Меня пронзил недоумевающий взгляд.
— Твою мать, — выругался друг. — Ты что творишь?
— Не благодари, — я довольно тру ладони. — Если бы не я, ты бы так и стоял с капающей изо рта слюной. Иди, извиняйся. Можешь свалить все на меня, если хочешь.
— Ты просто псих, — бурчит Белый и идёт улаживать ситуацию.
Я смотрю ему вслед, и не понимаю, почему не решился подойти первым. Долбанная дружба, вечно обязывает тебя на какие-то жертвы.
Даже на расстоянии, я вижу залитое краской лицо бедняжки. Она смущается. Злится. И щебечет что-то непристойное.
Откуда столько эмоций в таком хрупком теле?
Уголек обжег пальцы и, выругавшись, я кинул окурок на землю.
Да уж, раньше Вася была куда живее.
Её глаза светились, и трудно было представить, что они хоть когда-нибудь потухнут. И, если я неумышленно стал главным провокатором этого затмения, то теперь, я сделаю все, чтобы вернуть этот жизненный блеск.
Прошло уже больше получаса, а Вася так и не вышла. Закрыв машину, я решил вернуться за ней.
Она что легла спать и даже не предложила полежать с ней рядом?
Отогнав неприличные мысли, я открыл входную дверь и лицезрел довольно предсказуемую картину: сидя на полу и пряча лицо руками, горько всхлипывает наша «Несмеяна».
— Твою мать, Вася! — выругался я и пошагал к ней. — Только не говори, что эти стены давят на тебя, а пыльные коврики растрогали тебя до глубины души! — вцепившись в ее куртку, я резко оторвал ее от пола. Так резко, что она заметно растерялась.
— Отпусти меня, — вяло всхлипнула она, едва держась на ногах. — Я устала, Рэй.
Я взорвался.
— Устала? Устала?! Да я капец как устал от твоего нытья! Что на этот раз? Сломанный ноготь? Раздавленный комарик? Джастин Бибер — гей? Птичку жалко, черт возьми? Что?!
— Ты ничего не понимаешь, — она пальцами коснулась шеи, словно ей было трудно говорить. Или даже дышать.
Едва справляясь с гневом, я хорошенько встряхнул ее.
— Ты только посмотри на себя! В кого ты превратилась? Вечно плачешь, скулишь, жалеешь себя, не живешь, не дышишь, словно в коме, боишься и постоянно жалуешься на суку — судьбу! О да, прошлое может ранить! Но ты можешь как вечно жить им, так и перешагнуть через него и двигаться дальше! Завязывай топтаться на месте!
Она грустно усмехнулась.
— Легко сказать, когда ты не в моей шкуре…
От презрения, по моему позвоночнику пробежала волна мурашек. Я отбросил её так, что та отпрянула и впечаталась в стену. Мой кулак пролетел рядом с ней и от удара, посыпалась настенная штукатурка. Она зажмурилась, но даже не попыталась увернуться.
— Тряпка, — процедил я сквозь зубы, не скрывая своего отвращения. — Мне противно от тебя.
В эту же секунду мою щеку обожгла грубая пощечина, а следом слабый удар в грудь. Вася часто дышала и гневно смотрела на меня.
— Убрал — свои — руки, — не разжимая челюсти, проговорила она.
— А то что? — усмехнулся я, нависнув над ней.
Сжав крохотные кулачки, она повторила удары в грудь, но толку от них было мало.
— Не трогай меня, гад!
И тут меня осенило. Я вспомнил, как несколько лет назад, зажимал её на кухне, соблазнившись желанием напугать и унизить. В данный момент, ситуация мало чем отличалась от прошлой. Но ведь тогда она боролась. Несмотря на дикий страх, она отчаянно сопротивлялась, царапалась, кусалась и даже умудрилась оглушить сковородой. Одним словом, защищалась, потому что ей было не плевать на себя.
Сумасшедшая идея плотно засела в голове. И пусть этот поступок будет слишком опрометчив, слишком безрассудным, пусть после этого безумства она возненавидит меня до конца своих дней, но я буду не я, если не рискну. Перестану уважать себя, если не попробую.
От ненормального волнения, моя грудь сбивчиво вздымалась, а сердце было готово выпрыгнуть наружу.
— Не трогать, говоришь? — с вызовом спросил я, склонив голову на бок.
Её глаза забегали, она была в замешательстве.
Приглушив в себе отголоски совести, я прижал Васю к стене и, запустив руки под куртку, почувствовал жар её кожи.
— Что ты делаешь?! — взвизгнула она, попытавшись высвободиться из плена, отчего мне пришлось вжаться в нее всем телом.
— Лапаю тебя. Что непонятного?
— Отвали!
— А ты заставь меня. Борись! Или хрен его знает, как далеко я могу зайти!
— Перестань, Рэй! Хватит!
— Неубедительно, — отрезал я и продолжил позволять себе лишнего. Все тело гудело от странного чувства, такого необычного, что даже названия для него не находилось.
Моя рука проскользнула по её спине, и пальцами я нащупал застежку от бюстгальтера.
— Не надо! — взмолилась она в ужасе. Я чувствовал её дрожь, но не останавливался. Она с трудом боролась со слезами. — Да что с тобой? Не надо, пожалуйста!
— Что-что? — спросил я, чувствуя нехватку воздуха. — Я не воспринимаю твоё нытьё, Вася! Объясни мне по-другому. Или страшно?
Яростно вскрикнув, она укусила меня за плечо и оттолкнула.
— Мудак! — истерически крикнула она.
Волосы на её голове спутались между собой, а глаза блестели, то ли от гнева, то ли от ошеломления, то ли от слез.
Я перевёл дыхание.
— Ну как? — мой вопрос ещё больше её возмутил.
— Как ты посмел? — голос Васи поломался, а на глаза наступили запоздавшие слезы. — После того, что было… Как ты мог, Рэй?
Проклятье. Неужели не сработало? Но, я не из тех, кто так быстро сдаётся. «Так нужно. Так будет лучше для нее», — мысленно оправдывался я.
— Ах, да, — сказал я, стараясь казаться равнодушным, — как я мог забыть? В прошлый раз, мы баловались в совсем другом месте.
Вася опешила. Содрогнулась. Не поверила в происходящее и ринулась бежать. Но, я легко поймал её. Это было проще, чем моргнуть.
— Не так быстро, Художница, — ядовито пропел я, а потом обхватил руками её талию, оторвал от пола и выволок на улицу. — Запомни, это последний раз, когда я позволил укусить себя. В следующий раз, зубки буду показывать я.
— Подонок! — непристойно высказываясь, девчонка брыкалась ногами и пыталась схватить меня за волосы, но я уворачивался.
— Что это? Ваниль? — холодным носом я уткнулся в её волосы. — Обожаю.
— Помогите! — закричала она, и её слезливый стон, эхом пронёсся по округе.
— Пожалуйста, помогите!
— Надо кричать «насилуют», — бессовестно подсказывал я. — Потому что именно это сейчас произойдёт.
— Помогите! Хоть кто-нибудь!
— Давно мы к Ваньку в гости не заходили, правда? Ну, нечего. Сейчас зайдем. Польем цветочки.
Крепко держа дикую кошку, я вступил в соседний двор, отчего Вася похолодела от ужаса. С ноги открыв дверь, я вынес железную щеколду с корнями. В темноте, на память, я пробрался в зал и бросил её на диван. Резко, грубо, отчего сразу пожалел. Я мог только надеяться, что никак ей не навредил. В противном случае, я совершу непростительную ошибку.
Но черт, я не могу быть аккуратен, иначе весь этот цирк был полной бессмыслицей.
Проглотив отвращение к самому себе, я снял с себя куртку и отбросил её в сторону. В меня прилетело что-то тяжелое, но я никак не отреагировал.
— Нет, нет, — задыхалась она, судорожно всхлипывая. Я не видел её лица, но был уверен, что она до смерти напугана. — Пожалуйста, не надо. Ты не поступишь со мной так…
— Уверена? — спросил я, с трудом продолжив играть роль морального урода. — Хочешь проверить?
— Остановись…
— Не могу, детка, — цинично отказал я. — Пойми, я уже чересчур завёлся. Так зачем ограничивать себя в чем-то? — бляшка на ремне со звуком расстегнулась. — Ты ведь не обидишь старого друга?
— Что ты несёшь? — Вася поддалась истерике. Её окутала паника. — Остановись! Ты не в себе!
— Ошибаешься, — возразил я и через секунду занял «интересную» позицию, вдавливая хрупкие запястья в диван. Извиваясь подо мной, она откатывалась в разные стороны, но быстро поняла, что попросту тратит силы.
На секунду она замерла.
— Ты не сделаешь этого, Рэй, — мне были слышны громкие удары ее сердца.
— Я уже это делаю.
— Ты убьешь меня этим.
— Плевать. Ты и так ходячий мертвец.
— За что?
— Есть миллион причин, но о них после.
— Ты не такой, — проскулила она, находясь в собственном Аду.
Мое лицо обожгло горячее дыхание, а губы намокли от соленых слез.
— Откуда тебе знать, какой я, когда ты сама себя не знаешь? — прошептал я, когда между нами не осталось пространства. — Ты — никто. Размазня. Пустое место. Ты позволила превратить себя ничтожество, коем сейчас являешься. Прикоснувшись к тебе, Ваня как никогда запачкался.
БАМ! Выстрел. Эта фраза убила её.
Я почувствовал, как острое колено вонзилось мне в ребра, а потом в подлых, отчего я скатился на пол.
Ну, наконец-то! Я уже было стал переживать!
Взревев, Василиса вскочила с дивана и, учитывая полный мрак, начала беспорядочно махать ногами и руками.
— Ублюдок! Ненавижу!
Мне перелетело в лицо с ноги. И, учитывая возможности хрупкой дамы на сносях, удар был довольно внушительный.
— И это все? — хохотнул я, поморщив лицо. — Этим меня не остановить, крошка.
— Мразь, — удар по хребту.
— Дерьмо, — ещё один.
— Скотина, — пятка прилетела в голову.
— Животное, — и мое причинное место отказалось верить в добро.
Проклятье, а вот это действительно больно!
— Отличная работа, Васька, — прохрипел я сдавленным голосом. И опасаясь очередного «привета», оставил ладонь на ширинке в качестве щита. — Только мой дружок, больше с тобой не разговаривает.
Она молчала, было только слышно её прерывистое дыхание.
— Ох, я надеюсь, с ним все будет в порядке, — жалобно напевал я, свернувшись в позе эмбриона.
Лучше бы она мне палец сломала.
Я почувствовал привкус железа на губах и, повалившись на спину рассмеялся в голос.
— Да ты мне губы разбила… Горжусь тобой… Ты прошла экзамен…