Г-н Тюренн был вполне милым человеком, хотя и слишком высокого мнения о себе. Он был большим говоруном и к тому же англоманом, что навело императора на мысль называть его «мой лорд Кинсчтер» (тот, кто не может замолчать); но он был неплохим рассказчиком, и иногда его величество с удовольствием выслушивал его истории о текущих событиях в Париже.
Когда граф Тюренн заменил графа Ремюза в кабинете главного хозяина гардеробной, то, чтобы не превышалась сумма в двадцать тысяч франков, которую его величество разрешал тратить на одежду, он добился предельно возможной экономии в количестве, ценах и качестве вещей, необходимых императорскому двору. Я не знаю, действительно ли это соответствует истине, но для того, чтобы точно выяснить прибыль поставщиков императора, он отправился на различные фабрики Парижа с образцами перчаток, шелковых чулок, веточек алоэ и т. п.; если это правда, то это делает честь усердию и честности г-на де Тюренна.
Я мало знал о графе Сегюре, главном церемониймейстере. Среди обслуживающего персонала императорского двора говорили, что он был высокомерен и несколько резок, но все же проявлял вежливость и интеллигентность. У него были тонкие черты лица и благородная внешность.
V. Поля сражений (1805–1807)
Меневаль
План императора состоял в том, чтобы направить маршем различные корпуса в самый центр Германии с тем, чтобы воспрепятствовать соединению русских и австрийских войск и дать бой каждому из союзников в отдельности.
23 сентября 1805 года император отправился в Сенат, чтобы осудить тройственную коалицию Австрии, России и Англии и объявить о своем выезде в армию. Во время отсутствия Наполеона принцу Жозефу было поручено возглавить Сенат и другие органы власти. 24 сентября император покинул Париж в сопровождении императрицы Жозефины, которую он потом оставил в Страсбурге с ее двором и г-ном де Тале Ираном. Он направил армию, собранную на морском побережье, маршем прямо на Рейн.
Констан
Император доехал без остановок до самого Страсбурга, и через день после его прибытия в этот город армия стала шеренгами переходить через мост Кель.
Вечером, накануне этого перехода, император приказал генералам появиться на берегу Рейна на следующий день ровно в шесть часов утра. За час до этого рандеву его величество, несмотря на проливной дождь, один подошел к верхней части моста, чтобы убедиться в исполнении отданного им приказа, и стоял там на посту под дождем совершенно неподвижно, пока первые дивизии не начали шеренгами переходить мост.
Он настолько промок, что дождевая вода, лившаяся с его одежды вниз под лошадь, образовала маленький водопад; его треугольная шляпа с поднятыми полями поникла сзади на его плечи, напоминая большие фетровые шляпы угольщиков Парижа. Генералы, которых он поджидал, столпились вокруг него; и когда он увидел, что все собрались, то заявил им: «Все идет хорошо, господа; это новый шаг, сделанный в направлении наших врагов».
На пути в Аугсбург император, который двигался впереди, развил такую скорость, что обслуживающий персонал не поспевал за ним; и, соответственно, он провел ночь без слуг и без багажа в самом лучшем доме очень бедной деревни. Когда мы добрались до его величества на следующий день, он встретил нас со смехом и пригрозил, что передаст нас военным полицейским как отставших от своей армии солдат.
30 сентября 1805 года император писал (из Страсбурга):
«Мой кузен (Евгений, вице-король Италии)!
Здесь начались военные действия. Этим вечером был взят в плен вражеский патруль легкой кавалерии из Розенберга. Это были первые пленники, которых мы захватили. Однако Уес был сожжен, снова ни одного объявления о себе, но мы движемся усиленным маршем и противник, видимо, пребывает в полной растерянности от направления, скорости и решительности нашего продвижения. Возможно, в течение этой недели будет масса новостей. Здесь, в письме, найдешь приложенное (отсутствует) воззвание, которое зачитывалось сегодня как приказ дня. Австрийский император (Франц I) прибыл в свою армию, провел большое совещание… но, узнав, что наша армия, вместо того чтобы быть в плачевном состоянии, не только готова встретить его должным образом, но все еще маневрирует в тылу его флангов, вернулся в Вену в своем дилижансе. Принц Карл сейчас должен быть в Италии. До меня поздно доходят новости, что происходит с тобой, где ты находишься. Из твоего письма я с удовольствием вижу, что ты снабжаешь армию всем возможным. Если у тебя будет время, обследуй озеро Лаго-Маджоре вплоть до подножья горы Симплон, чтобы я представил себе точную картину всех тех мест. После того, как ты закончишь это обследование, сделай еще одно у подножья горы Сен-Готард; в твоем возрасте рекогносцировка протекает медленно и остается в голове на всю жизнь. Организуй вооруженную полицию и используй все ресурсы, чтобы можно было охранять пленников… Я приказал корсиканскому легиону двинуться в путь и присоединиться к армии. Не знаю, кто мне сказал, что легион все еще в Легхорне. Это возмутительно, что он находится там, когда он может быть полезен тебе в Милане. По другим слухам, эта армия находится где-то еще. Я писал тебе, чтобы ее как следует одели, если именно отсутствие одежды не дает ей возможности двинуться в путь…
С того момента, когда военные действия начнутся в Италии, станет ясно отношение Пруссии к России. Великая армия разделена на корпуса по пятьдесят тысяч человек в каждом, можешь только себе это представить. Воинские отряды будут предоставлены Баварией, Баденом, Хем Дармштадтом, Виртембергом и усилены французскими солдатами. Подобные новости произведут должное впечатление на итальянцев и нейтрализуют массу порочащих слухов, которые противник, не упуская случая, распускает повсюду. Я направил генералу Мену, Моро де Сен-Мери, принцессе де Люиньи (так в оригинале), архиепископу в Генуе и в Рим отдельные выдержки из этих новостей. Они важны только для того, чтобы подбодрить их. Они успокоят их и в то же время опровергнут лживые слухи… Мой главный штаб будет находиться в Луисберге на Вехте…
P.S. Императрица находится также в Страсбурге со своими придворными дамами. Она чувствует себя хорошо. Наполеон».
Меневаль
Французская армия стала полным хозяином на высотах, господствовавших над Ульмом, 16 октября 1805 года.
Когда этот славный подвиг завершился в Ульме, наш военно-морской флот постигло величайшее бедствие. В то время, как наша великая армия во главе с императором, разбив наголову противников на континенте, продолжала свой триумфальный марш на Вену, блестящий объединенный флот, которому предстояло охранять переход флотилии через Ла-Манш в Булонь и реализовать самые большие надежды, встретил свою гибель у мыса Трафальгар.
Потребовалась блестящая победа под Ульмом и перспектива успешной серии дальнейших операций, подготовленных Наполеоном, чтобы как-то утешить его после этой катастрофы, которая отложила на неопределенное время все надежды на разгром английского флота. Император понимал, что единственным средством, оставшимся у него, являлись организация Обширной континентальной блокады и принятие мер, которые бы обеспечили ее эффективность.
Утром 2 декабря 1805 года солнце сияло во время битвы при Аустерлице. С самого рассвета император, оседлавший коня, был со своими маршалами, окружавшими его, пока туман полностью не рассеялся. Затем по сигналу Наполеона каждый маршал галопом отправился к своему корпусу.
Скоро раздался звук первого пушечного выстрела. С высоты холма императоры Австрии и России видели полный разгром своих армий. Эта битва — одна из величайших, в которых когда-либо побеждал Наполеон, — завершила кампанию, продолжавшуюся два месяца.
Констан
Как только стало ясно, что победа при Аустерлице одержана, император поспешил отправить курьера Муста ша во Францию, чтобы объявить новость императрице, которая в то время находилась в замке Сен-Клу.
Было девять часов вечера, когда прибыл курьер. Императрица, которая с величайшим нетерпением ждала новостей из армии, бросилась к окну, торопливо распахнула его, и слова «победа» и «Аустерлиц» громко прозвучали в ее ушах. Стремясь поскорее узнать подробности, она стремглав бросилась вниз по лестнице, сопровождаемая придворными дамами; и Мусташ, до предела возбужденный, рассказал о чудесной победе и вручил ее величеству письмо императора. Прочитав письмо, Жозефина сняла с пальца красивое бриллиантовое кольцо и отдала его курьеру. В этот день бедняга Мусташ проскакал более 150 миль и был настолько изнурен, что его пришлось снимать с лошади и укладывать в постель при помощи четырех человек. Его последняя лошадь, которую он, несомненно, жалел меньше предыдущих, пала замертво прямо во дворе замка.
Меневаль
На следующий день у наших аванпостов появился принц Лихтенштейна Ион, чтобы попросить Наполеона дать согласие на встречу с императором Австрии. После некоторого колебания Наполеон согласился на встречу, но, проводив принца, не мог удержаться, чтобы не сказать: «Этот человек заставляет меня совершить большую ошибку. Конференции можно проводить, но не сразу после сражений. Сегодня мне следовало быть только солдатом. Мне следовало довести до конца свою победу, а не слушать слова мира».
4 декабря, в девять часов утра, Наполеон сел на коня и в сопровождении маршала Бертье, высших офицеров штаба и части охраны отправился на согласованную ранее встречу. На место встречи он прибыл раньше императора Австрии, который вскоре подъехал в открытой карете, сопровождаемый принцем Лихтенштейна Ионом, несколькими фельдмаршалами и генералами своей армии и эскортируемый эскадроном венгерской кавалерии. Император подошел, чтобы встретить императора Австрии, и обнял его. Они остановились у костра, а их свиты удалились к другим кострам, зажженным неподалеку, но на таком расстоянии, чтобы никто из свиты не слышал, о чем говорят два монарха. Переговоры продолжались примерно два часа, и оба монарха пришли к соглашению о перемирии и об основных условиях мира. Император Австрии попросил, чтобы перемирие также распространялось и на русскую армию. Наполеон согласился при условии, что русские покинут Германию, Прусскую и Австрийскую Польшу и вернутся в Россию.