22 июля 1847 года на сцене Королевского театра состоялась премьера оперы «Разбойники». За дирижерским пультом был сам автор музыки, 33-летний итальянский композитор Джузеппе Верди. На спектакле присутствовали королевская чета, премьер-министр лорд Рассел, герцог Веллингтон и другие британские и европейские аристократы. В их числе был и Луи Наполеон. Музыка очаровывала, а исполнители были в ударе. Раз за разом разгоряченная публика оглушительными овациями встречала арии Амалии в исполнении великолепной Линд. Премьера прошла с огромным успехом и получила восторженные отзывы прессы.
Луи Наполеон участвовал в специальной подписке среди аристократов, которая давала право посещать театральные постановки[548]. Он старался не пропускать наиболее значимые спектакли, и в этом весьма преуспел. В общей сложности в тот сезон Луи Наполеон посетил двадцать постановок, герцог Веллингтон — девятнадцать, королева Виктория и принц Альберт — восемнадцать[549].
Луи Наполеон, как и другие «господа», прекрасно ощущал себя в театральной среде. Он познакомился с Верди, подружился с одним из организаторов лондонского театрального сезона 1847 года, «очаровательным и предприимчивым евреем Бенджамином Леви, который взял себе имя Ламли и отказался от карьеры парламентского репортера, чтобы стать самым успешным театральным импресарио своего времени»[550].
По завершении театрального сезона Ламли пригласил принца на вечеринку в саду, которую он дал в своем доме в Фулхэме для оперных певцов и балетных танцоров. Там Луи Наполеон встретил Линд и был одним из танцоров в кадрили с Тальони, Гризи и Черрито[551]. У него и Тальони не было недоброжелательности друг к другу, которая существовала со времени их последней встречи восемь лет назад. Она считала его очаровательным, а он больше не пытался ее соблазнить.
Возможно, у него была любовь с красивой Шери во время ее сезона в комедиях Огюстена Скриба в апреле 1847 года, поскольку она позволяла ему посещать ее одну в своем доме. Он не добился успеха у другой французской актрисы, Эжени Дош, которая через два года после встречи с ним в 1846 году была первой исполнительницей роли главной героини Маргариты Готье в драме «Дама с камелиями». Она отказалась стать его любовницей и вместо него выбрала графа Пембрука, покинувшего ее несколько месяцев спустя[552].
Луи Наполеон компенсировал неудачу с Дош своим успехом с обворожительной Рашель. Элиза Феликс, дочь блуждавшего еврейского торговца, родилась в придорожной гостинице в Швейцарии и, воспитанная в трущобах Парижа, отправилась на французскую сцену под именем Рашель. Она стала самой известной актрисой в Европе и любовницей нескольких видных господ. Ее любовниками были Альфред де Мюссе и граф Валевский, сын Наполеона и польской графини Марии Валевской, который стал высокопоставленным дипломатом на службе Луи Филиппа[553]. Хотя она специализировалась в роли величественных и трагических героинь, в личной жизни Рашель была жизнерадостной и веселой, очень гордилась своим прошлым и еврейским происхождением.
«Moi toute juive», — любила она похвалиться[554]. Рашель стала любовницей Луи Наполеона летом 1846 года, после того как он увидел ее в роли Федры в одноименной трагедии Расина[555]. Ее любовные дела были такими же печально известными, как вспышки ярости, каким она иногда подвергала своих безуспешных и отставленных любовников.
Луи Наполеон восторженно отзывался о Рашель. Несомненно, она скрасила его пребывание в Англии в этот период времени, но гораздо важнее стало знакомство с другой женщиной, которая стала его любовницей и помощницей в делах. Эта женщина сыграла огромную роль не только в личной жизни принца, но и в политической. Ее звали Элизабет Энн Харриет, или просто Харриет Говард.
Один из самых авторитетных биографов Наполеона III, Ридли, пишет об этом следующее: «Существуют противоречивые истории о том, где он впервые встретил женщину, которая запомнилась в истории как „Мисс Говард“, хотя современники чаще всего ее называли „Миссис Говард“. Элизабет Энн Харриет родилась в 1823 году в Брайтоне, где ее дед владел Castle Hotel, а отец был сапожником. К тому времени, когда ей исполнилось двадцать четыре года, летом 1847 года, она была инструктором верховой езды в Кембридже, любовницей жокея Джеймса Мейсона, который в 1839 году выиграл первые Великие национальные скачки. Она с шиком жила в большом доме в районе St John’s Wood в качестве любовницы майора Фрэнсиса Мартина, служившего в лейб-гвардии. Однако маловероятно, что она когда-либо была обычной проституткой на Tottenham Court Road (одна из улиц Лондона. — Прим. авт.), как утверждали злые языки. Майор Мартин ввел ее в полупорядочную часть общества, где доминировали друзья Луи Наполеона, граф д’Орсе и леди Блессингтон. Согласно одной истории, мисс Говард впервые увидела Луи Наполеона и влюбилась в него, когда пошла понаблюдать за ним и его коллегами-конкурентами, готовившимися к турниру в Эглинтоне в таверне Eyre Arms, в St John’s Wood.
Элизабет Энн Харриет (Харриет Говард).
Художник Э. Каппелар, 1850
Другая история гласит, что она столкнулась с ним в тумане у Королевского театра в районе Haymarket в Лондоне зимой 1846/ 1847 года, и он проводил ее домой. Говард дала ему чаевые, предполагая, что он полицейский, но он появился на следующий день, представился и сказал, что сохранит монету, которую она ему дала, в качестве сувенира на всю оставшуюся жизнь. Скорее всего, леди Блессингтон познакомила их в Гор-Хаусе.
В это время мисс Говард была несчастна, поскольку майор Мартин, кого она очень любила, покинул ее. Ее тотчас начали преследовать несколько пэров и джентльменов, стремившихся занять место майора, но она выбрала Луи Наполеона. Среди тех, чьи домогательства она отвергла, был Александр Кинглейк, барристер, путешественник и писатель. Кинглейк не мог понять, как мисс Говард могла предпочесть Луи Наполеона, а не его. Позднее он стал членом парламента и в палате общин, а также на страницах своей книги об истории Крымской войны нещадно критиковал политику Наполеона III. Было высказано предположение, что это он делал из зависти к Луи Наполеону, кто обошел его на любовной стезе к мисс Говард. Однако представляется, что это большая несправедливость по отношению к Кинглейку, который отнюдь не был единственным англичанином, осуждавшим в то время Наполеона III.
Луи Наполеон поселил мисс Говард в доме номер 9 на Berkeley Street, недалеко от собственного дома на King Street. Она была ему преданна и чрезвычайно полезна. Несмотря на свое скромное происхождение, Говард была очень богата, получив большое наследство. Предоставив свои деньги и помощь в полное распоряжение Луи Наполеона и бонапартистского дела, она тем самым облегчила его финансовые трудности»[556].
Луи Наполеон был чрезвычайно доволен своими отношениями с Харриет Говард. С ее помощью удалось поправить финансовые дела. Кроме того, она, имевшая собственного сына, Мартина, взяла на воспитание двух сыновей Луи Наполеона от его связи с Элеонорой Верже-Камю (Александрин) — Эжена и Людовика[557].
Во второй половине 1847 года внимание Луи Наполеона опять было сосредоточено на ситуации во Франции. Там продолжал разворачиваться жесточайший социально-экономический кризис. Проблемы в сельском хозяйстве совпали с общей стагнацией в экономике. Наблюдалось снижение добычи угля и промышленного производства. В тяжелом положении оказались текстильная, строительная отрасли, железнодорожное строительство.
Проблемы в сельскохозяйственном и промышленном секторах привели к существенному снижению реальной заработной платы, обнищанию части населения в городах и многих сельскохозяйственных районах, росту безработицы и преступности.
Рынок ценных бумаг, который стремительно рос в предыдущие годы, начал резко откатываться назад. Подешевели акции многих компаний. Последовала череда банкротств. Возникла биржевая паника. Вкладчики массово начали изымать свои вклады. Государственный дефицит в 1847 году в размере 247 миллионов франков достиг 25 % бюджета[558]. Налоговая система была неспособна сбалансировать и обеспечить потребности государственного бюджета. Впервые с 1817 года Банк Франции повысил учетную ставку до 15 % годовых[559]. Золотой запас Банка Франции, который в 1845 году равнялся 320 миллионам франков, в январе 1847 года насчитывал всего 47 миллионов[560]. Правительство Ф. Гизо предпринимало отчаянные меры для стабилизации ситуации, но они не привели к положительным результатам. Банк Франции обратился к англичанам с просьбой получить кредит в размере 1 миллиона фунтов стерлингов[561].
В этих условиях общее недовольство, естественно, трансформировалось в активизацию политической и общественной жизни. Происходил процесс консолидации различных групп оппозиции (республиканцы, монархисты, бонапартисты, династическая оппозиция и др.). Гораздо более внушительную силу на политической карте страны начали представлять рабочие, имевшие уже к этому времени свои кружки, определенный идеологический инструментарий и лидеров.
По инициативе лидера «династической оппозиции» Одилона Барро начали проводиться публичные банкеты, во время которых произносились под видом тостов речи, содержавшие критику правительства и требование реформ. Банкеты проводились с целью подтолкнуть правительство к проведению реформ и тем самым, по мнению О. Барро, избежать революционного взрыва