[1339]. Некоторые отказались сделать это, но многие воспользовались амнистией и вернулись во Францию. Так, в Алжире только 306 человек из 11 000 заключенных по делу о восстании в июне 1848 года остались отбывать наказание, а в тюрьмах Кайенны — 1058 человек из 11 201 узника арестованные после государственного переворота в декабре 1851 года[1340]. Император распорядился, чтобы получили прощение также военнослужащие, которые были уличены в воинских преступлениях.
На головы государственных чиновников, армейских командиров посыпались награды и почести. Персиньи и Фульд стали кавалерами высшей награды — большого Креста ордена Почетного легиона, генералы Канробер, Рандон и Боске получили маршальские жезлы.
Кроме того, Наполеон III и императрица Евгения объявили, что они берут под свое покровительство и содержание всех законнорожденных детей, появившихся на свет 16 марта 1856 года, то есть в один день с Принцем империи[1341]. Император и императрица пожертвовали деньги для благотворительных организаций, больниц и детских приютов. Многим артистам, художникам, композиторам были установлены пенсии.
Императрица Евгения с Принцем империи.
Художник Ф. К. Винтерхальтер, 1857
18 марта 1856 года в тронном зале дворца Тюильри Наполеон III принял иностранный дипломатический корпус, который вручил официальные поздравления от имени глав зарубежных государств[1342]. На имя Наполеона III и Евгении приходили поздравления со всех концов Европы и мира. Отмечалась роль императора в восстановлении мира на континенте, а рождение наследника трона стало гарантией благополучного развития Франции на благо всей Европы. В Крыму на позициях союзников и русской армии прозвучали многочисленные артиллерийские выстрелы в честь появления на свет сына Наполеона III[1343].
Рождение Принца империи совпало с последними днями работы Парижского конгресса. Его участники высказали дружное поздравление императору французов. В честь подписания мирного договора Париж украсился праздничной иллюминацией, и по всему городу были развешены флаги стран, принявших участие в конгрессе[1344].
Церемония крещения Принца империи прошла в соборе Парижской Богоматери 14 июня 1856 года. Среди подарков, какие получил младенец, было и золотое яблоко от крестного отца, папы Пия IX. Крестной матерью стала королева Швеции[1345]. В этот день Париж был празднично расцвечен. Были подготовлены масштабные гулянья. Как пишет Ридли, «старт для вечерних торжеств и ночному фейерверку дал сам император, который выпустил ракету с террасы министерства по морским делам»[1346].
Окончание Крымской войны и подписание мирного договора не остались незамеченными во Франции. В честь подписания парижского трактата Наполеон III организовал шикарный прием и бал для участников конгресса и дипломатического корпуса во дворце Тюильри.
Тем не менее всеобщие улыбки и взаимные любезности на балу не могли скрыть того факта, что открывалась новая эпоха в истории Европы, в которой слишком много противоречий и нерешенных вопросов. Уже в ходе конгресса французская дипломатия показала, что не была сторонницей слишком жесткой линии против России, это вызвало недовольство у Англии и Австрии[1347].
Франция полностью проигнорировала желание Великобритании продолжить войну с Россией и ограничилась весьма умеренными территориальными требованиями к побежденным. Более того, Наполеон III, Валевский и другие высшие лица Франции весьма дружески общались с русскими участниками конгресса и высказывались в духе того, что не существует особых препятствий для нормализации и более тесных отношений между двумя державами.
Британский кабинет был также недоволен тем, что министр иностранных дел Франции граф Валевский предложил объединить дунайские княжества Молдавию и Валахию[1348]. Наполеон III резонно предположил, что объединение этих княжеств приведет к созданию сильного восточноевропейского государства, которое может стать отличным буфером и противовесом Австрии, России и Турции. Это государство могло бы находиться под сильным французским влиянием, поскольку в Париже было много эмигрантов из этих земель. Они с воодушевлением принимали французские предложения об объединении княжеств[1349].
Австрия, Англия и Турция выступили однозначно против. Они предпочитали видеть два независимых княжества, хотя и проводивших единую внутреннюю политику под международной опекой. Российское правительство солидаризировалось в этом вопросе с Парижем и поддержало объединение Молдавии и Валахии. Правда, в Петербурге рассчитывали доминировать в княжествах и там противостоять Австрии и Турции.
Франция также поддержала предложение премьер-министра Пьемонта Кавура рассмотреть в ходе конгресса «итальянский вопрос»[1350]. Это была болезненная тема для Австрии. Вся сущность политики Вены в Крымскую войну сводилась к тому, чтобы сохранить австрийское влияние на Апеннинах и не дать возможности сардинцам заручиться международной поддержкой для дальнейшего распространения своего влияния в итальянских государствах и их объединения в одну страну.
Пьемонт выступил за вывод австрийских и французских войск из Папской области и проведение там реформ, а также за преобразования в Королевстве обеих Сицилий[1351]. Особый упор сардинцы делали на вывод австрийских войск и демократизацию итальянских территорий.
Австрийцы были противниками рассмотрения «итальянской проблемы». В Вене разумно связывали официальный визит Виктора Эммануила II и Кавура во Францию в ноябре 1855 года и чрезмерную активность делегации Пьемонта на Парижском конгрессе. Венский кабинет полагал, что две страны могли бы достигнуть негласных договоренностей по Италии за счет Австрийской империи. Опасения австрийских дипломатов еще больше окрепли, когда Валевский благосклонно отнесся к предложению о проведении реформ в Риме и выводе иностранных войск из папских владений. Австрийцы отказались высказываться по этому поводу, ссылаясь на то, что конгресс неправомочен рассматривать «итальянские проблемы».
Следующей инициативой французской дипломатии стало предложение о выводе английских и французских войск из Греции. Французы явно рассчитывали на подрыв британского влияния на Пелопоннесе и укрепление там своих позиций. Они акцентировали внимание на том, что Греческое королевство должно оставаться под международными гарантиями[1352].
В свою очередь британцы противодействовали французам в отношении малых государств, прежде всего Бельгии. Париж был недоволен, что в Бельгии нашли убежище многие французские политические эмигранты, которые активно поднимали свой голос против действовавшей во Франции системы власти. Раздражение в Лондоне и Берлине вызывали постоянная активность правительства Наполеона III по отношению к Брюсселю и желание Парижа дезавуировать все договоренности после наполеоновских войн в отношении Бельгии.
В Пруссии желание Наполеона III развязать дискуссию вокруг Бельгии понимали однозначно — как попытки Франции прибрать к рукам левый берег Рейна. Гарантий Пруссии со стороны России, которые действовали ранее, сейчас, в условиях послевоенного времени, могло быть уже недостаточно, поэтому в данном вопросе Берлин рассчитывал на поддержку из Лондона. Королева Виктория и ее правительство неоднократно давали знать бельгийскому королю и правительству, что Англия остается неизменным гарантом независимости и сторонником нейтралитета Королевства Бельгия.
Несмотря на это, французская дипломатия озвучила ряд предложений, которые нашли понимание и поддержку высоких договаривавшихся сторон, а именно: принципы в области прав нейтралов, свободы мореходства и торговли, каперства и морской блокады[1353]. Эти предложения легли в основу международных и национальных правовых актов. Многие из них продолжают действовать до настоящего времени.
Более того, британский министр Кларендон предложил формализовать международную систему посредничества и арбитража для предотвращения вооруженных конфликтов между европейскими государствами[1354]. Участники конгресса выразили одобрение в принципе, но несогласие в частности. Они не захотели ограничивать «права и свободу действий своих стран».
Весьма емкую характеристику политики Наполеона III в этот период дал Дебидур. По его мнению, «начиная с 1856 года стремление распространить принцип национальностей стало у Наполеона III настоящей мономанией. Если Александр I желал некогда основать политическое равновесие Европы на братском союзе монархов, то Наполеон III мечтал установить его путем соглашения и группировки эмансипированных национальностей, причем каждая из них должна была составить независимое государство. Но подобно русскому монарху, он исходил из отвлеченной идеи и недостаточно заботился заранее о средствах ее осуществления. Он не сознавал отчетливо, что представляют собой национальности, делу которых он желал служить, насколько широко простирались их права и честолюбие, в какой мере было возможно осуществление их стремлений. Как и Александр I, он обладал неспокойным умом и нерешительным характером, он любил хитрить, как будто для забавы сплетал противоречивые проекты, поддавался поочередно самым противоположным влияниям, испытывал внезапно страх в процессе выполнения задуманных им планов, обычно останавливался или пытался остановиться на полпути и странным образом смешивал в своей политике заботы об интересах династии с гуманитарными мечтами»