.
Тем временем в июне 1862 года в Париже появился новый прусский посол Бисмарк. Наполеон III и Бисмарк ранее уже несколько раз встречались (в августе 1855 года в Париже и в ходе конференции по Невшателю в 1857 году), поэтому император и императрица приветливо встретили нового посла.
Бисмарк придерживался взглядов укрепления Пруссии и занятия ею главенствующего места не только в Германии, но и в Центральной Европе. Для этого, он полагал, необходимо всячески укрепить союз с Францией, и не скрывал этого. Однако его пребывание в качестве посла в Париже было кратким. Через несколько месяцев король Вильгельм I отозвал Бисмарка в Берлин и назначил министром-президентом Пруссии. Новый глава прусского правительства должен был найти выход из затянувшегося конфликта между королем и прусским парламентом (ландтагом). Наполеон III наградил отбывавшего домой Бисмарка орденом Почетного легиона[1713].
Образование итальянского королевства вызывало противоречивые чувства. С одной стороны, французы способствовали объединению Италии, но действия Турина по отношению к папскому престолу и его владениям возмущали католиков и консерваторов. С другой стороны, в Риме продолжали присутствовать французские войска, что делало «римский вопрос» еще более щекотливым в отношениях между двумя государствами.
Первое время Наполеон III продолжал вынашивать планы по созданию отдельного Пьемонтского королевства, федерации Центральной Италии и Неаполитанского королевства. Кроме того, он не одобрял политику итальянских властей в отношении Пия IX и его владений. Хотя, не афишируя на публике, он не был против, чтобы Рим в конечном итоге стал частью Италии. В этом вопросе он руководствовался общественным мнением. В своем письме старому другу графу Арезе от 2 января 1863 года император так охарактеризовал свои намерения в отношении Рима: «Римский вопрос всегда был камнем преткновения. Этот вопрос рассматривается слишком легковесно в Италии, но во Франции и в Европе к нему относятся очень серьезно, и он не зависит от моих личных обязательств. Общественное мнение во Франции не будет благоприятствовать оставлению Рима. Поэтому мы должны смириться с ожиданием событий, которые принесут благоприятное решение»[1714].
Вместе с тем в самой Италии высказывались разные точки зрения на дальнейшие действия. Хотя правительство и объявило о намерении сделать Рим столицей королевства, в нем были те, кто понимал, что мгновенного решения быть не может и следует дождаться удобного случая в будущем. Они хотели дипломатическим путем урегулировать территориальные вопросы.
При этом в самом обществе находил все больший отклик призыв радикалов-революционеров не останавливаться на достигнутом и немедленно приступать к включению в состав Италии как Рима, так и Венецианской области. Давление на правительство возросло, и в нем начали витать различные прожекты о быстром силовом решении «римского вопроса», что должно было поставить Францию и Европу перед свершившимся фактом.
Итальянское правительство несколько раз обращалось к Пию IX с предложением о примирении[1715]. Однако папа наотрез отказался признать итальянское правительство и не хотел слышать о том, чтобы Рим стал столицей объединенной Италии. В ответ на враждебность Ватикана Турин конфисковал и пустил в продажу имущество 40 тысяч различных церковных организаций. Эти меры королевского правительства вызвали бурю возмущений в Ватикане.
В сложившихся условиях итальянское правительство решило предпринять закулисные шаги в целях присоединения Рима к королевству. Премьер-министр Урбано Раттацци на двух тайных встречах с Гарибальди намекнул на желательность похода на Рим народных отрядов наподобие событий двухлетней давности в Королевстве обеих Сицилий, что в итоге привело к присоединению этой территории к Италии[1716]. Народный герой «правильно» понял посыл Раттацци.
В июне 1862 года Гарибальди внезапно появился в Палермо и призвал своих приверженцев к походу на Рим[1717]. Лозунг «Roma o Morte!» («Рим или смерть!») был с воодушевлением подхвачен и стал объединявшим началом. Гарибальди быстро собрал 3 тысячи добровольцев, в августе высадился в Калабрии и направился на север, в сторону Рима.
Такие действия Гарибальди вызвали резкое осуждение со стороны иностранных государств, особенно императоров Франции и Австрии. В частности, Наполеон III предупредил Раттацци, что «поход» на Рим является покушением на европейское спокойствие и любые действия против французских войск в Лацио будут восприняты как антифранцузский заговор со всеми вытекавшими последствиями[1718]. В сложившихся условиях 29 августа 1862 года у калабрийского городка Аспромонте итальянская королевская армия была вынуждена открыть огонь по добровольцам Гарибальди. В ходе короткой перестрелки Гарибальди был ранен в ногу, взят в плен и ненадолго заключен в крепость в Специи[1719].
Новости из Аспромонте были с восторгом встречены в Париже императрицей Евгенией, Валевским, католиками и консерваторами. Они считали, что это должно надолго отбить охоту у «революционеров» покушаться на папский престол и его владения. Под их давлением Наполеон III в октябре 1862 года был вынужден сменить министра иностранных дел Тувнеля на Друэна де Люиса, который не питал особых чувств к итальянским властям[1720].
Провал вооруженного выступления Гарибальди привел к падению правительства Раттацци. Новый премьер-министр Марко Мингетти пригласил Наполеона III встретиться для всестороннего обсуждения вопроса о статусе Рима. Переговоры завершились в сентябре 1864 года подписанием в Париже соглашения (Сентябрьская конвенция)[1721], в соответствии с которым Италия обязалась соблюдать неприкосновенность Папского государства, а также защищать его военной силой от внешних и внутренних посягательств. Правительство Франции со своей стороны обязалось в трехлетний срок вывести войска из Рима.
Этот документ был встречен в штыки в ближайшем окружении императора. Императрица Евгения выразила чувства католиков, объявив о том, что верить итальянцам нельзя, поскольку они войдут в Рим, как только оттуда будут выведены французские войска[1722].
Однако итальянское правительство не только заверило в своей приверженности подписанной конвенции, но и согласилось в течение шести месяцев перенести столицу из Турина в другой город, расположенный ближе к центру страны. Это должно было продемонстрировать отказ от попыток сделать Рим столицей Италии.
Сентябрьская конвенция была секретной, однако когда стало известно о намерении итальянского правительства перенести столицу, в Турине началось восстание. Жестокое подавление бунта привело к падению правительства Мингетти. Тем не менее при правлении ставшего следующим премьер-министром генерала Ламарморы конвенция была ратифицирована, и через год столицей Италии стала Флоренция.
В январе 1863 года в западных губерниях Российской империи вспыхнуло восстание против российских властей, направленное на восстановление независимого Польского государства и освобождение земель бывшего Великого княжества Литовского. По мере расширения восстания и принятия царским правительством ответных мер во Франции нарастала волна недовольства. Практически все сегменты общества (католики, социалисты, республиканцы, часть орлеанистов, эмигранты и другие) симпатизировали восставшим и выступали за оказание им помощи.
В Сенат поступило более 4 тысяч обращений в поддержку «польских патриотов»[1723]. Верхняя палата парламента подавляющим большинством, 109 против 17, проголосовала за политику императора, направленную на поддержку польского восстания[1724]. Принц Наполеон произносил зажигательные речи, призывая оказать военную помощь. Только относительно небольшая группа консерваторов, роялистов и орлеанистов полагала ненужным обострять отношения с Россией из-за Польского восстания.
В определенной степени Наполеон III оказался в роли короля Луи Филиппа в начале 1830-х годов. В то время молодой Луи Наполеон нещадно критиковал короля за его «трусливую» политику и призывал незамедлительно направить войска в Россию[1725]. Теперь же желания портить отношения с Александром II у императора не было. Однако он находился под мощным внутренним давлением, и ему требовалось осуществлять внешнеполитические шаги исходя из этих обстоятельств.
Между тем взрыв общественного возмущения в феврале 1863 года из-за подписанной между Россией и Пруссией конвенции по польским делам (конвенция Альвенслебена) потребовал принятия незамедлительных мер. Дело в том, что глава прусского правительства Бисмарк сразу же определил свою жестко негативную позицию по отношению к восставшим[1726].
Пруссия, наряду с Австрией и Россией, приняла деятельное участие в разделах Речи Посполитой во второй половине XVIII столетия. Поэтому она была заинтересована в усмирении польских территорий на российской стороне и в отсутствии каких-либо волнений на своих восточных землях (бывших западных территориях Речи Посполитой). При этом Бисмарк увидел возможности для дипломатического маневра Пруссии в данном вопросе, которые при благоприятном стечении обстоятельств обеспечивали бы прусскому государству надежный и спокойный тыл на восточной границе, а также дружескую лояльность России по отношению к Пруссии в процессе объединения Германии.