В комнате уже был накрыт стол к моему приходу. Точнее, тумбочки. Август гулял по-царски: накупил в булочной сладостей. Интересно, другие мальчишки хотя бы вложились в это пиршество?
Я была немного колючей и напряжённой. Казалась себе некрасивой и никому не нужной. К тому же меня колотило от промозглой погоды. Уличная сырость оседала даже на стенах. Посидев в объятиях Виктора, который смотрел на меня с обожанием, я расслабилась и отогрелась. Обсуждали фильм, орали «Восьмиклассницу», смеялись, обнимались. Как обычно.
Вдруг Бэмби заметил:
– А наш Дианчик засматривается на того коротышку из Подмосковья.
– Чего? – подскочила я.
– Да-да, я видел! – захихикал Бэмби и отпрыгнул от меня подальше.
Вот если бы он сказал, что это Саша на меня засматривается – другое дело. Я бы только хмыкнула и пожала плечом. В душе обрадовалась бы. Но тут я взбесилась. С досады бросила в него подушкой.
– Видел-видел, – поддразнивал меня Бэмби.
Виктор только посмеялся. Он ни за что не смог бы поверить, что его – высокого, стройного, демонического – можно променять на того простака.
Я понимала, что так реагировать на поддразнивание глупо, но не могла удержаться. Накинулась на Бэмби и принялась дубасить его подушкой. В нашу драку с удовольствием ввязались Великан и Неля. Август восседал на тумбе и насмешливо наблюдал за нами, как лев за котятами.
Наконец мы все нахохотались и выдохлись. Мне хотелось хоть как-то доказать, что плевать я хотела на Сашу. Хотелось не просто скрыть свою симпатию, но и оградить от пошлостей и мерзких словечек, которые могли посыпаться на неё.
– Да он вообще похож на гриб! – возмутилась я. – Голова большая, как гриб со шляпкой. Ещё и румяный, как… как…
– Как дурак? – подсказал Бэмби.
– Как мухомор! – выпалила я.
Бэмби поверил и отстал от меня. Неля быстро взглянула на меня и опустила глаза. Девчачье чутьё явно подсказало ей что-то, но она промолчала. Я почувствовала, что в этот момент предала что-то в себе самой.
– А почему ты злишься? Наплюй! – жизнерадостно сказал Виктор и небрежно махнул рукой.
Я молчала. Виктор попал в точку. Я злюсь и не знаю почему. Хочу «наплевать» и не могу.
Август проговорил, задумчиво глядя в окно:
– А я не люблю красивых… Не люблю рисовать красивых. Они неинтересны. В них нет какой-то фишки…
– Значит, ты меня никогда не нарисуешь? – спросила Неля и засмеялась смехом уверенного в своей красоте человека.
Виктор пригладил волосы. Он тоже считал себя красавцем. Да так и есть. Он красавец, который с каждым днём становится мне всё неприятнее. Так странно… Что мне нужно? Что вообще нужно людям для взаимной симпатии?
Мы вышли из комнаты мальчишек около часа ночи.
В ненависти
Я осторожно спускалась по скрипучим ступеням в полутьме. Всё-таки уже ночь, все спят.
Дверь одной из комнат на первом этаже, возле лестницы, внезапно распахнулась. Из проёма вырвался сноп света. Я остановилась.
Из комнаты выбежала девушка в халате. Её кто-то удерживал за руку. Мужской голос уговаривал её, бормотал: «Да ладно тебе, не надо, брось!»
Но девушка резко ответила: «Пусти!», вырвалась и подбежала к нам. Вернее, ко мне, ведь я шла первой.
– Ненавижу вас! – выкрикнула она мне в лицо. – Ненавижу! Хоть бы вы сдохли!
Я оторопела. Она серьёзно? Судя по её угрожающему виду, по растрёпанным волосам, по искажённому гневом лицу, по срывающемуся голосу – да!
– Что вы такое говорите?! – воскликнула я. – За что?
– Вы что, чокнутая? – звонко спросил позади меня Бэмби.
– Успокойтесь! – произнесла Неля.
– Не успокоюсь! От вас житья нет! Вы до ночи орёте, ругаетесь, ржёте и топаете. У меня маленький ребёнок, он уснуть не может. И мы не спим…
– Ой, ладно, не бухтите! – прервала её Неля.
– Что? Ах ты, соплячка!
Муж этой девушки попытался увести её, но она снова вырвалась.
– Не-на-ви-жу! – выдохнула она мне в лицо.
Мне! А ведь я ей лично ничего не сделала. Вообще не понимаю, как можно настолько ненавидеть людей.
– Чё за бред! Откуда нам знать про вашего ребёнка? – пробасил Великан.
– Мы, что ли, виноваты, что тут слышимость такая? Не мы строили гостиницу! – поддакнул Бэмби.
– Так надо было просто сказать… – растерянно сказала я. – Вы бы сказали…
– Кому? Вам? – зло расхохоталась девушка. – Вы же не люди! Звери вы, вот вы кто!
На лестнице появился Август. Видимо, он услышал шум.
Август спустился, отгородил нас от женщины, и мы прошли за его спиной.
– «Зверь самый лютый жалости не чужд. Я – чужд. Так, значит, я не зверь», – спокойно продекламировал Август.
Девушка отпрянула от него, будто испугавшись его ледяного спокойствия и безучастного лица. Наконец муж взял её под руку и повёл в комнату.
Бэмби оступился и выругался. Неля засмеялась.
Муж той, которая хотела нас убить, обернулся:
– Вы же – девочки! Как вы позволяете так грубо при вас выражаться! – печально сказал он. – Вы же – ангелы.
– Ой, вам-то какое дело, отвалите! – дерзко ответила Неля. – Ангелов не бывает. Вы ещё стихи нам прочтите!
Август проводил нас до нашего номера 13. Я достала ключ из кармана и тут же уронила его. У меня тряслись руки. В голове всё ещё звенел голос, полный ненависти. «Вы – звери. Хоть бы вас в клетке заперли! Ненавижу!»
Я еле доползла до своей кровати и свалилась на неё, не раздеваясь. Меня знобило. Неля ещё ворковала с Августом на прощанье, слышались звуки поцелуев, но я начала проваливаться в беспокойный судорожный сон.
Дверь захлопнулась. Неля положила мне ладонь на лоб.
– Похоже, ты простыла, вся трясёшься, – услышала я её голос будто сквозь шум дождя. В моей голове всё ещё носились обрывки яростных слов… Казалось, меня облили горячей ненавистью, как смолой, с головы до ног.
«Вряд ли Саше и его друзьям могли бы сказать такое», – успела подумать я.
Внутри янтаря
Я всё больше отворачивалась от своих друзей. Всё больше тянулась взглядом в сторону подмосковной группы. Вернее, в сторону Саши, других я почти не видела. Вокруг него постоянно крутились девочки-тихони. Словно умытые яблочки-ранетки, кружащиеся в бочке с дождевой водой.
Не сказать чтобы Саша совсем не обращал на меня внимания. Обращал, но очень своеобразно. Бросал на меня внимательный и серьёзный, даже немного строгий взгляд. Хм, с чего бы это? Я отвечала ему вызывающим взором. Несколько раз он приближался, будто хотел что-то сказать или спросить. Но уходил. Я с тоской смотрела ему вслед.
Изведённая этими непонятными обоюдными взглядами, я вернулась в номер 13 и легла на кровать. Ничего не хотелось. Наши ушли гулять. Я отказалась идти с ними и пролежала так около часа в тишине. Даже музыку не хотелось слушать. Потом в комнату кто-то тихо вошёл. Я думала, это Неля.
– Смотри, что я нашёл, – тихо сказал Август, присев рядом со мной. – Нет, лучше закрой глаза и дай руку.
Я послушно закрыла глаза и протянула руку. На ладонь мне упал янтарный кубик. В полупрозрачном кубике застыло крыло стрекозы. Я подскочила на кровати и принялась рассматривать сетчатое крылышко. Представила, как стрекоза упала в тягучую, цвета гречишного мёда, смолу. Влипла. Может, ей удалось вырваться? Но с одним крылом куда улетишь? Второе крыло застыло…
– Эй, а почему ей? – ворвалась в комнату Неля и капризно поджала губы.
– Потому что она понимает… Потому что ей нужно, – начал Август, поднимаясь, и замолк.
Я прижала к себе стрекозье крыло, боясь, что его отнимут.
– Ну и ладно! – легко махнула рукой Неля. – В самом деле, фигня какая-то. Это же подделка из лавки. Хотя, если просверлить в этой фигне дырку и повесить на шею, получится прикольный кулон.
Я убрала крылышко в янтаре подальше. Никаких прикольных кулонов! Это – вещь, которую я буду хранить всю жизнь. Я сказала об этом Августу.
– Так и знал, – изображая безучастие, сказал Август и улыбнулся уголком губ.
Наверное, это скука смертная – всё знать заранее.
– А где ты её взял? – спросила я на всякий случай.
– Нашёл, говорю же. Шёл по берегу моря и нашёл. Как будто специально…
Август замолчал. Наверное, он иногда придумывает что-нибудь, чтобы обмануть свою скуку.
– Не бойся, это недорогой сувенир, – вставила Неля. – Это же подделка под этот, как его…
– Инклюз, – напомнила я.
– Точно. И как ты всё запоминаешь?
– Не всё, а то, что касается меня. Инклюз – это про меня.
– А-а, – протянула Неля. – Ну, тогда тебе это и правда нужно.
Август вышел. Когда он открывал дверь, я увидела в проёме двери Сашу. Он проходил мимо, мельком глянул в комнату и тут же отвернулся.
Дверь захлопнулась. Вдруг я заметила, что наш придверный коврик страшно грязный. Да на нём же горы песка и ещё какой-то дряни. Противно!
Я вскочила, схватила коврик и выбежала в коридор. Убедилась, что Саша уже ушёл. Я долго вытряхивала коврик на крыльце. Мимо меня прошёл удивлённый Кальмар. Одобрительно кивнул. Видимо, это у него разновидность похвалы.
Я уже собиралась уходить, но увидела, как по дорожке недалеко от гостиницы бежит Саша в спортивном костюме. У него, оказывается, пробежка. За ним – ещё человек десять из его группы, нарезают круги по аллеям. А я стою, как дура, с ковриком в руках.
Вернувшись в свой номер 13, я бросила коврик на пол. Он заметно посвежел. Казалось, мне стало легче дышать.
– Отлично, вот спасибо! – похвалила меня Неля. – Хорошо, что догадалась, а то пока горничная уберётся.
Я подошла к зеркалу. Моя вишнёвая помада приобрела цвет подтаявшего тёмного шоколада. Похоже на цвет грязи. Я стёрла её рукой.
– Что с тобой такое? Ты странная в последнее время, – заметила Неля. – Может, ты…
– Я пошла в душ! – перебила её я. – Ещё не хватало от неё услышать, будто я влюбилась.
После вытряхивания коврика я сама себе казалась пыльной и неприятной. Захотелось всё с себя смыть.