[1997], которым Законодательному корпусу предоставлялось право самому определять свой график заседаний и тематику парламентского обращения к главе государства.
В начале января 1867 года Наполеон III несколько раз встречался с одним из лидеров оппозиции в Законодательном корпусе, Оливье, но достичь каких-либо договоренностей не удалось. Через несколько дней император представил правительству свое видение дальнейших политических реформ в стране. Он предлагал даже восстановить некоторые нормы, которые были исключены из конституции 1852 года. Эти предложения главы государства были опубликованы и стали достоянием общественности.
В конце января 1867 года парламентское обращение (адрес) на имя главы государства было отменено, и обе палаты парламента получили право на прямой депутатский запрос. Кроме того, Сенат получил право вносить изменения в законопроекты, ранее одобренные Законодательным корпусом[1998]. Были обещаны либеральные изменения в законы о печати и публичных собраниях.
Общественные ожидания значительно возросли. Оппозиция полагала, что постепенные шаги главы государства являются полумерами, которые только вызывают недовольство. Страна, по их мнению, была в тупике, и спасти ее могли только активные меры, направленные на полную либерализацию политического режима.
Вместе с тем внутренняя борьба на вершине пирамиды Второй империи не только не ослабевала, но и нарастала. Критика главы государства неслась и с правой стороны. Часть консерваторов прямо говорили о гибели режима в случае проведения либеральных реформ и опасности, грозившей династии.
Положение Наполеона III во второй половине 1860-х годов было неустойчивым. Франция столкнулась с серьезными проблемами в экономике и внешней политике. Императору пришлось активнее лавировать между различными силами. К сожалению для сторонников империи, харизма императора на фоне ухудшения здоровья начала тускнеть и уже не могла решительно сменить вектор общественных настроений.
Практически год прошел с момента обещанных реформ в сфере печати и публичных собраний. Либеральные круги и значительная часть общества требовали дальнейших практических шагов. В конце января 1868 года начались ожесточенные дебаты в Законодательном корпусе по вопросу внесения изменений в закон о печати. Столкнулись кардинально различные мнения: от категорического неприятия внесения любых изменений в действовавшую редакцию закона до полной свободы печати и отмены всякого государственного надзора.
Новая редакция закона была принята 9 марта 1868 года и опубликована 11 мая 1868 года[1999]. Этот закон разрешил открывать новые печатные издания без предварительного правительственного одобрения. Единственным сохранившимся требованием была обязательность опубликования имени владельца и издателя. Типографиям и продавцам книг больше не требовалось получать лицензии. Однако оппозиционные и либеральные круги были недовольны, поскольку по-прежнему сохранялся денежный залог и гербовый сбор (хотя они были значительно снижены), что затрудняло появление изданий и их распространение. Кроме того, газеты обязаны были печатать правительственные сообщения, а статьи должны были быть подписаны.
Парламентские прения вокруг закона о публичных собраниях начались 12 марта 1868 года. Новая редакция закона была одобрена депутатами Законодательного корпуса 25 марта и в мае — сенаторами. 6 июня 1868 года закон был опубликован[2000]. Впервые со времен учреждения Второй империи были разрешены публичные собрания. Однако для собраний, носивших политический характер, по-прежнему требовалось предварительное разрешение, выдававшееся только в период избирательных кампаний по заявлению не менее семи жителей коммуны, на территории которой предполагалось устроить собрание. На таких собраниях было обязательным присутствие полицейского комиссара. Он имел право распустить собрание, если нарушалась повестка дня. Более того, организаторы таких собраний и соответствующие ораторы могли быть привлечены к судебной ответственности.
Несмотря на наличие некоторых административных и экономических ограничений, новые редакции законов о печати и публичных собраниях знаменовали собой значительный шаг вперед в либерализации политической и общественной жизни страны. Проверку практикой вышеуказанные законы прошли уже в августе — сентябре 1868 года, когда состоялись довыборы в Законодательный корпус. Из четырех освободившихся депутатских мест оппозиция смогла отвоевать лишь одно. Его занял республиканец Жюль Греви[2001], кого поддержали большинство избирателей в департаменте Юра.
В эти месяцы в стране нарастала волна стачечного движения. Экономический спад и ухудшение жизни подтолкнули многих наемных работников к активной борьбе за свои права. Активизация политической жизни страны привела к тому, что в стачечном движении начали принимать участие политические партии и течения. Особое влияние в рабочей среде приобрели социалисты.
Определенное воздействие на французских рабочих оказали решения второго и третьего конгрессов Международного товарищества рабочих, которые состоялись в сентябре 1867 года в Лозанне и в сентябре 1868 года в Брюсселе. На это власти ответили полицейскими преследованиями. В конце декабря 1867 года лидеры французской секции Международного товарищества рабочих были приговорены к трем годам тюремного заключения за организацию тайного общества[2002].
В марте 1868 года в южных городах страны (Тулузе, Бордо и других) прокатилась серия массовых демонстраций, в ходе которых их участники требовали повышения заработной платы и улучшения условий труда. К рабочим добавились призывники, требовшие отменить конскрипцию. Демонстранты выдвинули и политические лозунги, многие распевали «Марсельезу», запрещенную в империи[2003]. На усмирение власти бросили войска.
Недовольные правящим классом Второй империи сполна воспользовались возможностями, возникшими после принятия нового закона о печати. За несколько месяцев в Париже и в провинции были открыты десятки изданий самого различного направления. Так, император основал собственную газету L’Époque с Девернуа в качестве главного редактора, появились умеренная Le Public, демократическая Le Gaulois, радикальная Le Réveil Шарля Делеклюза и другие[2004].
Буквально за несколько недель огромную популярность завоевал еженедельник La Lanterne, который издавал бывший маркиз и аристократ Анри Рошфор. В этом издании Рошфор, обладавший превосходным пером, с бичующей иронией в гротескной форме показывал сцены жизни правящей династии и верхушки империи. Попытки министра внутренних дел Пьера Пинара прикрыть издание вызвали негодование в обществе, а популярность La Lanterne стала еще выше. Даже после того, как издание было закрыто, а его номера изъяты из типографий, на улицах городов продолжали нелегально распространять еженедельник. В начале сентября 1868 года Рошфор бежал в Брюссель. Во Франции он заочно был приговорен к трем годам лишения свободы[2005], но это привело только к тому, что Рошфор стал героем в глазах общества.
Наполеон III был весьма уязвлен публикациями в La Lanterne и считал, что журналист не отражает реальные факты жизни существовавшего режима. Своими публикациями он разжигал недоверие к правительству. Ради справедливости следует отметить, что в определенной степени Рошфор и другие издатели и журналисты этого периода завоевывали популярность и достигали больших тиражей за счет одной только критики, которая, как показывает жизнь, так любима в народе, долгое время лишенном альтернативных точек зрения.
Очередным событием в общественный жизни, привлекшим всеобщее внимание, стал скандал в августе 1868 года в парижском лицее Карла Великого. В ходе церемонии вручения призов лучшим ученикам лицея пятнадцатилетний сын республиканского генерала Кавеньяка, Эжен, отказался получать награду из рук двенадцатилетнего Принца империи[2006]. Правда, в данном случае, несмотря на колкость и сарказм многих оппозиционных изданий, каких-либо административных мер по отношению к молодому Кавеньяку не последовало.
В начале ноября 1868 года на кладбище Монмартр у могилы депутата-республиканца Бодена, погибшего 3 декабря 1851 года на одной из баррикад, состоялся политический митинг. На следующий день Le Réveil Делеклюза призвала начать сбор средств для установки памятника на могиле Бодена. Власти привлекли к суду участников митинга и Делеклюза[2007], а страна впервые услышала голос тридцатилетнего адвоката Леона Гамбетты, выступившего с обличением властей империи в пользу своих подзащитных.
Летом 1868 года Наполеон III попытался возродить проекты по созданию альянса с Австро-Венгрией и, по возможности, с Италией[2008]. В определенной степени это было отражение давних планов по обеспечению безопасности на востоке со стороны Пруссии (Северогерманского союза), а с другой стороны — ответ на общественное мнение, подогреваемое прессой.
Наполеон III.
Художник А. Ивон, 1868
Лавинообразный рост изданий и «проснувшийся» политический аппетит общества нашли свой удивительный выход в непрекращавшейся критике внешней политики правительства, прежде всего в вопросах отношений с Германией.
Ранее властям удавалось при помощи административных мер контролировать прессу, что сдерживало крайние точки зрения. Сейчас же газеты раз за разом атаковали правительство, требуя жестких мер по отношению к восточному соседу. Постоянные призывы к возрождению «национальной чести и славы» были уделом уже не императора и его приближенных, а журналистов и экзальтированной ими части общества. Этот процесс стал оборотной стороной медали либерализации свободы слова. Развернувшаяся в прессе антипрусская истерия находила полное понимание у консерваторов и католиков, выразителем мнения которых выступила императрица Евгения и ее партия. Даже принц Наполеон со своим «