[1279]. Однако убедительных доказательств этой версии не было.
На российский престол вступил старший сын Николая I — Александр II. В дипломатических кругах заговорили о возможных изменениях во внешней политике Российской империи и скором завершении войны. Правда, первые документы и шаги нового царя свидетельствовали о продолжении государственного курса, который был при прежнем монархе. Несмотря на это, в середине марта 1855 года в Вене возобновились переговоры между Австрией, союзниками и Россией об условиях окончания войны[1280]. Российскую делегацию представляли Александр Горчаков и Владимир Титов.
Заседания в Вене шли своим чередом, но прорыва, который мог бы удовлетворить все стороны, достичь не удавалось. Австрийский министр иностранных дел Буоль стремился найти способ разрешить проблемы, приведшие к войне. Он осознавал, что продолжение конфликта будет иметь в последующем самые пагубные последствия для Австрии. Но, как полагали все, аргументы дипломатов должны были подкрепляться гулом артиллерийской канонады и победными реляциями. Севастополь оставался в руках у русских. Союзники не хотели терять свое лицо и прилагали максимум усилий, чтобы его захватить. Каждая из сторон ожидала решительного военного успеха, чтобы сторговаться на самых выгодных для себя условиях.
В превосходный солнечный день 16 апреля 1855 года начался официальный визит главы французского государства в Великобританию. В этот день императорская чета на военном корабле Pélican покинула гавань Кале и отправилась в сторону Британских островов[1281].
Через несколько часов на пирсе Дувра, окутанном туманом, Наполеона III и Евгению под звуки Partant pour la Syrie встречал принц Альберт. Отобедав в Lord Warden Hotel, высокие гости в сопровождении принца Альберта в специальном железнодорожном составе направились в Лондон. На всем пути движения поезда Наполеона III и императрицу приветствовали толпы англичан. Они прибыли на Bricklayers Arms Station в Лондоне и в открытой коляске в сопровождении конного эскорта поехали через весь город к станции Paddington, где их ждал другой специальный поезд, доставивший в Виндзорский замок.
По ходу движения по улицам Лондона Наполеон III с огромным удовольствием показывал Евгении места, где он жил и останавливался, а английская публика, заполнившая все улицы, внимательно рассматривала императора французов и его прелестную супругу. От множества острых женских глаз не ускользнули элегантность и манеры императрицы, ее клетчатое платье, серая накидка и превосходная соломенная шляпка[1282].
В Виндзоре их встречала королева Виктория, которая провела высоких гостей по замку и показала их персональные апартаменты. Наполеон III и Евгения спали в кроватях, декорированных буквами «N» и «E». Причем кровать, в какой ночевал император, была той же, в какой спал царь Николай I во время своего визита в Англию в 1844 году[1283].
Неожиданно, в подтверждение слов супруга, королева Виктория обнаружила, что Наполеон III приятный и общительный человек. «Я не могу выразить, какие неописуемые эмоции наполнили меня: как многое [все] кажется похожим на чудесный сон»[1284], — записала вскоре в свой дневник королева Виктория. «Он [Луи Наполеон] очень спокойный. Его голос низкий и мягкий. Ничто не может быть более вежливым или любезным или более воспитанным, чем манера Императора — настолько все наполнено тактом»[1285], — продолжала королева.
Виктории импонировали не только манеры Наполеона III, но и его чувство достоинства и уважения. Она находила его «способным на доброту, привязанность, дружбу и благодарность»[1286]. «Император… очень экстраординарный человек, несомненно обладающий выдающимися качествами… удивительным самообладанием, редкой уравновешенностью, даже изяществом, огромным обаянием и вообще по своему характеру больше напоминающий немца, а не француза»[1287], — отмечала королева.
Она даже допускала мысль, что он был мистическим человеком, обладавшим незаурядным мужеством, стремлением к достижению поставленной цели, самодостаточным и в высшей степени таинственным. Кроме того, он во всем и всегда полагался на свою звезду, как сам говорил, и «верил во всякие предзнаменования и тайные знамения своей судьбы»[1288].
В честь высоких гостей был дан банкет, который, как говорит Кристофер Хибберт, «был устроен в зале Ватерлоо. Правда, в тот вечер из чувства такта его называли картинной галереей, чтобы не вызывать у гостей неприятных ассоциаций. Принц Альберт, склонный к грубоватым, но остроумным шуткам, заметил по этому поводу, что примет все меры безопасности на тот случай, если во время визита в Виндзор императора Бонапарта Георг III перевернется в гробу»[1289].
Веселье было в самом разгаре. Хозяева и гости Виндзора станцевали кадриль — Виктория с Наполеоном III, а принц Альберт с императрицей Евгенией. После кадрили под звуки вальса император галантно танцевал с четырнадцатилетней принцессой Викторией, старшей дочерью королевы и принца Альберта. «Как странно думать, что я, внучка Георга III, танцевала с императором Наполеоном, племянником злейшего врага Англии, а ныне моим ближайшим союзником, да притом танцевала в зале Ватерлоо! И этот союзник всего-то шесть лет тому назад проживал в моей стране как нищий, позабытый всеми изгнанник»[1290], записала в свой дневник королева.
Наполеон III был ласков и обходителен с детьми королевской четы. Особенно приятно Виктории было увидеть, как император общается с ее тринадцатилетним сыном Эдуардом, будущим английским королем Эдуардом VII.
Королева также была в восторге от императрицы Евгении. В своем дневнике королева записала следующее: «Ее манера — самая прекрасная вещь, какую я когда-либо видела. Она была такой нежной, грациозной и доброй… такой обаятельной и скромной»[1291]. При этом Виктория отметила, что в Евгении есть твердость, решительность и мужество. Обе царствующие женщины прониклись взаимной симпатией, переросшей в крепкую дружбу на всю жизнь. Наполеон III стал кавалером ордена Подвязки и поклялся в верности английской королеве и дружбе двух великих наций[1292].
Члены британского кабинета внушали Виктории, что сближение с Францией требует времени и осторожности. Однако в ходе переговоров в присутствии премьер-министра Палмерстона и министра иностранных дел Кларендона Наполеон III высказывался за самые тесные отношения между двумя странами. Он пытался развеять в глазах британцев опасения о возможных сепаратных переговорах с Россией. Целью союзников, по его словам, должна быть полная победа и послевоенное устройство таким образом, чтобы оно устраивало обе страны и исключало конфликты в Европе[1293].
Когда королева попыталась выяснить намерение императора лично отправиться в Крым и возглавить армию, он посетовал на инерцию командования и боязнь высшего генералитета взять на себя инициативу. Виктория и члены британского правительства, в свою очередь, отговаривали императора от этой затеи.
Через несколько дней на приеме у лорд-мэра Лондона, Наполеон III поблагодарил британцев за гостеприимство, которое они оказали ему в ходе визита и в те времена, когда он вынужден был жить на островах в изгнании. По его мнению, Франция и Англия придерживались единой точки зрения на политические и гуманитарные вопросы, стоявшие перед континентом. Интересы двух наций были переплетены посредством идей, которые сильнее, чем «батальоны и корабли… под их командованием». Что касается ситуации в Крыму, завершил свое выступление император, то «мое присутствие среди вас сегодня свидетельствует о моем неизменном стремлении к сотрудничеству в целях завершения войны и обеспечения „почетного“ мира»[1294]. Бурные аплодисменты, последовавшие после речи Наполеона III, подвели своеобразный итог официальному визиту главы французского государства в Великобританию.
В тот же вечер публика в театре Ковент-Гарден под звуки гимнов двух стран овацией встретила венценосных особ, которые приехали насладиться оперой Бетховена «Фиделио»[1295]. Королева Виктория, принц Альберт, политики и широкая общественность были очарованы французами и были склонны видеть во Франции доброго друга и партнера.
Наполеон III и императрица Евгения пригласили королеву Викторию и принца Альберта посетить Всемирную выставку в Париже. 21 апреля 1855 года императорская чета вернулась во Францию. По итогам визита Наполеон III написал королеве письмо, в котором выразил свою глубокую благодарность за прекрасный прием и сообщил, что «ввиду некоторых обстоятельств» он отказался от мысли поехать в Крым, чтобы возглавить там военную операцию против России[1296]. Кроме того, он выразил надежду, что скоро вновь встретится с королевой и принцем Альбертом на Всемирной выставке в Париже.
Однако через несколько дней королева Виктория и принц Альберт были чрезвычайно обеспокоены состоянием здоровья императора и императрицы. Днем 28 апреля 1855 года в Париже, на пути к Булонскому лесу, на Наполеона III было совершено покушение. Стрелявшим оказался двадцативосьмилетний итальянский революционер Джованни Пьянори