Было самое время покинуть это опасное место, из которого оставался лишь один выход — в узкую, извилистую улицу, захламленную пылавшими балками, упавшими с крыш, и горевшими столбами. Среди нас возникло недолгое замешательство, во время которого кто-то предложил завернуть императора с головы до пят нашими плащами и таким образом пронести его вдоль этого опасного переулка. Это предложение император отверг и решил проблему сам, шагнув в горящие дебри, и, сделав два или три отчаянных прыжка, оказался в безопасном месте.
Неистовствовавшие негодяи, которых наняли, чтобы все поджигать, предали огню плававшие по Москве-реке баржи, нагруженные пшеничными зерном, овсом и другими продуктами. Были замечены солдаты русской полиции, которые разжигали огонь просмоленными копьями, а в печки некоторых домов закладывали снаряды, которые, взрываясь, ранили многих наших солдат.
На улицах грязные женщины и пьяные, отвратительного вида мужчины подбегали к горящим домам и выхватывали пламеневшие головешки, которые они разносили в разные концы города. Наши солдаты были вынуждены постоянно выбивать эти головешки из их рук рукоятками сабель, чтобы помешать им бросить головешку в уцелевший дом. Император издал приказ о том, чтобы этих поджигателей, застигнутых на месте преступления, вешали на столбах на городских площадях; и местные жители падали ниц вокруг этих виселиц, целуя ноги повешенных и осеняя себя крестом. Подобный фанатизм трудно себе представить.
Меневаль
Император покинул Кремль пешком, в сопровождении своих офицеров, через одни из больших кремлевских ворот, без каких-либо происшествий. Добравшись до набережной Москвы-реки, он сел верхом на лошадь и благополучно доехал до Петровского дворца, где провел два дня, а затем вновь вернулся в Кремль.
Возвратившись в Москву, император не ограничился только заботами об удовлетворении нужд армии, но и выделил время для своей удивительно многогранной деятельности. Он широко раскрыл двери для несчастных жителей столицы России, которые остались в городе, но, в результате пожара, оказались в состоянии крайней нищеты, лишенные пристанища и крова. Наполеон дал указание распределить между ними провизию и деньги. Он проявил заботу о раненых русских и опекал с гуманной целью различные учреждения Москвы. Среди них он оказывал покровительство воспитательному дому, который посетил сам, пожелав встретиться с генералом Тутолминым, директором этого заведения, и попросил последнего ознакомить его с положением дел в подведомственном генералу общественном институте. Наполеон также посетил больницы, где обнаружил нехватку самых необходимых вещей. Он распорядился собрать в одном месте все имевшиеся в наличии медицинские средства и учредил что-то вроде медицинского агентства во главе с главным хирургом армии, уважаемым доктором Ларреем.
Одним словом, Наполеон делал все, что было в его силах, чтобы помочь этому несчастному городу, в котором воцарилась анархия, а также по возможности сохранить для армии продовольственные и материальные ресурсы. Приезд французского генерального консула в России, г-на де Лессепса, который прибыл из Санкт-Петербурга в Москву, чтобы присоединиться к императору, дал Наполеону возможность учредить городской муниципалитет и районные комитеты, составленные из местных жителей, но во главе которых был поставлен г-н де Лессепс.
Когда прекратился пожар, то в подвалах, в которые не проник огонь, были обнаружены запасы вин, коньяков, муки, печенья, картофеля, солонины, сахара, кофе и чая. Найденное продовольствие обеспечило достаточные ресурсы питания.
Констан
В свою новую резиденцию император прибыл ночью и там с нетерпением ожидал того времени, когда пожар в Кремле будет потушен, намереваясь вновь вернуться туда, поскольку царский дворец в Петровском парке, предназначенный для увеселений, оказался неудобным для его величества. Благодаря активным и самоотверженным действиям батальона императорской гвардии Кремль был спасен от разрушительного пожара, и император дал сигнал о выезде из Петровского дворца в Кремль.
Для того чтобы вернуться в Москву, нужно было проехать через лагерь, точнее, через лагеря армии. Мы двигались по холодной и грязной земле, среди разорения и разрухи.
Меневаль
Наполеон написал письмо императору Александру и поручил отвезти его брату русского посла в Штутгарте, который в это время был в Москве. Почти в то же самое время император направил генерала Лористона к Кутузову, главнокомандующему русской армии, под предлогом предложения о перемирии, но со вторым письмом царю. Кутузов, представив дело так, что он обязан запросить инструкции из Санкт-Петербурга, просто переправил документ в северную столицу России. И все попытки вырвать Александра из-под британского влияния остались бесплодными и не дали никаких результатов.
Констан
Когда мы возвращались в Москву, ветер донес до нас запах гари, горячий пепел попадал нам в рот и глаза. Москва не оказалась покинутой, как мы думали. Когда мы вступили в город, выяснилось, что примерно двадцать тысяч жителей блуждают среди развалин. Эти люди находились в состоянии крайней нужды; в огородах осталась самая малость овощей, и их с жадностью поглощали сырыми. В то же время многие из этих несчастных созданий в разное время дня и ночи бросались в Москву-реку, чтобы выбрать пшеничное зерно из барж, потопленных по приказу Ростопчина. Такова была общая картина отчаяния, мимо которой император был вынужден проезжать, чтобы добраться до Кремля.
Апартаменты в Кремле, которые он занял, были просторными и хорошо освещенными, но в них почти отсутствовала мебель; походная железная кровать Наполеона тут же была поставлена в его спальной комнате, точно так же, как и во всех замках, завоеванных им в победных военных кампаниях. Окна его комнаты выходили на Москву-реку, и из них можно было ясно видеть продолжавшиеся в различных районах города пожары, которые разгорались вновь в одной части города, как только были потушены в другой.
Однажды вечером его величество сказал мне, тяжело вздохнув: «Эти мерзавцы не оставят камня на камне». Я не думаю, что еще в какой-либо стране было столько глупцов, как в Москве. Император был очень раздражен их присутствием в городе и как-то в сердцах воскликнул: «Бог ты мой! Неужели они повсюду будут следовать за нами?»
Меневаль
Из новостей, полученных из Санкт-Петербурга, стало ясно, что город охвачен паникой, возникшей из-за того, что там опасались появления французских войск после взятия ими Москвы. Поскольку, вследствие отчаянного маневра со стороны Наполеона, эта новая столица русской империи могла оказаться в его власти, то из Санкт-Петербурга были вывезены архивы и ценные веши, а императорский двор и самые знатные семьи уже готовились выехать из города. Сожженная пожаром Москва, казалось, давала знать, что Россия решила сопротивляться нашей армии вплоть до смерти.
Несмотря на все это, пристрастие Наполеона к Александру было столь велико, что император все еще лелеял надежду, что сможет привлечь на свою сторону царя, раскрыв ему глаза на истинные интересы России, вопреки назойливости и угрозам врагов Франции. Александр вскоре поймет, считал Наполеон, эгоизм воинствующих адвокатов Великобритании, в интересах которых антифранцузская коалиция каждый раз самым глупым образом вступала в войну.
Эта надежда в очередной раз не оправдала себя. Прошел почти месяц, но из Санкт-Петербурга никакого ответа получено не было. Наполеон был вынужден признать, что горько ошибался, надеясь, что Александр вступит с ним в переговоры с целью заключения мира.
Констан
Когда мы вновь обосновались в Кремле и возобновили наш обычный образ жизни, то несколько дней провели в состоянии идеального спокойствия.
Император казался менее печальным, и, соответственно, те, кто окружал его, несколько приободрились. Казалось, что мы вернулись с военной кампании и вновь принялись за обычные занятия городской жизни; но если иногда император и позволял себе оказаться в плену подобной иллюзии, то она очень скоро рассеивалась при виде Москвы из окон его апартаментов. Когда он направлял свой взгляд в окно, было видно, что его угнетают самые печальные предчувствия, хотя он более не проявлял такого сильного раздражения, как во время своего первоначального пребывания в Кремле, когда вокруг него полыхало пламя пожаров, вынудивших его покинуть Кремлевский дворец. Он пребывал в состоянии гнетущего спокойствия измученного заботами человека, который не может представить себе, каким образом пойдут его дела.
Дни в Кремле тянулись очень долго, пока император ждал ответа Александра, который так никогда и не был получен. В этот период я заметил, что император постоянно держал на своем столе книгу Вольтера «История Карла XII».
Император был жертвой своего административного гения даже среди руин этого великого города: для того, чтобы отвлечь свой ум от тревожного состояния, он занялся организацией городского муниципалитета и уладил все вопросы, связанные с обеспечением Москвы продовольствием на зимний период.
Меневаль
6 октября император распорядился начать подготовку к эвакуации тех раненых, которые могли перенести транспортировку. В то же самое время из Москвы были вывезены трофеи, состоявшие из ценных исторических реликвий, изъятых из Кремля.
Тем временем Кутузов готовился атаковать передовые части под командованием Мюрата, короля Неаполитанского, воспользовавшись устным обещанием ему, что обе армии будут занимать соответствующие позиции до возвращения князя Волконского, который отправился в Санкт-Петербург, чтобы вручить Александру письмо Наполеона. Внезапная атака почти всей русской армии на наши аванпосты вынудила Наполеона принять решение о начале эвакуации. План Наполеона состоял в том, чтобы отступить к Смоленску, а затем в Литве обосноваться на зимних квартирах, чтобы подготовиться к возобновлению военных действий весной. Необычная суровость преждевременно наступившей зимы помешала реализовать эти планы.