кта, и я не стал бы отдавать приказ об их сооружении, если бы не думал о том, что эта мера явилась бы средством для поощрения архитектуры. Я хотел бы стимулировать искусство скульптуры во Франции, прибегнув к помощи этих триумфальных арок, на сооружение которых отводится десять лет. Г-н Денон представит мне соответствующий план. Министру внутренних дел надлежит воздвигнуть другую триумфальную арку на площади Этуаль. Описание всех представленных проектов должно быть четким и понятным. В одном проекте должно быть описание арки, посвященной победе при Маренго, другая арка должна быть посвящена Аустерлицу. Я хочу, чтобы была сооружена арка в каком-нибудь другом месте Парижа, которая будет аркой Мира, и еще одна — арка Религии. Построив эти четыре арки, я ожидаю развития искусства скульптуры на ближайшие двадцать лет».
Когда временная покорность врагов предоставляла Наполеону краткую передышку, он использовал ее для того, чтобы ознакомиться с прогрессом в общественных работах. Он часто возглавлял комиссии, составленные из людей, компетентных в этих вопросах. Таким образом Наполеон украсил различными памятниками и старую, и новую Францию, некоторые из них были достойны Древнего Рима; построил дороги, каналы, мосты, фонтаны и гавани. Ему удалось восстановить или заново построить множество заводов и фабрик самой различной направленности, способствуя тем самым значительному развитию национальной промышленности.
Наполеон — удовлетворенный ходом событий, полный гордости за патриотизм нации — получал высшее наслаждение от своей завидной судьбы и счастливого развития общества.
Результатом последних побед стало возникновение новых королевств и великих княжеств в Германии.
Вполне естественно, что Наполеон был вынужден искать поддержку в собственной семье. Принц Жозеф, его старший брат, был посажен на трон в Неаполе; принц Луи, другой брат, получил корону Голландии. Принц Мюрат, его шурин, получил великое княжество Берг, составленное из провинций, отданных Пруссией; принц Евгений стал вице-королем Италии.
В то же самое время Наполеон хотел в интересах родины связать их общими узами, используя для этого договоры, которые бы все время напоминали им об их происхождении и об обязательствах перед Францией. Учреждение княжеств и герцогств в Италии было результатом той же системы. Новая династия нуждалась в поддержке промежуточного класса, в частности, более заинтересованного в стабильности государственных институтов власти, а также в твердости и величии трона, который мог бы определить, по выражению Наполеона, цели, соответствующие интересам великой империи.
Император пожаловал герцогство Гасталла своей сестре, принцессе Полине Боргезе. Провинция Невшатель была поднята до уровня княжества, и верховная власть там была передана маршалу Бертье, старейшему товарищу Наполеона по оружию. Архиканцлер империи Камбасерес стал князем Пармы; архиказначей Лебрен — князем Плэзанса; Талейран — Беневентским князем; и Бернадотг — князем де Понте-Корво.
В Италии было образовано двенадцать герцогств. Они не обладали какой-либо властью, но содержание каждого из них обходилось в шестьдесят тысяч франков, взятых из государственных доходов, зарезервированных для императора. Это были герцогства Далмация, Истрия, Фриуль, Кадора, Беллуна, Конельяно, Тревизо, Фелтре, Бассано, Винчение, Падуя и Ровиго.
Неаполитанское королевство объединяло еще четыре герцогства: Гаета, Отранто, Тарнтум и Режио, не считая княжества Беневент и Понте-Корво. Эти две маленькие территории были включены в состав Неаполитанского королевства, к большому неудовольствию папского правительства, которое претендовало на владение ими.
Прежде чем приступить к описанию событий, которые назревали в Пруссии, я скажу несколько слов о личной жизни Наполеона с тем, чтобы стали известны методы его работы, его привычки и порядок, установленный в управлении императорским дворцовым хозяйством.
Как правило, я приносил императору утренние газеты, пока он заканчивал одеваться. Я зачитывал ему те статьи, на которые он указывал мне, или те, которые, как я думал, заинтересуют его. Чтение газет почти всегда вызывало у него отдельные замечания, а иногда и краткие письменные указания или даже приказ одному из его министров.
Его главный врач, Корвисар, или его придворный хирург, Иван, часто присутствовали в его спальной комнате, когда он одевался. Император любил разговаривать с Корвисаром. Он принимал его скорее ради непринужденной беседы, чем для обсуждения состояния своего здоровья, на которое он мало обращал внимания. Ему нравилось поддразнивать доктора по поводу бессилия медицины. Затрагивая эту тему, он обычно засыпал его градом критических замечаний, полных сарказма и колкостей. Корвисар защищался от этих нападок с редким присутствием духа; он всегда был готов остроумно ответить. Признавая несовершенство медицинской науки, он в то же время отстаивал ее пользу и оказываемые ею услуги с такой силой аргументации, что подготовленные фразы, полные сарказма, так и не слетали с уст Наполеона.
Поскольку я веду разговор о докторах, то, возможно, воспользуюсь этим случаем, чтобы поговорить о физическом состоянии Наполеона. Его организм от рождения был крепким, и меры, которые он принимал еще со времен юности, чтобы раз и навсегда отказаться от плохих привычек, еще более укрепили его. Он обладал всеми преимуществами билио-сангвинического темперамента. Этот вид темперамента, несмотря на некоторые недостатки, считается наилучшим. Я никогда не видел Наполеона больным; он только изредка был подвержен желчной рвоте, никогда не оставлявшей каких-либо последствий, естественно оздоровлявшей и очищавшей его организм. Некоторое время он опасался, что поражен болезнью мочевого пузыря, так как разреженный воздух в горах вызывал у него болезненное мочеиспускание.
Органы Наполеона были настолько чувствительными, что малейший дурной запах был достаточен для того, чтобы сильно испортить ему настроение. У него было настолько остро развито чувство обоняния, что он мог обнаружить близость подземного прохода, подвала или канализационной трубы, или запах, исходивший из весьма отдаленных мест, который не воспринимался никем из сопровождавших его лиц.
Я слышал, как он говорил, обсуждая этот вопрос, что обычно чувствовал себя очень несчастным в те дни, когда четырем или даже шести человекам приходилось спать вместе в одной постели.
Он испытывал желание получить хотя бы приблизительные знания об анатомии. И с этой целью доктор Корвисар принес ему несколько восковых анатомических моделей, представлявших части сердца и желудка. Император отвел целый час на изучение этих моделей сразу же после своего второго завтрака, но все это вызвало у него такое отвращение, что он почувствовал тошноту. Он тщетно пытался воспрепятствовать протесту своего организма, но все же был вынужден отказаться от анатомических уроков. Тем не менее, тот же самый человек, объезжая поле битвы после кровавого сражения, не испытывал отвращения, соприкасаясь с ранами самого отвратительного вида и запаха. Он часто спешивался с лошади и клал руку на грудь раненого, чтобы убедиться в том, что тот еще дышит; с помощью своих офицеров он обычно поднимал раненого и прикладывал к его губам бутылку с коньяком, которую его слуга Рустам всегда носил с собой.
Возможно, кто-нибудь будет склонен поверить, если подобная гипотеза может быть принята, что его тело в какой-то степени принимало участие в работе мысли.
Когда на острове Святой Елены его гроб был вскрыт через двадцать лет после погребения, Наполеон казался спящим. Его зубы сохранили свою белизну; его борода и ногти, казалось, выросли после его смерти. Его руки не потеряли жизненного вида: они были гибкими и не поддавались вдавливанию.
Наполеон был очень внимателен к вопросу личной гигиены. Он часто принимал ванну, массировал щеткой руки и широкую грудную клетку и любил подшучивать над полнотой своих грудей. Его слуга заканчивал массаж, с силой натирая щеткой его спину и плечи; но бывало и так, что он заставлял Рустама, который был физически намного сильнее слуги, заниматься этим делом. Для умывания он обычно тратил очень много воды из серебряного таза, который, судя по его размерам, мог легко сойти за кадку. Из бутылки с одеколоном он смачивал губку и проводил ею по волосам, а оставшуюся жидкость выливал на плечи.
Наполеон всегда носил зеленый или синий мундиры. Он не переставал носить мундир, пока ему не говорили, что он уже порядком износился. Сначала денежное содержание на его одежду было установлено в размере шестидесяти тысяч франков; он уменьшил эту сумму до двадцати тысяч. Он любил повторять, что дохода в двенадцать тысяч франков и лошади ему вполне достаточно. Он часто вспоминал времена, когда был простым артиллерийским лейтенантом и экономил, чтобы не залезать в долги, особенно когда на его попечении оказался брат Луи, которого он воспитывал и полностью содержал. Он осуждал своего адъютанта и высших офицеров императорского двора, которые вручали предметы роскоши офицерам более низкого ранга, приставленным к особе императора. Тем не менее он любил, когда его окружение демонстрировало блеск и великолепие с некоторой долей помпезности. Он часто говорил тем, кого щедро одаривал: «Соблюдай экономию и даже будь скуповатым дома; будь великолепен на публике», — он сам следовал этому правилу.
Никто не был более скромен в вопросе одежды, чем он, или в отношении еды, да и всего другого, что касалось его лично. Он рассказывал мне однажды, что, будучи совсем молодым офицером, иногда ездил из Парижа в Версаль в так называемых дворовых каретах, которые были разновидностью дешевых омнибусов (весьма удобных, добавлял он обычно), и в которых он знакомился с очень приятными людьми. Вот только эти омнибусы не были способом быстрого передвижения для путешественников, поскольку путь от Парижа до Версаля они преодолевали за пять часов.