Наполеон. Годы величия — страница 64 из 88

Тем временем король Рима рос, обретая все большую силу и красоту под бдительным оком госпожи де Монтескье, любившей его как собственного сына и заботившейся о нем сверх всякой меры. Каждое утро его приносили к матери, которая держала его при себе, пока одевалась. В дневное время, в перерывах между уроками музыки и рисования, Мария Луиза обычно отправлялась в комнату юного короля и, присаживаясь около него, занималась каким-нибудь рукоделием.

Часто вместе с нянькой, которая следовала за ней с ребенком, она приходила с сыном к отцу, занятому работой. Когда сообщали о прибытии сына, Наполеон обычно вставал с кресла и шел к дверям, чтобы встретить его. В это время никому не разрешалось входить в его кабинет; нянька была вынуждена оставаться снаружи, а Марию Луизу он просил, чтобы она сама принесла ребенка в кабинет. Мария Луиза настолько не доверяла самой себе, что боялась взять ребенка из рук няньки.

Наполеон обычно спешил встретить ее и забирал ребенка в свои руки, унося его в кабинет и осыпая поцелуями. Этот кабинет, который был местом рождения столь многих искусных планов и маневров, предназначенных для того, чтобы отразить атаки наших внешних врагов, и стольких многих грандиозных планов правительства, очень часто был молчаливым свидетелем отцовской нежности Наполеона. Я часто наблюдал за императором, когда он был рядом с сыном. Он усаживал сына на колени, а сам садился на свою любимую кушетку около камина, полку которого украшали два замечательных бронзовых бюста Сципиона и Ганнибала, чтобы читать какой-нибудь важный доклад. Или, прижимая сына к груди, подходил к письменному столу, чтобы подписать депешу, каждое слово которой должно было быть взвешенным. Наделенный чудесным даром концентрации, Наполеон был способен в одно и то же время и заниматься серьезными делами, и предаваться детским забавам. Иногда, отложив в сторону срочные дела, он ложился на пол около своего обожаемого сына и играл с ним, словно сам был ребенком.

Наполеон распорядился, чтобы ему изготовили маленькие фигурки для наглядного проигрывания в кабинете военных маневров. Это были фигурки из красного дерева, различных цветов и разной длины. Эти фигурки, на верхушках которых были вырезаны узоры, изображали батальоны, полки и дивизии. Когда император хотел проверить новые войсковые комбинации или новые военные передислокации, он пользовался этими деревянными фигурками, которые расставлял на ковре, разложенном на полу, чтобы получить большее поле для маневрирования. Иногда сын приводил его в изумление, когда с серьезным видом рассматривал позиции, занятые этими фигурками, словно готовился к проведению одного из хитроумных маневров, который обеспечит ему победу в будущем сражении.

Ребенок, лежавший на полу рядом с отцом и с интересом смотревший на цветные фигурки, напоминавшие ему его игрушки, в какое-то мгновение дотрагивался до них ручкой и приводил в полный беспорядок в тот самый решающий момент сражения, когда противник вот-вот должен быть разбит. Но настолько сильным у Наполеона было присутствие духа и так сильна была его любовь к сыну, что он не позволял себе терять душевного равновесия при виде всего того беспорядка, который устраивал сын, разрушая на полу его стратегические комбинации, и довольствовался тем, что, не проявляя нетерпения, расставлял фигурки вновь в установленном им порядке.

Император привык в одиночестве усаживаться за стол во время второго завтрака. Но госпожа де Монтескье обычно в это время приносила короля Рима к отцу. Наполеон брал его на колени, ласкал и забавлялся тем, что прикладывал свой бокал к губам ребенка и, смеясь от всего сердца, журил сына за то, что тот гримасничает, когда жгучая капля вина попадает ему на язык. Однажды, когда ребенок уже раскрыл рот, чтобы получить кусочек какого-то кушанья, предложенного ему отцом, Наполеон отвел руку и повторил эту маленькую шутку во второй раз. Однако в третий раз юный принц отвернулся, упрямо отказываясь от лакомого кусочка. Когда император выразил удивление по поводу поведения сына, госпожа де Монтескье объяснила, что ребенку не нравятся люди, которые пытаются обмануть его, и добавила: «Он гордый и чуткий ребенок!»

«Он гордый и чуткий? — повторил император. — Это замечательно. Именно потому, что он такой, я люблю его!» Наполеон, обрадованный, что его сын обладает такими двумя качествами, нежно обнял его. В такие непродолжительные моменты император забывал и о своих заботах, и об общественных делах.

Мать Наполеона

Наполеон, бывший лучшим среди отцов, иначе чем хорошим сыном и не мог быть, проявляя к матери неизменную уважительную любовь.

В присутствии других лиц его нежное отношение к матери совмещалось с чувством уважения и серьезностью внимания к ней. Он представил доказательство этого, доказательство, которое эта почтенная женщина ценила превыше всего, когда он назначил ее генеральной патронессой благотворительных организаций. Мать Наполеона была римско-католической матроной, как в облике, так и в степенном ее характере. Преуспевание не вскружило ей голову, так же, как и несчастье не сломило ее. Над ее бережливостью подшучивали, но ее дети знали, что она всегда готова помочь им из личных средств.

Когда императора сослали на остров Святой Елены, мать выслала ему полный отчет о собственном денежном состоянии и просила его располагать всем тем, что у нее имеется. Это предложение матери Наполеон не принял. Когда кто-то сказал ей в то время, что, предлагая все свое состояние сыну, она тем самым подвергает себя нищете, она ответила следующим образом: «Какое это имеет значение? Когда у меня ничего не останется, я возьму свою палку и пойду просить милостыню для матери Наполеона».

Дарю

В кабинете министров произошла смена министров, факт, который до последнего времени случался очень редко. И действительно, во времена правления Наполеона министры практически не менялись. Лишь министерство иностранных дел не принимало участия в этой устоявшейся традиции. Злоключения, испытываемые в связи с тревожным состоянием наших отношений с Европой, вызывали необходимость время от времени менять направление внешней политики. Вследствие этого граф Дарю стал министром иностранных дел, сменив на этом посту г-на Маре.

Если, с одной стороны, Наполеон испытывал глубокое уважение к графу Дарю, то, с другой стороны, нельзя сказать, что он чувствовал к нему личную симпатию. Он ценил его работу и всегда отмечал его полезную деятельность, но он никогда не испытывал к нему безграничного доверия. Что касается г-на Дарю, то его отношение к императору было отмечено исключительной сдержанностью.

В последний год жизни этот министр оказал мне честь, рассказав, что, когда он шел на прием к императору, то, готовый к любой неприятности, клал в карман ключ от своего письменного стола, чтобы в случае малейшего недовольства со стороны Наполеона вручить ему этот ключ с просьбой вскрыть письменный стол и забрать его семейные документы. «Тогда бы он увидел, — продолжал г-н Дарю, — сравнив реестр моих владений до прихода к нему на службу с нынешним состоянием моих финансовых дел, что я не разбогател, использовав какие-нибудь незаконные методы».

Констан

Дома

Мария Луиза была очень красивой женщиной. У нее была великолепная фигура, величественная манера держаться, свежий цвет лица, светлые волосы и выразительные голубые глаза; ее маленькие ручки и ножки вызывали восхищение всего императорского двора. Ее фигура, возможно, была слегка полноватой; но она сбросила лишний вес во время пребывания во Франции, тем самым став более грациозной и красивой. Таков был ее внешний вид.

В общении с непосредственным окружением она проявляла любезность и сердечность; и удовольствие, которое она получала от свободы этого общения, сказывалось на выражении ее лица, становившегося оживленным. Но на публике она оставалась чрезвычайно застенчивой; торжественность официальных мероприятий парижского общества сама по себе отталкивала ее; как и все люди, не наделенные природным высокомерием и поэтому всегда чувствующие себя неловко в обществе, Мария Луиза, как правило, во время официальных приемов выглядела очень скованной и подвергалась в связи с этим несправедливой критике. Но, как я уже говорил, ее холодность проистекала скорее всего от ее чрезмерной скромности.

Сразу же после приезда во Францию Мария Луиза очень страдала от этой скованности в собственном поведении. Это настроение молодой принцессы можно легко понять, учитывая то обстоятельство, что она так неожиданно оказалась в совершенно новом обществе, к обычаям и вкусам которого была обязана приспосабливаться. Хотя ее высокое положение должно было, естественно, привлекать к ней внимание всего мира, особенности этого положения вынуждали, чтобы именно от нее исходила инициатива в любой попытке пойти навстречу для установления контакта. Именно это обстоятельство объясняет возникшие трудности в ее ранних отношениях с придворными дамами. После того как с ними установились близкие отношения и молодая императрица выбрала из их круга друзей со всей непринужденностью своего юного сердца, исчезли ее надменность и скованность, проявлявшиеся только по случаю официальных церемоний.

Мария Луиза обладала спокойным и вдумчивым характером; не требовалось больших усилий, чтобы возбудить ее чувствительную натуру, и тем не менее, хотя она легко поддавалась чувствам, она ни в коей мере не была экспансивной. Императрица получила образование, отличавшееся тщательностью и продуманностью, у нее был развитой ум, а ее вкусы — простыми. Она была само совершенство.

Воодушевляемая собственным добрым сердцем, императрица Мария Луиза стремилась сделать окружавших ее людей счастливыми, а ее благотворительные деяния долго оставались предметом обсуждения, и прежде всего та деликатная манера, с которой она их совершала. Каждый месяц она брала из суммы, предназначенной для ее гардероба, десять тысяч франков для бедных, но этим она не ограничивала свою филантропическую деятельность; она всегда радушно и с большим интересом принимала тех, кт