Я буквально ощутила, как расширились мои зрачки.
— Я замёрзла, а ты предлагаешь мне раздеться? — продолжала я блефовать, хотя на самом деле кожа пылала.
— Не дури, Вася. У тебя лицо покраснело от жара. Я знаю, что ты отвлекла меня, чтобы отправить смс, так что можешь не давиться кипятком.
Я проморгалась, неловко закусив губу.
— Я же объяснил, что тебе ничего не угрожает, — серьезным тоном проговорил он. — А ты, так и не научилась врать.
— Знаешь, этот факт не сильно меня огорчает.
— Зря, — усмехнулся он. — Эта способность помогла бы тебе в жизни. В наше время, человек должен уметь врать.
— Как ты? — выпалила я, внимательно на него посмотрев.
Он слегка склонил голову на бок и весело оскалился.
— Я лишь дилетант, Вася. А ты веришь в то, во что хочешь верить.
Я проглотила подступившую к горлу желчь. Сразу вспомнилось его лживое откровение, которая я приняла за исповедь.
Ваня держится рукой о дверной косяк, стараясь сохранить равновесие.
— Можно войти? — запинаясь, спрашивает он, но не дожидается ответа и проходит в дом. Закрывает за собой дверь, садиться на корточки и запускает пальцы в волосы. Он пьян. Сильно.
Мое сердце больно бьется о грудную клетку.
— Мне стоит паниковать?
Ваня смеется, а потом поднимает на меня глаза.
— Ненавидишь меня, да?
Я скрещиваю руки на груди, чтобы унять дрожь в коленках.
— Только один из нас испытывает ненависть к другому, и это не я.
— Я не хотел этого, Васька. Просто голову отбили, понимаешь? Били…били…пока мозги не превратились в кашу.
— Что ты хочешь, Ваня? Пришел пожаловаться?
Он резко поднимается на ноги. Шатается.
— Я хочу, чтобы ты все знала. Выслушай меня, пожалуйста.
Меня разрывает любопытство, но в тоже время, я понимаю, что он этого не заслуживает.
— Внимательно слушаю, — сдаюсь я и приглашаю его на кухню.
Пока он рассказывает свою историю, я не нахожу себе места и несколько раз включаю уже вскипятившийся чайник.
— …думал, что это ты во всем виновата, — заканчивает он и его взгляд сковывает меня цепями.
— Мы были глупыми детьми, Ваня. Но сейчас, мы повзрослели. Ты повзрослел. Ну почему ты не научился трезво оценивать ситуацию?
— Трезво? — усмехнулся он. — Я бухаю каждый день…
Меня бесит его оправдание.
— Беру свои слова обратно, — я не скрываю своего отвращения. — Ты — безмозглое дитя, которое обожает пакостничать, а признает свои ошибки только тогда, когда это ему выгодно.
— Согласен, — он резко подрывается и походит ко мне, отчего ноги подкашиваются. — Но я устал тебя ненавидеть. Мой мозг, не смог переубедить сердце. Оно всегда оставалось с тобой.
От его слов стало жарко. Я верю ему, ведь сама ощущаю подобное. Головой я понимаю, что он — чудовище, а сердце отказывается в это верить.
— Прости меня, Вася… Я… Блин… прости, пожалуйста, — в союзе с алкоголем, его слова едва сливались в единое предложение. — Я хочу быть хорошим…
На меня смотрят искренние глаза. Мой Ваня, он вернулся.
— Как ты это делаешь? — говорю я почти шепотом.
— Что именно?
— Я не могу злиться на тебя. Ты всегда для меня хороший…
Я помню, как поверила ему. Помню, как правдоподобно он отыгрывал свою роль. И, конечно же, я помню, как обожглась, из-за своей наивности. Ваня был прав. Я верила в то, во что хотела верить, но больше этого не произойдет.
— И кто следующий в твоем списке? — спросила я, когда заметила, что Ваня отвлекся. Он внимательно оглядывал меня — жуткое чувство. — Кто она? Продавщица, которая не продала пиво? Или может, учительница, которая влепила тебе двойку? Ох, нет, я знаю. Это Вика?
Улыбка мелькнула на его лице и мгновенно исчезла.
— Тюремная кастелянша, — его тон был серьезен. — Знаешь, эта такая женщина, которая выдает белье и матрасы, а еще не пренебрегает молодыми мальчиками. Безобразная извращенка решила, что я тот, кто скрасит ее трудовые будни, но я брезговал и по-своему отказал. Да, я был груб, даже слишком, но и сразу же за это поплатился. Я спал на железе, потому что мне вручили обосанный матрас и носил робу недавно вскрывших вены подростков, потому что так захотела она. И даже это было терпимо, но в какой-то день, обиженная шлюха сказала, что я обворовал ее. Надзиратели долго топили меня в отходной воде, стараясь узнать, куда я дел таблетки, которых не брал. В глаза не видел. Но, я хорошо запомнил название этой отравы… «Признавайся ублюдок или подвесим тебя на воротах» — вроде бы, они так назывались.
Я погрузилась в молчание. Ваня уткнулся пол, будто смотрел фильм с собственным участием.
— Мне всегда было интересно — что за коварные существа эти женщины? Своей жестокостью и хладнокровием, они могут дать фору любому мужику…
Я перевела дыхание и прервала Ваню.
— Но ведь не все женщины такие, и ты это прекрасно знаешь.
Ваня как-то восторженно посмотрел на меня.
— Ты права, и только позже я ее узнал, — меня снова окутало напряжение, потому что речь зашла обо мне. — Ты всегда отличалась от них, Вася.
— И тем взбесила тебя больше остальных?
Его лицо стало фанатичным.
— О да, — прошептал он, не сводя все глаз с моих сухих губ. Это пугало.
Мои щеки и шея горели от прилившей к ней крови. Все было похоже на дурное сновидение.
— Что? — выдавила я, уже позабыв, о чем спросила.
— Ты была совсем другой. И это я не о той девчонке, которая лазила по крышам, прыгала с моста и навязывала грязных червяков на крючок. Я о той Васи, которая вернулась к нам. Подломленная и уязвимая. Прозвучит ужасно, но рефлексы сработали сами. Я был запрограммирован на то, что бы ломать.
А вот теперь, мне действительно стало жарко, и я расстегнула молнию на куртке и отдышалась.
— Я хотел тебе верить, но не мог. Ты, как и моя мама, смотрела на меня влюбленными глазами, но в то же время, разделяла это чувство с остальными. Я понимал, что скоро ты уедешь и бросишь меня. Мой затуманенный мозг помнил то предательство и отказывался воспринимать реальность. Я сходил с ума. Это как две личности, темная из которых оказалась сильнее…
Меня передернуло. Я протерло лицо руками, словно умывшись от невидимой грязи.
— Это то, что ты хотел сказать? — мой голос поломался. — Так ты решил оправдаться? Поверить не могу, Ваня, что за бред ты несешь? Я должна тебя простить, потому что ты не способен отличить добро от зла? Так?
Ваня подорвался ко мне и крепко вцепился мне в ноги, плавно опустив подбородок на мои коленки. Его глаза пылали, а мне хотелось зажмуриться.
— Но его ты простила? — прошептал он, и между его бровей образовалась небольшая склада.
— О чем ты? — я сглотнула, почувствовав неладное.
Его спокойствие постепенно улетучивалось.
— Рэй, — раздражительно выдохнул он. — Ты ведь закрыла глаза на его прошлые поступки?
Мне захотелось пнуть его, но я боялась пошевелиться. А то и того хуже, разбудить ту сущность, которая «запрограммирована ломать».
— Как ты можешь сравнивать его поступок и свой? — я не скрыла своего изумления.
— Помнишь, я сказал тебе, что ты веришь в то, во что хочешь верить? Так вот Рэй из тех, кто вешает тебе лапшу на уши, а ты позволяешь это делать.
Нервы сдали. Я отвесила ему пощечину, но Ваня словно пропустил ее и только посмеялся.
— Защищаешь его? Что ж, он искусно обвел тебя вокруг пальца.
Я вытянула шею вперед, чтобы показаться максимально убедительной.
— Я не верю ни одному твоему слову, — процедила я сквозь зубы.
Ваня слегка покивал головой, словно моя реакция была предсказуемой. Мне трудно было догадаться — блефует он или говорит правду?
Вдруг, это очередная игра, где я снова окажусь пешкой?
— А хочешь, я расскажу его маленький секрет? — не скрывая иронии, спросил Ваня. — Я уверен, Рэй не посвятил тебя.
Мое сердце укололо, будто кто-то представил к нему гвоздь. Я чувствовала себя моллюском, которого вот-вот окунут в кипящую воду.
— О каком секрете ты говоришь? — мои глаза превратились в узкие щелки, и казалось, что ресницы намокли и стали холодными.
Беляев приподнялся и стал нервно расхаживать по комнате, скрестив руки за спиной.
— А ты думаешь, чья была идея опустить тебя? — выпалил он. — Все эти приколы над тобой, кто был провокатором? А я скажу тебя, это твой дружок. Даже у меня волосы вставали дыбом, когда он предлогал свои безумные варианты. Поверь, твой Рэй не щадил тебя в своих фантазиях.
Меня обдало холодом.
— Что? — слетело с моих губ.
— Да, Вася. Идея с Марком и прочие издевки, это его идеи, — он запнулся. — А я все не мог понять, когда он успел переключиться и занять противоположную сторону? Лихо он, правда?
Бам. Удар молотка и толстый гвоздь вонзился в сердце по головку.
— Я не верю. Рэй не такой.
— А что, он не рассказал тебе? — притворно разочаровался он. — Конечно, легче думать, что я один ублюдок, а все остальные святоши. Тебе проще найти одного виноватого, чем разочароваться во всем своем окружении. Прости, но твой друг, не такой замечательный, каким кажеться, — Ваня грустно посмеялся и потер переносицу. — Впрочем, я тоже был слеп. Как ты думаешь, кто был тот парень, который ломал мне ребра, со всеми остальными? Это был Рейкин. Он не нашел в себе силы, чтобы пойти против общества. Он бил своего соседа и отводил глаза. Но я узнал его. За маской прятался парень, с кем я делился тем долбанным шоколадным маслом. И только со временем, чувство вины или что-то еще, но Рэй увязался за мной. Мы стали дружить. Черт, он стал мне братом, но я всегда помнил тот ярый взгляд, с которым он наносил мне удары. Так же произошло с тобой, Вася. Изначально, Рэй плевал на мораль и следовал моим принципам, а потом напялил маску… Сука, это чертов шарф и пришел к тебе. Только что это? Чувство вины или что-то большее?
О какой бы силе духа я не кричала, мои глаза снова обожгли слезы. Меня ранили его слова, но не удивили, скорее заставили задуматься.