Это мнение, высказанное в конце XIX века, о событиях, последовавших после покушения 14 января 1858 года, можно с некоторым отклонением назвать выводами по «горячим следам». Еще в древности говорили, что большое видится издалека, поэтому на один из ключевых моментов истории Европы стоит посмотреть с более дальнего расстояния. В изложении Ридли, уже в конце XX века, события представлены следующим образом: «Луи Наполеон возобновил свои приготовления к союзу с Пьемонтом. Император был намерен провести секретные переговоры за спиной своего министра иностранных дел. В марте он посылает доктора Конно в Турин с якобы частным визитом, но снабжает его секретной инструкцией, в соответствии с которой Конно должен был предложить Виктору Эммануилу II и Кавуру совместное участие Франции и Пьемонта в войне против Австрии, чтобы вынудить австрийцев покинуть Северную Италию и присоединить Ломбардию и Венецию к Сардинии. В этих целях, но не в последний раз, император использовал Евгению как агента в тайной дипломатии. В мае она „подсказала“ пьемонтскому послу Нигра, что Италия должна быть разделена на три государства: Северная Италия, Центральная Италия и Неаполь. Луи Наполеон также предложил, чтобы принц Наполеон женился на дочери Виктора Эммануила II, принцессе Марии Клотильде. Виктору Эммануилу II и Кавуру нравилась идея совместной войны против Австрии, но для уточнения всех обстоятельств необходимо было разговаривать непосредственно с императором. Луи Наполеон, не ставя в известность Валевского, устроил секретную встречу с Кавуром в Пломбьере, куда он в июле 1858 года снова отправился принимать воды»[1475].
Вечер вторника, 21 июля 1858 года. Клонившееся на запад яркое солнышко на безоблачном голубом небосклоне заливало своим светом далекие вершины Вогезов и лесные массивы. Сквозь листву деревьев пробивались солнечные лучики, которые достигали земли, богато поросшей сочной изумрудной травой. Кристально чистый лесной воздух пронизывали звуки веселого щебетания птиц.
По лесной дороге в окрестностях курортного городка Пломбьер легко катил, слегка покачиваясь на рессорах, элегантный фаэтон. Когда он остановился, из него вышли два хорошо одетых господина. Давно уже о чем-то увлеченно беседуя, они не обратили никакого внимания на идиллию окружавшего их живописного леса. Продолжая негромкий разговор, прошли несколько шагов. Остановившись, один из них красивой резной тростью стал что-то рисовать на земле, пытаясь убедить собеседника. Через несколько мгновений второй господин, который молча слушал и смотрел на рисунки, мягко дотронувшись до руки говорившего, кивнул в знак согласия, и они вернулись к ожидавшей их карете. Через полчаса экипаж был в Пломбьере у входа в Grand Hotel. Пассажиры стали прощаться. Один из них, подавая руку, негромко произнес: «Доверьтесь мне, как я доверяю Вам»[1476].
Так завершилась секретная встреча Наполеона III и премьер-министр Пьемонта Кавура[1477]. Встреча, от которой зависела судьба многих государств и миллионов людей.
В Турине с тревогой получили сообщение о покушении на императора французов[1478]. Двор Виктора Эммануила II и правительство Пьемонта были в замешательстве. Сейчас они хотели услышать только одно — что в этом покушении не замешаны итальянцы. Однако на следующий день пришло сообщение с именами террористов — все оказались итальянцами[1479].
Ситуация стала угрожающей. Кавур распорядился срочно ужесточить контроль на границе и усилить внимание к неблагонадежным лицам.
20 января Валевский жестко потребовал от сардинского кабинета закрытия газет, поддерживавших Мадзини, и решительного усиления борьбы с революционерами[1480]. Более того, вскоре Виктору Эммануилу II поступило личное послание от Наполеона III, в котором император также, не особо стесняясь в выражениях, требовал закрыть революционные издания[1481].
Король и Кавур давно боролись с Мадзини и его сторонниками. Они были не в восторге от всех этих бунтарей, от них можно было ожидать чего угодно. Однако сейчас речь шла об основах свободы слова и прессы. Эта была та грань, через которую не мог переступить либеральный премьер-министр. Кабинет Кавура внес в парламент проект дополнительного закона, ужесточавшего ответственность за террористическую деятельность, но не тронул закон о печати[1482].
Тем не менее Виктор Эммануил II и Кавур были уязвлены приказным тоном, каким с ними разговаривали французы. Они заявили, что в случае необходимости с оружием в руках будут отстаивать независимость и основы королевства, даже если для этого потребуется уйти в горы[1483]. Их ответ был полон достоинства и отваги. Отношения между двумя государствами обострились. Через месяц в Париже пересмотрели свою позицию. Наполеон III согласился с аргументами пьемонтцев и даже выразил восхищение Виктору Эммануилу II за смелость, с которой тот возражал ему[1484].
Именно в этот момент появились конфиденциальные предложения императора французов о совместной борьбе против Австрийской империи и послевоенном обустройстве Апеннинского полуострова. После обмена посланниками и секретными письмами по данному вопросу получило развитие предложение Наполеона III провести в июле 1858 года тайные консультации в Пломбьере.
Наполеон III приехал в Пломбьер 30 июня 1858 года[1485] и традиционно остановился в Grand Hotel. Кавур покинул Турин 11 июля 1858 года и отправился на отдых в Женеву к своим друзьям, графу и графине де Ла Рив. Однако 19 июля он тайно пересек по подложным документам границу с Францией и добрался до Страсбурга. Здесь он пересел на поезд, который шел до Пломбьера. В курортный городок добрался вечером 20 июля и утром на следующий день отправился в Grand Hotel[1486]. Здесь, в покоях императора, они беседовали более четырех часов. В это время императору доставили срочную телеграмму из Парижа от Валевского с сообщением, что Кавур тайно пересек границу Франции в Страсбурге[1487]. Можно себе только представить лицо Наполеона III, когда он читал телеграмму своего министра иностранных дел.
Общий смысл переговоров сводился к следующему. Франция готова заключить союз с Пьемонтом против Австрийской империи. По мере готовности обе страны вступят в войну с австрийцами и быстрыми победами вынудят последних покинуть Центральную и Северную Италию. В результате Ломбардия, Венеция, герцогства Модена, Парма и Лукка, а также папские владения Романья и Марке присоединятся к Сардинскому (Пьемонтскому) королевству. Сардиния преобразуется в Королевство Северная Италия. Великое герцогство Тоскана и папская провинция Умбрия объединятся под скипетром тосканского дома в Королевство Центральная Италия. Остальные территории Центральной Италии объединяются с Римом и остаются во владении папы Пия IX. Королевство обеих Сицилий преобразовывается в Неаполитанское королевство и остается во владении Фердинанда II. Наполеон III не скрывал, что не будет возражать, если со временем у руля королевства станет его кузен Мюрат[1488].
В качестве платы за помощь Сардинии император потребовал присоединения к Франции герцогства Савойя и графства Ниццы с прилегавшими районами[1489]. Во времена Первой империи обе территории входили в состав Франции. Кавур не был против передачи Савойи, но запротестовал в отношении Ниццы[1490]. «Ницца, — с жаром возразил Кавур, когда император заговорил о ней, — это итальянская земля. Если мы откажемся от нее, то как насчет принципа национальности?»[1491]. На что Наполеон III ответил: «Это второстепенные вопросы, о которых нужно будет позаботиться позже»[1492].
Послевоенные расклады в общих чертах стали понятны и получили осязаемые очертания. Однако проблема лежала в несколько иной плоскости. Франция хотела стать союзником Пьемонта и выступить против Австрии только в условиях оборонительной войны. Иначе действия Франции будут трактоваться как захватнические и направленные на перекраивание карты Апеннин и Европы. В этой связи необходимо было обеспечить либо поддержку великих держав (Великобритании, Пруссии и России), либо их нейтралитет.
У Наполеона III не вызывало сомнения, что в войне между Францией и Австрией Россия ни при каких обстоятельствах не станет оказывать помощь последней. Петербург затаил обиду. После встречи в Штутгарте с Александром II император только укрепился в этом мнении.
Австрия ощущала поддержку Великобритании, которая хотела сохранить status quo в Италии. Однако в Англии укрылись многие итальянские революционеры и либералы, а также были сильны позиции тех, кто считал, что пора итальянцам дать возможность самим решать свою судьбу. Если Австрия первой начнет войну, то это только усилит позиции сторонников освобождения Италии.
Наиболее сложным представлялось предсказать поведение Пруссии. Австрия входила в состав Германского союза, правилами которого предусматривалось, что все его члены должны прийти на помощь любому немецкому государству в случае внешней угрозы. Иными словами, если Франция и Пьемонт первыми объявят войну Австрийской империи, то на помощь Вене придут Пруссия, Бавария, Саксония, Вюртемберг, Гессен, Франкфурт, Гамбург и другие.