместья Сент-Оноре.
Оттуда беглецы добрались до заставы Клиши.
В нескольких шагах от дома г-на Кроуфорда телохранители велели кучеру остановиться, расплатились с ним и отпустили фиакр.
Они должны были занять места на козлах и запятках королевской кареты.
Дорожная берлина стояла в назначенном месте.
Пересадка прошла быстро.
Господин фон Ферзен столкнул свой фиакр в канаву и сел на козлы берлины, его слуга сел верхом на одну из лошадей, запряженных цугом, и тронулся в путь.
Им понадобилось менее часа, чтобы добраться до Бонди.
Все складывалось великолепно.
В Бонди они застали двух горничных, которые должны были поджидать их в Кле.
Они приехали в наемном кабриолете, думая найти в Бонди почтовую карету.
Однако найти ее там им не удалось, и они купили у почтмейстера кабриолет за тысячу франков.
Перед тем как вернуться в Париж, кучер первого кабриолета дал своей лошади передохнуть.
В Бонди г-н фон Ферзен должен был покинуть их величества.
Он поцеловал руку королю, чтобы иметь право поцеловать руку королеве.
Господин фон Ферзен намеревался присоединиться к ним в Австрии.
Однако вначале он вернулся в Париж, чтобы узнать, что там происходит.
Затем ему предстояло незамедлительно отправиться в Брюссель.
Человек предполагает, а Бог располагает.
Два года спустя королеве отрубят голову на площади Революции.
Девятнадцать лет спустя г-н фон Ферзен погибнет во время бунта в Стокгольме: его до смерти забьют зонтиками пьяные бабы.
К счастью, завеса неизвестности скрывала от них будущее.
Они расстались, преисполненные надежды.
Господин де Валори сел верхом на почтовую лошадь и поехал вперед, чтобы заказывать лошадей.
Господин де Мальдан и г-н де Мутье заняли места на козлах берлины, которая помчалась вперед, увлекаемая шестеркой сильных лошадей.
Кабриолет следовал позади нее.
Господин фон Ферзен провожал глазами поднятый каретами вихрь пыли, прислушиваясь к грохоту их колес; затем, когда этот пыльный смерч улегся, а грохот затих, он в свой черед сел в карету, которую накануне пригнал в Бонди и в которую была запряжена четверка лошадей, только что доставивших сюда королеву.
Он был в платье кучера фиакра, что сильно удивило наблюдавшего за ним кучера кабриолета.
Это была еще одна неосторожность, которую следует добавить к тем, что мы уже отметили.
V
Скажем несколько слов о том, что происходило в Париже в тот момент, когда достославные беглецы брали почтовых лошадей в Бонди.
Мы присоединимся к ним в Монмирае, где подвесной ремень кареты, лопнувший на поле будущего сражения Наполеона, задержал их на целый час.
На сей раз мы позаимствуем все подробности из газеты Камиля Демулена.
В одиннадцать часов он возвращался из Якобинского клуба вместе с Дантоном, Фрероном и другими патриотами, и, никогда, по его словам, Париж не казался ему таким спокойным.
И в самом деле, на всем пути он повстречал лишь один патруль.
Он не удержался от замечания по этому поводу.
— Ты заставляешь меня задуматься, — ответил тот, к кому он обратился. — Прочти-ка, что мне сообщают в этом письме.
И он протянул Камилю и Дантону полученное им в тот вечер письмо, в котором его предупреждали, что король намеревается бежать этой ночью.
Они увидели карету г-на де Лафайета, выезжавшую из-под проездных аркад Лувра.
По всей вероятности, королева прошла в двадцати шагах от них.
Но это еще не все.
Цирюльник Бюзби, проживавший на улице Бурбон-Вильнёв, посетил этим вечером одного из своих друзей, стоявшего на часах у Тюильри, и услышал там разговоры о готовившемся бегстве короля и королевской семьи.
Вернувшись домой, он пересказал все эти слухи своей жене.
Однако та лишь пожала плечами.
На протяжении трех месяцев все кругом каждый день твердили одно и то же.
Цирюльник присоединился к мнению жены, разделся и лег спать.
Но, как только он оказался в постели, беспокойство начало одолевать его до такой степени, что, не слушая более слов жены, он снова оделся и бегом помчался будить своего друга Юше, булочника и сапера батальона Театинцев.