«Какие только средства двум этим прославленным гражданам [Друэ и Гийому] не пришлось испробовать и пустить в ход, либо чтобы срезать путь, уходя на проселочные дороги, которые ночной мрак делал сомнительными и опасными, либо чтобы спрятаться от отрядов гусар и драгун, рассеявшихся везде по следам карет, либо, наконец, чтобы преуспеть в задержании этих самых карет, своими собственными руками преградив им посредством перевернутой телеги, груженной мебелью, въезд на мост в Варение, по которому те могли ускользнуть, и одновременно разбудив членов муниципалитета, подняв на ноги национальную гвардию, да и что говорить, действуя в большей степени как ангелы-хранители, нежели как граждане-герои…»
Но не подумайте, что эти магистраты, называющие Друэ и Гийома гражданами-героями и ангелами-хранителями, были фанатичными республиканцами. Вовсе нет. Они были конституционными роялистами, и вот доказательство этому.
Двадцать второго июля того же года в Сент-Мену распространяется слух, что Национальная ассамблея хочет провозгласить отречение короля и учредить регентский совет, а то и превратить Францию в республику.
И тотчас же муниципальный совет Сент-Мену, тот самый совет, который с помощью Друэ и Гийома арестовал короля, собирается и составляет следующее обращение к Ассамблее:
«Мы с негодованием отвергаем всякую доктрину, имеющую целью сделать из Франции республику и клянемся в нерушимой верности всем указам, проистекающим из вашей мудрости, и прежде всего указам от 15 и 16 июля сего года, торжественно заявляя, что намерены сообразовывать с ними наше поведение как администраторы, магистраты, судьи, солдаты и граждане…»
Нет, повторяем, эти люди были конституционными роялистами, которые с таким воодушевлением пустились в погоню за королем и арестовали его лишь потому, что в отсутствие короля вероятной становилась республика.
Вернемся, однако, к нашему рассказу.
Когда король уехал, а Друэ и Гийом бросились в погоню за ним, г-н Дандуэн отдал своим драгунам приказ седлать коней и следовать за королевскими каретами.
Но приказ было легче отдать, чем исполнить.
Пистолетный выстрел, произведенный унтер-офицером, роковым эхом отозвался в сердцах, а вернее, в головах жителей Сент-Мену; национальные гвардейцы вооружились двуствольными ружьями; огромная толпа, бурливая и шумная, собралась перед почтовой станцией, то есть на той самой дороге, где должны были поехать драгуны вслед за королевскими каретами.
Между тем муниципальный совет призвал г-на Дандуэна немедленно явиться в ратушу.
Как только он приходит туда, от него требуют назвать свое имя и предъявить полученные приказы.
— Меня зовут Дандуэн, — отвечает он. — Я кавалер ордена Святого Людовика, командир роты первого драгунского полка. А вот полученный мною приказ.
И г-н Дандуэн кладет на стол следующий приказ:
Франсуа Клод Амур де Буйе, генерал-лейтенант королевской армии, кавалер королевских орденов, главнокомандующий войсками на Рейне, Мёрте, Мозеле, Мёзе и в прилегающих к ним местностях на границах с Пфальцем и Люксембургом, приказывает капитану 1-го драгунского полка, взяв сорок солдат названного полка, выйти 19 июня из Клермона, прибыть в Сент-Мену и 20 и 21 июня ждать там конвоя с деньгами, который будет передан ему для эскорта отрядом 6-го гусарского полка, следующим из Пон-де-Сом-Веля по Шалонской дороге. Драгуны и лошади будут располагаться на постоялых дворах по решению командира; командиру отряда будут возмещены расходы на фураж; сверх жалованья каждому драгуну будет выдано по пятнадцать су, считая их вместо походных.
Мец, 14 июня 1791 года.
В ответ г-ну Дандуэну заметили, что задержка, допущенная гусарами, которые должны были прибыть с армейской казной и доверить ее драгунам, породила беспокойство и вызвала определенное брожение в народе. И потому г-ну Дандуэну необходимо сию же минуту заявить, правда ли, что он прибыл с единственной целью дожидаться казны.
Господин Дандуэн своей честью поручился, что никаких иных заданий он не имел.
В этот момент в комнату, где заседал совет и допрашивали г-на Дандуэна, донеслись крики толпы.
Люди на площади требовали разоружить драгун.
— Вы понимаете, майор, — сказал мэр, — что, для того чтобы успокоить жителей, ваши драгуны должны сложить оружие; так что соблаговолите дать им приказ.
— Я дам им такой приказ, — ответил г-н Дандуэн, — если получу на это письменное требование.
Требование было составлено, г-н Дандуэн дал приказ разоружиться, и оружие драгун и сбрую их лошадей перенесли в ратушу.
В ту минуту, когда г-н Дандуэн и г-н Лакур, его заместитель, снова появились в дверях ратуши, выходящих на площадь, ожесточение толпы достигло апогея. Все кричали:
— Это предатель! Он обо всем знал заранее и обманул муниципалитет!
Обоих офицеров препроводили в местную тюрьму.
Тем временем гражданин Леге, офицер национальной гвардии, поместил под деревьями, стоявшими на углу Болотной улицы и улицы Лесных ворот, караул национальных гвардейцев, отобранных из самых лучших стрелков, и дал им приказ стрелять в любого человека, галопом выезжающего из города или въезжающего в него и не отвечающего незамедлительно на окрик часовых.
Через несколько минут после того, как этот приказ был отдан, распространился слух, что гусары из Пон-де-Сом-Веля обогнули город и Друэ и Гийом рискуют попасть к ним в руки.
Господин Леге ищет двух добровольцев, готовых отправиться вместе с ним, чтобы провести разведку дороги и узнать, как обстоят дела у Друэ и Гийома.
Два жандарма, Колле и Лапуэнт, предлагают себя в качестве добровольцев, и все трое отправляются на это задание.
Сразу после их ухода появляется пеший нарочный; он был послан из селения Ла-Нёвиль-о-Пон, и его, совершенно запыхавшегося, тотчас вводят в зал заседаний муниципального совета.
Он доставил письмо от муниципалитета селения Ла-Нёвиль-о-Пон, составленное в следующих выражениях:
«Господа, только что мимо нас прошел со стороны Шампани отряд гусар численностью от шестидесяти до восьмидесяти человек, направлявшийся, по их словам, в Варенн. Непонятно, что все это означает. Однако есть повод для опасений, и мы просим вас сказать нам, какие меры предосторожности следует принять. Пока мы выставим караул.
Имеем честь искреннейшим образом быть, господа, вашими покорнейшими и почтительнейшими слугами.
21 июня 1791 года, восемь часов вечера».
Посланца стали расспрашивать. Как выяснилось, гусары заблудились; это были солдаты господ де Гогела́ и Буде. Прибыв в Ла-Нёвиль-о-Пон, они взяли там проводника, который должен был провести их через Флоран и Ла-Шалад в Варенн.
В то время как муниципалитета Сент-Мену готовил ответ муниципалитету селения Ла-Нёвиль-о-Пон, раздалось пять или шесть выстрелов и послышались крики.
Члены муниципалитета выбежали из ратуши.
Случилось серьезное происшествие.
Как мы рассказывали, Леге, отдав приказ нескольким умелым стрелкам, которых он поместил в засаду под деревьями, стоявшими на углу Болотной улицы и улицы Лесных ворот, стрелять в любого человека, проносящегося мимо них галопом, отправился на разведку вместе с жандармами Колле и Лапуэнтом. Добравшись до деревни Ла-Гранж-о-Буа и встретившись на дороге с двумя жителями Сент-Мену, которые верхом на тяжелых пристяжных лошадях уехали вместе с Друэ и Гийомом, но не могли поспевать за ними и теперь возвращались в город, трое наших разведчиков узнали, что ничего неприятного, по крайней мере до селения Лез-Илет, с посланцами муниципалитета не случилось. Торопясь привезти эту хорошую новость, Леге и его спутники уже в темноте въехали в город галопом и не ответили на окрики стрелков, сидевших в засаде. Те открыли огонь, и все трое всадников попадали на землю: один был убит, другой — тяжело ранен, а третий, Леге, получил несколько крупных дробинок в плечо и руку.
Это происшествие произвело на всех тяжелое впечатление; многие горожане решили вернуться к себе домой, но народ перегородил улицы, так что всем, кто находился на Ратушной площади, пришлось оставаться на ней до утра. Однако окна домов иллюминировали, чтобы сделать повторение происшествий, подобных случившемуся, невозможным.
Около полуночи патруль национальных гвардейцев приводит в муниципалитет нарочного, посланного из Шалона и доставившего следующий приказ:
«Именем Национального собрания всем честным гражданам приказывается задержать берлину с упряжкой из шести лошадей, где, как подозревают, находятся король, королева, принцесса Елизавета, дофин и дочь короля, Я был послан в погоню за берлиной городскими властями Парижа и Национальным собранием, но, чересчур устав для того, чтобы обольщаться надеждой, что мне удастся настичь ее, я ради достижения этой цели спешно выслал вперед предъявителя настоящего приказа, поручив ему принудительно использовать полицейские силы, дабы облегчить задержание любых карет, в которых могут находиться враги нации.
Внизу этого письма были приписаны следующие слова:
«Удостоверяю, что ознакомился с полномочиями г-на Байона, и обязуюсь сопровождать человека, которого мы приведем.
Еще ниже было написано:
«Настоящее распоряжение будет передаваться по эстафете вплоть до Сент-Мену, где надлежит навести справки о двух берлинах, которые должны были прибыть туда между шестью и семью часами вечера.