— Идемте!
Скажи мне еще час назад, что я Ксению Навроцкую позову в нашу с Максом мансарду, залепила бы шутнику рот пластырем.
— Здесь все по-другому. Не думала, что еще когда-нибудь окажусь здесь.
— Расскажите все, Ксения. Это вас отец спрятал, да? Где вы скрывались все эти годы? И за что хотите Максиму отомстить? Что отец не оставил вам компанию?
Ну вот. Опять прорвало!
— Я пыталась выжить, Марина, — она усмехнулась. — Пыталась научиться жить со своей…. Но вам ведь не это интересно, верно? Вы боитесь, что я приехала, чтобы претендовать на наследство папы? Думаете, хочу, чтобы Макс мне отдал деньги от продажи компании? За что мне мстить Генварскому? Я сама попросила папу оставить свое архитектурное бюро Максиму.
— Вы? Но почему?
— Я возьму полотенце, ладно? У вас фена здесь нет, наверное.
— Почему?!
— Почему Максиму? А кому еще? Я архитектуру оставила в прошлой жизни. А Генварский… вы ведь неплохо его узнали за эти месяцы, верно? Никто лучше него не мог распорядиться папиным наследием.
— А Дугин?
— Денис? — Ксения удивленно приподняла брови. — Денис очень умный, трудолюбивый, прекрасный имитатор, но без божьей искры. Идеальный номер два. Мы с ним общались в институте. Бедняга расстроился, когда не получил компанию.
— Вы и это знаете?
— Да, Бабин как-то рассказывал.
— Тогда зачем вы наняли Полину? Сестра мне все рассказала!
— Ваша сестра что-то путает!
— Тогда откуда она про вас узнала?
— Марина, я понятия не имею, о чем вы говорите! — Ксения начала раздражаться. — Я знаю, что Максим поехал к Неклюдову, дядя Федя мне очень помог, когда я нуждалась в этом. Но когда Макс вернется, может, он объяснит, что происходит!
— Вы знаете, зачем он поехал?
— Конечно, я знаю. Папа оставил письмо Максу. В нем он объясняет, почему скрыл меня от всех. В первую очередь от него, от Максима.
Рука сама тянется к мобильному — набираю номер Генварского, в ответ лишь длинные гудки. Он еще в дороге, но всегда отвечает, когда я звоню. Может, не слышит?
— Кто-то нанял мою сестру, которая тоже очень похожа на вас в молодости, и заплатил ей огромные деньги, чтобы она появлялась перед Максимом. — Вижу, как глаза Навроцкой расширяются от удивления. — А что вы делали на презентации книги Васнецовой?
— Я всего на два дня прилетала в город, я не здесь живу. Марина, я просто хотела на него посмотреть. — Она замолчала. — А увидела вас.
— Да, с этого все и началось.
— Что началось-то?!
Я до конца своих дней, наверное, не объясню, что произошло дальше. Почему я так поступила? Ведь я не доверяла ей, слова По не переставали звучать в голове: «Это она все придумала». И вместо того, чтобы дозвониться до Макса или до Дугина либо вызвать полицию, я все ей рассказала. Почти все.
— Кто бы ни нанял вашу сестру, — медленно произнесла она, — это не я. Но этот кто-то давно знает, что я жива.
Она напугана.
— Да вы все время, я не знаю, как привидение, все время рядом. Эти ваши дурацкие шахматы, они мне снились, я сама их рисовать уже начала! — снова взрываюсь я. — Эти картины, даже Голованов, ваш бывший учитель, увидел вашу руку или похожую на вашу руку. И вы будете утверждать, что не вы?!
— Марина, я шахматы не держала в руках лет десять, если не больше, — произносит она мягко. — В первые годы лечения мне вообще категорически запрещали возвращаться к тому, что… делает меня нестабильной. Вы ведь знаете мой диагноз? Уверена, Максим вам рассказал.
— Рассказал.
— Когда он бросился за вами на той выставке, я сразу все поняла. Думаю, быстрее, чем он.
Она замолчала, а я не знала, что ей ответить. Посматривала на мобильный, ждала звонка Максима, но он не перезванивал.
— Так почему вам шахматы снятся? — Ксения заговорила первой. — Максим тоже неплохо играл.
— Но вы были лучшей!
— Кстати, нет. И что за картины?
Листаю фотки на телефоне, а ведь Ксения только что сказала, что не рисовала много лет.
— Вот эта, например, шахматная доска и фигуры. Она в кабинете Голованова висит, он собирает картины своих уч…
— Это не моя картина, — напряженный голос Ксении пугает. — Но я знаю, чья она. А есть еще что-то?
Протягиваю ей телефон, на экране — картины Анны Штерн.
Ксения судорожно листает картинки, качает головой.
— Не похоже на меня, но я… не может быть, просто не может быть… Максим проверял диагноз? Вы уверены, что он умирает?
— Хотели проверить, вот на следующей неделе полетим в Германию. — Я растеряна, но что-то внутри заставляет дышать увереннее. — Почему вы спрашиваете? Кто? Кто рисовал эти картины?
— Рисовал тот, Марина, кто всегда нас с Максом обыгрывал в шахматы. Немедленно звоните Максиму. Сейчас же!
Она не ждет, лихорадочно вырывает из рук мобильный.
— Да кто? — Мой вопрос перекрывает громкий стук в дверь.
Ксения не обращает на него никакого внимания, прикладывает трубку к уху. А я иду открывать дверь.
— Привет!
Перед глазами широкая довольная улыбка, но взгляд невольно опускается вниз. На мужские кроссовки, больше похожие на армейские ботинки…
Глава 63
От его знакомой ироничной усмешки сейчас у меня мороз бежит по коже.
Не может быть!
— Ты… Что ты тут делаешь?
— Макс не может до тебя дозвониться, какие-то проблемы со связью. Вот меня прислал. — Его взгляд не на мне, он смотрит на Навроцкую. — Марина, подойди ко мне. — В голосе появляется редкая для него жесткость. — О чем ты вообще думала, пустив ее сюда?
Перевожу взгляд на Ксению. Она отбросила в сторону мой телефон, руки скрестила на груди, смотрит на него, зло сощурив глаза.
— Ну ты и подонок! Мерзавец! Марина, отойдите от него немедленно!
Она не требует, кричит так, что невольно морщусь, борясь с желанием закрыть ладонями уши. В мыслях, эмоциях полный сумбур. И вот из всего этого хаоса в голове всплывает картинка из очень старой книги, которая когда-то была дома у родителей. Черно-белая иллюстрация: с одной стороны огромный лев, с другой — гигантский крокодил, а между ними Мюнхгаузен. Ему-то повезло — два чудища сожрали друг друга, а я не в сказке, я в каком-то кошмаре.
Денис дергает меня за руку, тянет к себе, Вырываюсь и отбегаю в сторону. Подальше от него и Навроцкой.
— Ты! Это ты был в квартире Грина, когда я пряталась под кроватью! — слова вырываются слишком быстро, не успеваю даже подумать как следует.
Он удивленно смотрит на свои ноги, потом непонимающе на меня, а потом… потом он усмехается. Укоризненно качает головой, продолжая изучать свои ботинки.
— Как нелепо.
— И давно ты знаешь, что я жива, а, День? — Ксения встревает со своим вопросом, подходя все ближе к Дугину. — Ты же не удивился, в обморок не упал, когда меня сейчас увидел. Когда ты все это задумал? Когда он не отдал тебе компанию? Три года ждал и дождался, верно?
Дугин молчит, но Ксению не остановить — почти вплотную подошла к нему и тычет пальцем ему в грудь. А я не до конца понимаю, в чем она его обвиняет. Господи, где Макс?! Хватаю свой телефон, судорожно набираю номер, пока до меня нет никому дела.
— Меня решил подставить, да, День? Знал, что я жива, и решил на меня свои делишки свалить? Не получится, Дениска! — Еще чуть-чуть, и начнет его колотить. — Макс ведь не болен, верно? Как же вовремя у него рак нашли!
Дугин молчит, лишь сокрушенно качает головой, с жалостью смотрит на Ксению, а я… я не понимаю, кому верить.
— Вы думаете, это он нанял… мою сестру?
«Ну а кто еще? — кричит голос внутри. — Кроссовки его сама же узнала! Не Грин это был, Дугин! С ним у По были отношения! С ним!»
— Марина, ты-то хоть не сходи с ума! — Дугин начинает раздражаться. — По Ксюше психушка плачет. Ты зачем вернулась, дурочка?
— Картины писал ты, — неожиданно спокойно произносит Ксения. — И я это докажу на раз-два, Макс доберется до тебя, как только поймет, что ты вынудил его продать компанию. Я только не понимаю, как ты решил забрать у него деньги. Ведь он не умрет от рака.
Она замолкает. Ее глаза лихорадочно горят, переводит взгляд с Дугина на меня, снова на Дениса.
— Ее сестра, да? — севшим от волнения голосом еле слышно произносит Навроцкая. — Она должна была быть на ее месте.
Отшатывается от Дугина, судорожно сглатывает, и пока я пытаюсь угнаться за мыслями этой странной, но явно очень умной женщины, она сама бросается ко мне.
— Уходим! Сейчас же!
Дугин не двигается, не пытается ничего сказать, защититься как-то, он совершенно спокойно смотрит на нас. И вот от этого сейчас становится по-настоящему страшно.
Пугает именно его спокойствие, а не экзальтация Ксении.
— Д-да… — Не свожу глаз с Дугина. — Идем!
Ксения на полшага впереди, тянет меня за собой, но она даже не успевает с ним поравняться. Денис выбрасывает кулак вперед, и Навроцкая мешком падает на пол.
— Наконец-то, — выдохнул Дугин, глядя на лежащую на полу женщину. — Да не визжи ты. — Машет досадливо на меня рукой. — Вечно с ней геморрой. Марин, она психически больной человек, с ней по-другому никак.
Идет на меня, а я бросаюсь к двери, почти добегаю, но меня тут же отбрасывают назад. Чуть не падаю прямо на Ксению.
— Сядь. Нам надо поговорить.
— Что ты с ней сделал? Она жива? Ты…
Ксения зашевелилась, застонав, хочу помочь ей подняться, но меня отпихивают в сторону.
— Вечно ты не вовремя! — Дугин покачал головой и вытащил из кармана миниатюрный шприц. Никогда таких не видела.
— Ты что делаешь?
Я не успеваю помешать, он что-то вкалывает Ксении, и та сразу же замолкает.
— Сядь, Марина, сядь.
Голос чужой, я не узнаю насмешливого Дугина — передо мной собранный, хладнокровный и очень опасный незнакомец.
— За Ксению не беспокойся: свою роль она отыграет до конца. Пешка!
— Это ты лучше нее играл в шахматы, верно?
Он усаживается в кресло, в котором так любит сидеть Макс. Снова качает головой, молчит, эта тишина убивает, я не понимаю, что он сделает через мгновение. А потом поднимает взгляд на меня.