15 октября 1807 года французская армия получила официальный приказ двинуться через границу на территорию Испании. «Дети мои! – говорил Жюно своим солдатам. – Мы должны совершить поход большой и трудный, потому что наступает зима. Но это ничего.
Я буду делить с вами все трудности, а отдых и выгоды достанутся вам прежде меня». 17 октября французские войска покинули Байонну, пересекли франко-испанскую границу в Пиренеях и двинулась по направлению Саламанки. По свидетельству генерала Тьебо, «армия двигалась шестнадцатью колоннами на расстоянии одного дня марша одна от другой». Как пишет Д. Чандлер, «Жюно ввел свою армию в Испанию с полного благословения Годоя… Император даже не потрудился дипломатически известить Испанию о том, что его войска пройдут через испанскую территорию. Он просто велел Жюно, перейдя границу, послать об этом извещение в Мадрид».
Французские войска быстро двигались по испанской территории через Виторию, Бургос, Вальядолид, Саламанку. Жюно четко выполнял полученные предписания, суть которых сводилась к тому, что его армия должна была пройти форсированным маршем через Испанию и Португалию с целью захвата Лиссабона и скорейшего ареста членов правящего дома и их министров. В своих «Мемуарах» французский генерал, участник практически всех крупных кампаний в истории наполеоновских войн, Жан-Батист-Марселен де Марбо писал: «Наполеон презирал жителей Пиренейского полуострова. Он считал, что достаточно показать им французскую армию, чтобы привести их к повиновению. Это убеждение обернулось роковой ошибкой! Не зная о всех трудностях, которые встретила армия Жюно на марше, император слал приказ за приказом: продвигаться быстрее. Жюно старался исполнить распоряжения императора. Вскоре его армия новобранцев, в сущности, еще детей, растянулась по всей дороге от Байонны до Саламанки».
Французский историк Л. Мадлен отмечает «полный энтузиазма прием», который поначалу оказывали чужеземным войскам испанцы. А в «Мемуарах» генерала Поля-Шарля Тьебо приход в Испанию французов и вовсе представлен не как военный марш, а как праздничное шествие: «Этот энтузиазм, без сомнения, доказывал, что наша слава дошла до испанских деревушек, а также то, до какой степени испанцы были недовольны своим правительством. В почестях, которые мы получали, было в равной степени критики этого правительства и уважения к нам; люди пробегали по двадцать пять лье лишь бы увидеть наши войска; в городах и деревнях на улицах не хватало места для всех желающих нас поприветствовать. Для испанцев наш марш был праздником, а для нас – триумфом». На этом фоне диссонансом звучит свидетельство генерала Марбо, который отмечал, что испанцы, к счастью, «в этот момент еще не вступили в войну с Францией. Тем не менее, видимо, для того, чтобы набить руку на будущее, они все же убили с полсотни наших солдат». Впрочем, Марселей де Марбо – в то время простой капитан – не принимал непосредственного участия в этом походе и вполне мог ошибаться.
По пути своего следования Андош Жюно, выполняя разведывательную миссию, собирал и по приказанию Наполеона «присылал во Францию испанские карты, планы, топографические наброски и маршруты». «Пришлите мне описания провинций, через которые вы следуете, – писал ему император 17 октября, – дорог и характера местности; пришлите мне наброски. Пусть эту работу выполняют инженеры – это важно». Д. Чандлер особо подчеркивает, что, продвигаясь по территории Испании, «генерал Жюно двигался с удивительной скоростью и энергией».
12 ноября французские войска были в Саламанке. Они подтягивались к городу восемью колоннами, находившимися на расстоянии одного дня марша друг от друга.
За три дня до этого Жюно получил официальный приказ Наполеона вторгнуться на территорию Португальского королевства. Обсуждая его с начальником своего штаба генералом Тьебо, Жюно говорил: «Вы не пожалеете, эта кампания сулит много выгод, включая денежные. Лиссабон – один из богатейших городов Европы…» Через неделю армия Жюно уже находилась на границе с Португалией в районе города Алькантара. Проходя через территорию Испании, корпус Жюно был усилен тремя испанскими дивизиями под командованием генерал-капитана Андалусии Франсиско Солано, маркиза дель Сокорро, генерал-капитана Эстремадуры Хуана Караффа и генерал-капитана Галисии Франсиско Таранко. Обсервационный корпус Жюно автоматически превращался в экспедиционную франко-испанскую армию. По данным французского военачальника Р. Шартрана, дивизия генерала Караффа насчитывала 9757 человек, дивизия генерала Таранко – 6584 человека, дивизия генерала Солано – 9738 человек. Итого численность испанского контингента составляла 26079 человек при 44 орудиях. В. Слоон определяет численность испанской армии, вставшей под начало Жюно, в 25 тысяч человек. Пройдет совсем немного времени, и из союзников испанцы превратятся в непримиримого врага французов. Они будут готовы любой ценой защищать свою страну от чужеземных захватчиков.
От волнений в Аранхаузе до вступления в Мадрид
Итак, в начале испанско – португальской кампании армия Жюно не встретила никакого сопротивления. Единственной преградой на ее пути были жара и каменистые дороги, не пригодные для передвижения большой массы людей. В. Бешанов пишет о «завоевании» наполеоновской армией Португалии без военных действий: «29 ноября корпус Жюно добрел наконец до стен Лиссабона. По единодушным свидетельствам, французские войска дошли до португальской столицы в крайне жалком состоянии. Шестинедельный поход по плохо устроенным пустынным дорогам, без достаточных запасов провианта не только изнурил неопытных новобранцев, но и полностью деморализовал. В испанских селениях они грабили все, что попадалось под руку; крестьяне в ответ мстили как могли и убивали отставших. Тем не менее, когда орда оборванных солдат появилась перед Лиссабоном, все члены королевского дома Браганса, бросив свои богатства и страну на произвол завоевателей, сели на английский корабль и бежали в Бразилию. Португалия стала добычей французской армии без единого выстрела».
Декретом Наполеона от 1 февраля 1808 года было объявлено о низложении Брагансской династии. Затем французы создали новое правительство во главе с Жюно. Португалия стала фактически французской провинцией. Казалось, что теперь, когда португальские дела были «урегулированы» в желательном для Наполеона смысле, больше никаких военных действий на Пиренейском полуострове ожидать не приходилось. Тем не менее Наполеон беспрерывно продолжал концентрировать военные силы на испанской границе. Под предлогом военных действий в Португалии он беспрерывно отправлял в Испанию новые войска. Дюпон под предлогом посылки подкреплений для Жюно вступил в пределы Испании 13 ноября 1807 года, Монсей – 9 января 1808 года, каждый с 25 тысячами человек.
Наполеоновская армия стала занимать стратегически важные объекты Северной Испании. Французы захватили врасплох Сан-Себастиан, Памплону, Фигуэрас и Барселону; их рекруты заканчивали свое военное обучение на глазах изумленных испанцев. К марту 1808 года численность французских войск на испанской территории достигла 80—100 тысяч человек, в то время как численность всей испанской армии не превышала и половины этого количества. В довершение всего главнокомандующим французскими силами в Испании был назначен зять Наполеона, знаменитый Иоахим Мюрат, которого за боевые заслуги и храбрость французский император уже наградил титулом великого герцога германского княжества Берг и Клеве, расположенного на границе с Нидерландами, а впоследствии пожаловал ему неаполитанскую корону. В соответствии с распоряжениями Наполеона Мюрат прибыл с отрядом императорской гвардии в 6400 человек, чтобы принять главное начальство над пиренейскими войсками. 13 марта он был в Бургосе, после чего начал наступление на Мадрид.
Перепуганный Карл IV умолял французского императора, чтобы тот объяснил свои действия, но Наполеон уклонялся от прямого ответа. Между тем французская армия все ближе подходила к испанской столице. Всего несколько дней спустя после выхода войск из Бургоса Мюрат с 80-тысячной армией был уже у ворот Мадрида. Пиренеи были перейдены, при этом треть Испании находилась в руках французов. По стране поползли зловещие слухи о намерениях французского главнокомандующего.
Движение французских войск по стране вызвало при дворе панику. Король Карл IV Бурбон и его супруга Мария Луиза Пармская вместе с премьер – министром Мануэлем Годоем сочли для себя невозможным оставаться в столице и сбежали в Аранхауз – летнюю королевскую резиденцию. Король и королева не знали, что предпринять. В сложившейся ситуации, как, впрочем, и всегда, они полностью доверились Годою.
Став первым министром Испании еще в 1792 году, 25-летний любовник королевы Марии Луизы Мануэль Годой имел безграничное влияние на испанских Бурбонов. Скандальное головокружительное возвышение Годоя от рядового гвардейца до главы правительства без каких-либо иных заслуг, кроме преданности королеве, говорило о многом. Ранее Годой, которому королева обеспечила более 15 лет диктаторской власти, уже втягивал свою страну в войну против Франции, продолжавшуюся в течение двух лет (1793–1795). Вторжение французских войск, оккупация ими Северной Испании заставили испанское правительство подписать мирный договор – уступить Франции часть острова Сан-Домин-го (Гаити) и заключить с ней военный союз. Пришедший во Франции к власти Наполеон заставил Годоя вступить в антианглийскую коалицию и поручил ему ведение военных действий против союзницы англичан Португалии (1801). Испанские войска оккупировали Португалию, а Годой получил звание генералиссимуса на суше и на море. В дальнейшем он сконцентрировал в своих руках все богатства и почести, которые только могла дать ему Испания. Он стал министром и капитаном гвардии, кавалером всех испанских орденов, адмиралом Испании и Индии, генерал-суперинтендантом почты и дорог, директором Академии искусств, начальником астрономической обсерватории и королевским секретарем. Но главное, в течение своего пребывания у власти Годой сохранил любовь и полное доверие королевы и, как это ни странно, короля, присвоившего ему титул «князь Мира» и звание «высочеств».