Роман помотал головой, как будто того, что он выпучил глаза, было недостаточно, чтобы выразить его возмущение.
– Ты что, думаешь, я с ней кручу? Думаешь, я сделал бы такое, после всего, что ты для меня сделал?
– Я не потому это говорю, что ревную. Мне надо, чтобы она уехала как можно скорее, чтобы жизнь Патрика и Грейс снова стала нормальной.
Роман рассмеялся.
– Да не морочь мне голову. Ты играл в НФЛ. У тебя успешный бизнес. Ты строишь себе этот свой дурацкий чертов дом. Ты же не нищий, Леджер. Если бы ты хотел, чтоб она уехала, ты бы просто выписал ей чек и избавился от нее.
Я был дико напряжен, и мне пришлось повертеть головой из стороны в сторону, чтобы расслабить шею.
– Она бы не взяла у меня отступных.
– А ты пытался?
Мне и не требовалось. Кенна не взяла бы отступных, я знал.
– Просто будь с ней осторожней, Роман. Она готова на все ради участия в жизни Диэм.
– Ну, хотя бы в этом мы сходимся, – сказал он и тут же исчез на своей лестнице.
Ну и черт с ним.
Черт с ним, потому что он прав.
Как бы я ни пытался это отрицать, я веду себя так не потому, что боюсь, что Кенна задержится тут надолго. Я расстроен потому, что мысль об ее отъезде напрягает меня больше, чем мысль о том, что она рядом.
Как такое могло произойти? Как я перешел от полной ненависти к этой женщине к совершенно противоположному чувству? Неужели я такой убогий друг Скотти? Такой неверный помощник Грейс и Патрику?
Я нанял Кенну не потому, что хотел, чтобы она уехала. Я нанял ее потому, что мне нравится, когда она рядом. Потому, что каждую ночь, едва коснувшись головой подушки, думаю об ее поцелуях. Потому, что надеюсь – Грейс и Патрик передумают, и я хочу быть рядом, когда это произойдет.
27Кенна
Яотошла от двери с пылающим лицом.
Я слышала все, что Леджер сказал Роману. И даже те слова, которых он не сказал.
Когда я услыхала, как он подымается по лестнице, то зашла в чулан и взяла свою сумку. Когда он открыл дверь, я могла думать только о том, какие же мысли возникают у него в голове всякий раз, когда он видит меня.
С той минуты, как Леджер предложил мне эту работу, я считала, что он ненавидит меня и хочет, чтобы я уехала из города, но Роман прав. Он мог бы заплатить мне и отправить куда подальше, если бы на самом деле этого хотел.
Так почему же я еще здесь?
И почему он предупреждает Романа насчет меня, как будто у меня дурные намерения? Я не просила эту работу. Он мне ее предложил. Если он считает, что я могу использовать Романа, чтобы добраться до своей дочери, то этот намек можно воспринять как пощечину. Хотя я не уверена, намекал ли он вообще на что-то или же просто заявлял на меня какие-то права.
– Готова? – спросил Леджер. Он выключил свет и распахнул передо мной дверь. Когда я проходила мимо него, между нами повисло какое-то новое напряжение. Кажется, оно относилось уже не только к Диэм. Это напряжение, казалось, возникало только потому, что мы оказывались близко друг от друга.
Пока мы ехали к моему дому, мне не хватало воздуха. Мне хотелось открыть окно, но я боялась, что если сделаю это, то он догадается, что мне трудно дышать рядом с ним.
Я пару раз взглянула на него, стараясь быть незаметной, но в линии его челюсти проглядывала какая-то новая необычная жесткость. Он думает о словах Романа? И расстроен, потому что соглашается с ним или потому что Роман совершенно не угадал?
– Тебе уже вручили запрет на приближение? – спросил он.
Я откашлялась, чтобы освободить в горле место для крошечного слова нет.
– Я погуглила в телефоне и узнала, что оформление такого запрета может занять от одной до двух недель.
Я смотрела в окно, и тут Леджер спросил:
– Ты купила телефон?
– Ага. Пару дней назад.
Он вытащил свой телефон и протянул мне.
– Введи сюда свой номер.
Мне не понравился его начальственный тон. Я не стала брать его телефон. Вместо этого я посмотрела на телефон и потом на него.
– А если я не хочу, чтоб у тебя был мой номер?
Он уставился на меня.
– Я твой босс. Мне нужно иметь контакты моих работников.
Я фыркнула, потому что разозлилась из-за его правоты. Схватила его телефон и отправила себе сообщение, чтобы у меня тоже был его номер, но, сохраняя информацию, записала себя как Николь, а не Кенну. Я же не знаю, у кого есть доступ к этому телефону. Лучше поостеречься, чем потом жалеть.
Он как раз заезжал на стоянку у дома, когда я вернула ему телефон.
Выключив мотор, он распахнул свою дверь и начал вытаскивать стол. Я пыталась помочь, но он сказал:
– Я справлюсь. Куда его поставить?
– Ты не против поднять его наверх?
Он направился туда, а я схватила пару стульев. Когда я поднялась к себе на площадку, он уже спускался, чтобы отнести остальные стулья. Он отступил в сторону, прижавшись к перилам, чтобы дать мне пройти, и, проходя мимо, я учуяла его запах. Аромат лаймов и плохих решений.
Стол стоял у стены рядом с моей дверью. Я отперла квартиру, поставила стулья у стены и выглянула из окна. Леджер снимал с грузовика остальные стулья. Я быстро огляделась, проверяя, не нужно ли что-нибудь убрать, пока он не вернулся. На диване валялся лифчик, и я прикрыла его подушкой.
Иви мяукала у меня под ногами, и я заметила, что ее миски с едой и водой пусты. Я стала наполнять их, и тут Леджер постучал, открыл дверь и занес стулья, а потом и стол.
– Что-то еще? – спросил он.
Я поставила миску с водой на пол ванной, и Иви тут же пошла к ней. Я заперла ее в ванной, чтобы она не выскочила на лестницу.
– Нет. Спасибо за помощь.
Я пошла к двери, чтобы закрыть ее за Леджером, но он не уходил, а стоял там, держась за дверную ручку.
– Когда ты завтра заканчиваешь работу в продуктовом?
– В четыре.
– Наш бейсбол кончится примерно тогда же. Я могу тебя подвезти, но, может, немного опоздаю.
– Да ничего. Я пройдусь. Завтра должна быть хорошая погода.
Он сказал:
– Ладно. – Но все равно продолжал как-то неловко топтаться на пороге.
Может, сказать ему, что я подслушала? Наверное, надо. Если чему жизнь и научила меня за эти пять лет, так это тому, что я не хочу больше тратить ни единой секунды оставшейся мне жизни на то, чтобы бояться конфликтов. Моя жизнь стала такой, как она есть, в очень большой степени из-за моей собственной трусости.
– Я не собиралась подслушивать, – сказала я, обхватывая себя руками. – Но я слышала ваш разговор с Романом.
Леджер поднял на меня глаза, как будто ему стало неловко.
– Почему ты сказал ему, чтобы он был со мной осторожен?
Леджер плотно сжал губы. Сглотнул так, что у него дернулся кадык, но промолчал. Он выглядел смятенным, на лице появилось выражение боли. Он прислонил голову к косяку и смотрел себе под ноги.
– А разве я не прав? – его вопрос прозвучал чуть громче шепота, но отозвался во мне криком. – Разве ты не пойдешь на все ради Диэм?
Я раздраженно выдохнула. Хитрый вопрос. Конечно, ради нее я сделаю все, что угодно, но не за счет других. Я не размышляла.
– Это нечестный вопрос.
– Роман – мой лучший друг, – сказал он. – Без обид, Кенна, но с тобой я едва знаком.
Может, он меня и не знает, но для меня-то он единственный, кого знаю я.
– Я до сих пор не знаю – было ли то, что произошло между нами в тот первый вечер, настоящим или же ты устроила это, чтобы подобраться к Диэм.
Я тоже прислонилась затылком к стене и наблюдала за выражением лица Леджера. Он смотрел на меня спокойно, безо всякого осуждения. Как будто действительно пытался понять, был ли наш поцелуй настоящим. Как будто это действительно что-то для него значило.
Он был настоящим, но как бы и не существовал.
– Я не знала, кто ты, пока ты не сказал, – сказала я. – Я буквально уже сидела у тебя на коленях, когда поняла, что ты знал Скотти. Так что твое соблазнение не было частью хитрого плана.
Он обдумал мой ответ и кивнул.
– Рад узнать это.
– Да? – я прижалась спиной к стене. – Потому что как-то непохоже, что это имеет значение. Ты все равно не хочешь, чтобы я увиделась с дочерью. И все равно надеешься, что я уеду.
Ничего не имеет значения.
Леджер опустил голову, и мы снова встретились взглядами. Глядя мне в глаза, он сказал:
– Да ничего на свете не сделало бы меня счастливее, чем твоя встреча с Диэм. Если бы я знал, как убедить их передумать, я бы сделал это тут же, Кенна.
У меня перехватило дыхание. Это его признание стало всем, что я хотела услышать. Я закрыла глаза, потому что не хотела расплакаться и не хотела, чтобы он уходил, но до этого момента я вообще не знала, что он хочет увидеть меня в жизни Диэм.
Я ощущала тепло его руки возле своей щеки и, не открывая глаз, делала частые мелкие вдохи. Я слышала его дыхание, а потом почувствовала его на своей щеке и на шее, как будто он опускался ниже.
В этот момент я ощущала себя окруженной им и боялась, что, если открою глаза, то увижу, что выдумала все это, а на самом деле он уже давно ушел. Но тут он выдохнул, и тепло пробежало по моей шее и плечу. Я приоткрыла глаза и обнаружила, что он возвышается надо мной, упираясь руками в стену по обе стороны от моей головы.
Он стоял, как будто не мог решить – то ли уйти, то ли возобновить тот поцелуй с вечера нашей встречи. А может, ждал, пока я не сделаю какого-либо движения, или решения, или ошибки.
Не знаю, что заставило меня поднять руку и положить ее ему на грудь, но когда я сделала это, он вздохнул, словно именно этого и хотел. А я и сама не знала, касаюсь ли я его груди, потому что хочу оттолкнуть его или притянуть ближе.
Но в любом случае от его дыхания между нами возникло тепло, и он слегка прижался своим лбом к моему.
В это крошечное пространство между нами со времени нашей встречи проникло столько выборов, чувств и последствий – но Леджер прорвался сквозь них и прижался губами к моим губам.