[978]. По другой версии, Карлье вел двойную игру[979]. Он тайно встречался с Шангарнье, которому и поведал о coup d’état и планах заговорщиков. Отставной генерал спокойно выслушал префекта полиции и ответил, что в нужный момент сам арестует Луи Наполеона и в кандалах сопроводит в Венсеннскую тюрьму[980].
14 октября 1851 года Луи Наполеон собрал членов правительства в Сен-Клу и сообщил, что хочет внести на рассмотрение Законодательного собрания предложение об отмене закона от 31 мая 1850 года и восстановить всеобщее избирательное право[981]. Эта инициатива не нашла поддержки у кабинета министров.
Через несколько дней глава государства сменил правительство. В него в основном вошли государственные служащие, которые не имели партийной принадлежности. Портфели распределились следующим образом: военный министр — Жак Леруа де Сент-Арно; министр юстиции — Эжен Корбен (с 1 ноября 1851 года — Альфред Дэвиль); глава полиции Парижа — Шарлемань Эмиль де Мопа; министр иностранных дел — Луи Феликс Этьен; министр внутренних дел — Рене де Ториньи (со 2 декабря 1851 года — Шарль Огюст де Морни); министр финансов — Антуан Блондель (с 23 ноября 1852 года — Франсуа Ксавье де Касабьянка); министр военно-морского флота и колоний — Ипполит Фортуль; министр общественных работ — Теобальд де Лакросс; министр сельского хозяйства и торговли — Франсуа Ксавье де Касабьянка (с 26 ноября 1852 года — Ноэль Лефевр-Дюруфль); министр образования и религиозных дел — Шарль Жиро.
Обращает на себя внимание тот факт, что военным министром стал Сент-Арно, а префектом столичной полиции вместо Карлье был назначен Эмиль де Мопа, бывший до этого супрефектом в Тулузе[982]. Новый глава полиции считался консерватором и ярым противником социалистов. Мопа прославился тем, что не гнушался никакими средствами и действиями для достижения поставленных целей. Последнее качество в глазах Луи Наполеона было наиболее ценным, поскольку фактор скорости проведения операции по аресту оппозиционных политиков приобретал первостепенное значение.
Президент полагал, что проведение быстрой спецоперации по отношению к оппозиции будет гарантией против скатывания страны в анархию гражданского противостояния. Об этом он прямо написал префекту полиции: «Несчастная страна будет доведена до анархии, и мы увидим возвращение ужасов 93-го года (1793 год — время якобинского террора. — Прим. авт.). Только мое имя достаточно авторитетно, чтобы успокоить страну и повести за собой армию… Вначале пойду я. Ради Бога, последуйте за мной, и страна будет спасена»[983]. Как полагает Ридли, «в этом он смог убедить себя и миллионы французов. Le Constitutionnel написала, что только Луи Наполеон может победить социализм, только племянник Императора может спасти церкви и замки от уничтожения дикарями»[984].
9 ноября 1851 года президент принял в Елисейском дворце генерала Маньяна и офицеров столичного гарнизона. Луи Наполеон сказал присутствовавшим, что если когда-нибудь обратится к ним за помощью, то они должны «знать, что я прошу вас не делать ничего, что несовместимо с правами, предоставленными мне конституцией, с военной честью или интересами нашей страны… Я не стану действовать как правительства, которые предшествовали мне, и не скажу вам: „Марш! Я следую за вами!“. Наоборот, я скажу: „Я иду! Следуйте за мной!“»[985].
В этот период глава государства проявил завидную активность. Он встречался с промышленниками, финансистами, рабочими, женщинами. Был обходителен, приветлив и любезен. Каждому сословию ему находилось что сказать и пообещать. Вручал награды и подарки, говорил речи, в которых призывал сохранить порядок и спокойствие в стране, а также непременно верить его словам. Практически везде Луи Наполеон слышал восторженные восклицания в свою поддержку.
В отличие от него, депутаты Законодательного собрания, лидеры оппозиционных партий проявляли мало активности. Благодушие продолжало витать в их рядах. Газеты вели свою дуэль, но политики дальше разговоров мало что предпринимали. Преобладала мысль о невозможности в ближайшее время силового решения противоречий между властными структурами. Кроме того, политические партии продолжали бороться между собой. Президент и его окружение умело этим пользовались. «Партия Елисейского дворца» время от времени блокировалась то с левыми против правых, то с правыми против левых.
Влияние «Партии порядка» была ослаблено, ее представителей не было в правительстве. При этом лидеры партии были уверены, что любое выступление президента или социалистов будет быстро сломлено. Многие из них полагали, что способны парламентским путем или на предстоящих президентских выборах добиться передачи власти сыну бывшего короля Луи Филиппа принцу де Жуанвилю или внуку, графу Парижскому.
Легитимисты добивались восстановления монархии Бурбонов в лице внука Карла X графа Шамбора. Они ощущали поддержку крупных землевладельцев и высшего духовенства. Их пути с орлеанистами то пересекались, то расходились.
Правые республиканцы рассчитывали значительно укрепить свои ряды и вернуть на ближайших выборах лидирующие позиции в законодательной и исполнительной ветвях власти.
Социалисты и радикалы в Законодательном собрании по примеру революционеров времен Великой французской революции гордо именовали себя «монтаньярами» («Горой»). Они поставили перед собой цель добиться восстановления всеобщего избирательного права. Если в условиях репрессий они были способны добиться побед, то на предстоящих парламентских и президентских выборах их возможности многократно возрастут. Депутаты фракции «Горы» были полны оптимизма.
4 ноября 1851 года открылась сессия Законодательного собрания. В первый же день депутаты ознакомились с ежегодным посланием президента. У большей части народных избранников послание вызвало недовольство. Глава государства утверждал, что «во Франции и в Европе организуется обширный демагогический заговор» и что цель заговора — уничтожить завоевания революции. В этой связи Луи Наполеон требовал восстановить всеобщее избирательное право, которое позволит остановить анархию[986]. При этом президент не отрицал, что одобрил закон от 31 мая 1850 года, но только как чрезвычайную меру, направленную против деструктивных сил. Сейчас этот закон, как и другие репрессивные меры, выполнил свою задачу и необходимо его отменить[987].
12 ноября 1851 года состоялось голосование в парламенте по вопросу отмены закона от 31 мая 1850 года. Депутатский корпус разделился практически надвое. За отмену закона проголосовало 353 человека, против — 347[988]. В ходе голосования бонапартисты и монтаньяры голосовали вместе за восстановление избирательного права, а представители «Партии порядка» — против[989]. Руководители «Партии порядка» продолжали отстаивать мнение, что избирательное право должно быть ограничено, это позволило бы значительно сократить электорат Луи Наполеона и социалистов. В то же время появление на сцене принца де Жуанвиля могло бы значительно повысить шансы орлеанистов на выборах.
Обеспокоенность Тьера и его коллег по партии и депутатской фракции вызвали перестановки в правительстве и назначение Сент-Арно военным министром, а Мопа — префектом полиции. В середине ноября они в стенах Бурбонского дворца подняли вопрос о действиях военного министра. Возмущение вызвали приказы Сент-Арно по войскам, в которых министр обращал внимание на неукоснительное исполнение его приказов и прекращение всяческих разговоров об их законности[990].
В этой связи Законодательному собранию было предложено выбрать, в соответствии с конституцией 1848 года, квесторов, которые должны были по распоряжению председателя собрания обеспечить охрану парламента[991]. Для этого предусматривалось также выделение специальных армейских подразделений.
Это предложение депутатов-орлеанистов чрезвычайно взволновало Луи Наполеона. Он склонялся к тому, что если депутаты изберут квесторов, то переворот надо проводить немедленно. Начались приготовления к аресту депутатов. Напряжение достигло высшей точки.
17 ноября 1851 года вопрос об избрании квесторов рассматривался в Законодательном собрании. В этот день в Бурбонский дворец прибыли Морни и Сент-Арно, которые ожидали результатов обсуждения. Они имели распоряжение от президента начать арест оппозиционных депутатов, если предложение об избрании квесторов будет депутатским корпусом поддержано[992].
Однако, к удивлению Морни и Сент-Арно, предложение о квесторах потерпело неудачу. За избрание квесторов проголосовало только 300 депутатов, против — 408[993]. В решающий момент социалисты примкнули к бонапартистам, а многие депутаты из «Партии порядка» также не стали голосовать «за», поскольку опасались, что данная мера окончательно приведет к столкновению с исполнительной властью, что откроет дорогу гражданской войне[994].
Морни и Сент-Арно тотчас же отправились в Елисейский дворец и отчитались перед Луи Наполеоном. Глава государства, пораженный результатом голосования в Бурбонском дворце, со словами «Возможно, это и к лучшему» распорядился приостановить все действия по