рав. Тогда я абсолютно не заслуживал Софию...
- Ты любишь её? – тихо произнёс Странник.
- Что?! Невероятно! – всплеснул руками Король. – Ты говоришь о ней не в прошедшем, а в настоящем времени! Никогда не думал, что произнесу эти слова вслух, но да... Я люблю её! До сих пор люблю... Но время упущено... Что я могу сделать для живущей во мне любви сейчас, Волчий Глаз?!
- Построить Храм, – всё так же тихо и отчётливо проговорил Мзурураджи.
- Храм?! – на лице Фарха отразилось сильнейшее душевное потрясение.
- Все близкие люди Белого Волка верили в Единого Бога, – пояснил Странник. – София, несомненно, в их числе. В честь любимой женщины ты можешь выстроить Софийский Собор!
- Я... – Король ловил воздух ртом и не мог надышаться. – Моя бабушка последней открыто заявляла о своей вере в Бога. Позднее обсуждать религиозные вопросы стало не принято в Королевстве Агабундо. Ещё в молодости я отодвинул в сторону само слово Вера, и… Бог отвернулся от меня, наверное.
- Мне сложно дискутировать на религиозные темы, – нахмурился Мзурураджи, – но истинно верующие люди говорят, что Единый Бог милостив... Бог простит. Нужно только поверить всей душой.
- Ты серьёзно? – хрипло воскликнул Фарх. – И ты готов помочь мне построить… Софийский Собор?.. Боже, о чём я говорю? Мне не дожить...
- Неправда! – уверенно возразил Странник. – Как только ты примешь окончательное решение, появится ясная цель, и жизнь вступит в новую фазу. Как минимум, ты захочешь дожить до открытия Собора. Если строить его от чистого сердца, нет сомнений, что туда придут люди. Они удивятся, обрадуются, возблагодарят тебя, помолятся Богу, поклонятся светлой женщине Софии... А я... В архиве наверняка найдутся примеры подобных сооружений. Моя жена верит в Единого Бога и чувствует… особенную энергетику святых мест. С её помощью мы найдём единственно правильное место, где ты можешь заложить первый камень здания Храма.
- Идея так неожиданна и… прекрасна. Она именит всё... Мне нужно подумать... – потёр лоб Король Агабундо.
После обеда их общение переместилось в государственный архив Королевства, и Волчий Глаз почувствовал, что загоревшийся идеей Фарх решился на невероятный для него поступок. Состарившийся и не пышущий здоровьем монарх зарядился энергией чудесной идеи строительства Храма в государстве, десятилетиями приветствующем безбожие и преклонение своему Властителю.
Странник не питал иллюзий. Он предполагал, что душевный подъём Фарха может обернуться серьёзным откатом на прежние, жёсткие позиции по отношении ко всему «чуждому» самодостаточному, изолированному от внешнего влияния, государству. Опасения Мзурураджи отчасти подтвердились, но смена настроения Короля проявилась в неожиданной форме. Неделю спустя Властитель Агабундо затеял долгий разговор с Советником о международном положении и политике Королевства в сложившихся условиях.
А нынешней ночью Странник вернулся в отведённые ему покои и поразил Ушинди Ва Имани рассказом о Фархе.
- И ты веришь ему, Господин новоявленный Граф? – насмешливо вопрошала она, с нескрываемым удивлением выслушав мужа.
- Он говорил на эмоциях, но искренне, – развёл руками Мзурураджи. – Посмотрим, как зазвучат слова Короля, когда Его Величество немного успокоится и вернёт себе хладнокровие. Но пока мне открыт доступ в любой уголок Агабундо, надо пользоваться предоставленными возможностями. Завтра утром мы с тобой отправимся на прогулку по окрестностям.
- Что мы ищем? – насторожилась Ушинди Ва Имани. – Место для возведения Храма или… новый переход?
- Скорее всего, это – одно и то же, – вздохнул Странник.
- А ты… был знаком с Леди Софией? – неожиданно спросила она, но так и не дождалась ответа...
«Особенное место» нашлось на удивление легко, на горе, возвышавшейся в пятистах метрах от дворца, за оградой дворцовой территории. Очутившись на небольшом плато, Странник и его жена в неброской, закрытой одежде заметили скрытый зарослями высокого кустарника вход в пещеру и переглянулись. С первого взгляда стало понятно, что сюда заходят люди. Скорее всего, укромное местечко облюбовали для игр дети. Другое дело, что пробраться на плато, оставаясь незамеченным бдительной королевской охраной, казалось проблематично. По крайней мере, с новоявленного Графа и его женщины охранники не спускали глаз, пока прогуливающаяся пара не исчезла в темноте пещеры. Вероятно, королевские стражи решили, что парочке потребовалось срочно уединиться, и потеряли профессиональный интерес к ней.
Острый взгляд Волчьего Глаза позволял ему сориентироваться во мраке и за полчаса найти искомый «переход». Если кто-то и пробирался сюда прежде, то вряд ли понял ценность своего открытия. Ушинди Ва Имани обрадовалась находке, позволявшей незаметно появится в нескольких шагах от королевского дворца или исчезнуть из Агабундо, но сразу же предупредила мужа:
- Даже и не думай о том, чтобы отправить меня отсюда в безопасное место. В любом случае я останусь с тобой.
- Изучив тебя немного, я не стану спорить по пустякам, – хмыкнул Странник. – Зато Сильвию теперь можно быстро эвакуировать в экстренном случае. Необходимость возникнет, как я думаю...
Идея возведения Софийского Собора, возвышающегося над дворцом Его Величества, вызвала противоречивые чувства у Короля. Верх взяли пространственное воображение и… чувства! Фарх осознал, что Собор не будет закрывать дворец при виде из города и с моря, но станет напоминать о возвышенной сути, о душевной красоте погибшей возлюбленной и высоте его чувств к ней. Король решил, что тянуть с реализацией неожиданной для всех задумки бессмысленно... Работой над первоначальным проектом сооружения, помимо самого Фарха, Странника и его помощниц, ежедневно занимались все специалисты Королевства, знавшие толк в архитектуре и строительстве. Через три дня после принятия окончательного решения Король заложил первый камень в фундамент будущего Софийского Собора, а вскоре состоялся его «хладнокровный» разговор со Странником.
- Младший дипломатический посланник Султана Берсату косо смотрит на нас с тобой, Граф! По-моему, он неодобрительно относится к реализации нашего проекта, – издалека начал Фарх. – Что ты об этом думаешь?
- Как ты уже знаешь, Акил – сын Хебата Четвёртого от одной из его многочисленных наложниц. В принципе, Султан не жалует своих детей, назначает их на второстепенные должности и не даёт особых привилегий. Но Акила он отчего-то выделил, – пожал плечами Мзурураджи. – Что я думаю о своём помощнике? Существуют люди, любящие только самих себя и, соответственно, заботящиеся лишь о собственном благополучии. В государственных делах они напоминают флюгер – куда подует ветер, туда и поворачиваются. В голове Акила постоянно крутятся одни и те же вопросы: что я доложу своему отцу, и как это отразится на его отношении ко мне? Строительство Софийского Собора Единого Бога может не понравиться богоподобному Великому Султану. С другой стороны, Акилу нравится жить в твоём Королевстве, Фарх. Не прилагая серьёзных усилий на службе, он получает уйму времени на развлечения, лучшую пищу и напитки. Ты подарил ему девушку из своего гарема, Акил наслаждается её обществом, радуется своей удаче и в тайне мечтает о второй рабыне. Его страшит только перспектива потери благ. Если предложить ему покинуть Агабундо и вернуться в Султанат прямо сейчас, без объяснения причин и документально засвидетельствованных положительных отзывов о его деятельности, он… расплачется. Пожалуй, при таком раскладе Акил начнёт умолять доброго Короля о милостивом позволении остаться при его дворе навсегда, наобещает с три короба... Пока мальчик находится под контролем, он не представляет опасности, но и пользы от него мало.
- Твоя искренность по-прежнему поражает меня, Волчий Глаз! – развёл руками Фарх. – Пора нам поговорить о самых важных вещах... Почувствовав себя старым и больным, я задумался. Всю жизнь гнал от себя мысли о передачи власти, а тут... Идея о союзе с Берсату пришла мне в голову неслучайно. «Бессмертный» Великий Султан после соответствующей подготовки к новым реалиям, мог бы контролировать всю территорию объединённого государства. Но это – возможная и неоднозначная перспектива на многие годы вперёд, а рачительный хозяин на земле Королевства Агабундо может понадобиться уже завтра. Не подумай, что идея родилась вчера и спонтанно. Несколько лет я размышляю о преемнике. Не стану утомлять тебя сложными логическими построениями, тяжкими думами и многолетними сомнениями, но озвучу суть положения, сложившегося на нынешний момент времени. В отсутствие прямых наследников, сегодня ты – лучший и единственный кандидат в преемники Короля Агабундо, Граф!
- Я – Странник, скиталец... Мой дом – вся земля... – задумчиво проговорил Мзурураджи. – Разумеется, мне льстит высокая оценка скромный персоны и заслуг Волчьего Глаза, но Властитель большого государства с многотысячным населением из меня никудышный... Поверь, мне понятны твои тревоги и опасения. Без предварительных условий я готов помогать тебе и твоему Королевству здесь и сейчас, но в перспективе... Если хочешь, подумаем о ней вместе, рассмотрим всевозможные варианты... Позволь пригласить сюда моих женщин, ненадолго?
Фарх удивился, но возражать не стал. Вскоре перед ним предстали две дамы в строгих платьях и накидках, закрывавших их лица. Король Агабундо вопросительно взглянул на Советника, тот кивнул и произнёс: «Лия, покажи нам своё лицо, дорогая! Его Величеству можно и нужно на тебя взглянуть». Девушка послушно выполнила указание Странника. Фарх сдвинул брови, но только через минуту понял, кто стоит перед ним и воскликнул:
- Сильвия?! Дочка? Я и не чаял увидеть тебя вновь...
- Меня это не удивляет, Ваше Величество! – девушка поклонилась Королю, но метнула в его сторону молниеносный взгляд, наполненный обидой и разочарованием. – Возможно, мне бы неплохо – безопасно, тепло, сытно и скучно жилось в гареме Хебата, если бы не смертельная болезнь. К счастью, Божественное участие привело ко мне чудесного целителя... Он неделями бился над страшным недугом бедной, абсолютно незнакомой ему девушки. Жертвуя временем, физическими и душевными силами, Странник совершил настоящее чудо и… получил излеченную им Сильвию в дар от Султана. Он мог превратить меня в свою рабыню, и я была бы счастлива... Страннику пришло в голову удочерить выздоровевшую девушку, что же, ему – мудрому человеку виднее. Теперь он – мой папа, пусть не родной, но самый настоящий.