— Скажи, что твоя жена ушла заводить ребенка! — усмехнулась Тамара и хлопнула дверью.
На улице огромными пушистыми хлопьями валил снег. В сквере у транспортного института веселая компания поздравила Тамару с Новым годом, она выпила предложенной водки и, пожелав на прощание незнакомым людям счастья, уселась в подъехавшую машину.
— Тамарочка! — раскрыл объятия Евгений Измаилович.
— Поехали кататься! — почти приказала Тамара. — Я хочу напиться и безумствовать!
— За чем дело стало?! — понятливо улыбнулся Евгений Измаилович и открыл ящик, стоящий на переднем сиденье. Там было все — от шампанского и водки до экзотических фруктов, которые зимой достать было практически невозможно. — Вася, поехали, — сказал Евгений Измаилович шоферу, и машина тронулась с места...
Ирина Михайловна старалась изо всех сил. Напротив нее сидел молодой, подающий большие надежды в медицине аспирант Миша и смотрел на нее восторженными глазами. Ирина Михайловна сияла, рассыпалась бисером лести и выглядела лет на десять моложе своего возраста. Аспирант ловил каждое ее слово и все норовил поцеловать руку.
«Ты у меня еще попляшешь! — злорадно вспоминала она Вадима, словно невзначай поглаживая курчавую голову аспиранта...
...Вадиму Сергеевичу было не до плясок. Он вышел из операционной, устало стянул с лица марлевую повязку.
Пожилая женщина, всю ночь просидевшая в коридоре, как привидение поднялась ему навстречу. Измученные глаза уставились на врача с болью и надеждой.
— Идите домой, — сказал Вадим Сергеевич и закурил. — Идите отдыхайте. Все будет хорошо...
Лицо женщины исказилось, и она беззвучно заплакала...
Глава 15
В половине шестого утра Вадим Сергеевич вышел на улицу. Серый рассвет растаскивал клочья тумана, первые автобусы подхватывали на остановках уставших от веселья, подвыпивших людей. Пушистый снег сменился мелкой крупой, и поднявшийся ветер швырял ее пригоршнями в лицо, волочил по замерзшим сугробам остатки ночного праздника — обрывки серпантина, оболочки хлопушек и петард, потускневшую мишуру...
Промерзший насквозь автобус довез Вадима до единственного дома, в который ему хотелось прийти. Он поднялся на пятый этаж, протянул руку к звонку и замер. Из-под двери пахло газом.
Все остальное происходило как во сне. Звонок в соседнюю дверь, перепуганное лицо пожилой женщины, которая спросонья долго не могла понять, что от нее хотят, несколько ударов топора, сломанный замок и распахнутая дверь, бледное лицо Лоры и безжизненная рука, свисающая с кровати...
Первым делом он кинулся к ней, профессиональным движением сжал запястье. Пульс был. Неровный, очень слабый, но был.
Вадим бросился к балкону, разорвав наклеенную бумагу, распахнул все окна, что были в квартире, выключил газ и опустился перед кроватью на колени. Если бы он умел молиться — он молился бы.
Свежий холодный зимний воздух сквозняком пронесся по квартире, разгоняя остатки газа.
Ресницы Лоры затрепетали, она еле слышно застонала.
— Лорка, Лорка, что же ты делаешь?.. — шептал Вадим Сергеевич, покрывая поцелуями бледное лицо.
Лора шевельнулась, открыла глаза и попыталась подняться.
— Лежи... — остановил ее Вадим. — «Скорая» уже едет... Что ты делаешь?..
В дверях, перешептываясь, толпились взбудораженные соседи.
— Отойдите! — прикрикнул на них Вадим. — Ей сейчас нужен воздух!
— Тебя... не... было... — с трудом возвращаясь в реальный мир, прошептала Лора. — Никто... не... подходил ... к телефону...
— Я был на операции. Очень сложный случай... — Вадим беспомощно взглянул на часы. — Господи, да когда же они приедут?!
«Скорая» приехала через полчаса. Врачи подтвердили тяжелое отравление газом. Если бы не форточка, которую, уходя, Алина оставила открытой в своей комнате, Лоры Александровны уже не было бы в живых. Вадим Сергеевич завернул Лору в одеяло, взял на руки.
— Присмотрите за квартирой, — попросил он соседку.
— Конечно, конечно, — закивала та.
Вадим нес Лору вниз по лестнице, а перед его глазами стояли ее безжизненная рука, свисающая с кровати, и одинокий бокал с шампанским на столе...
Шумная компания вывалилась из «Центрального» около шести. Пьяный Илья почти висел на Алине, не желая отпустить ее ни на минуту. С другой стороны его поддерживал Андрей.
— Разве можно так напиваться? — увещевала Алина Илью, который еле передвигал ноги.
— Я по-другому не умею, — мотнул головой Илья.
— Тогда вообще не пей.
— А кто ты такая, чтобы мне указывать? — пьяно вскинулся Илья.
— Никто, — спокойно сказала Алина. — Случайная знакомая.
— Я не посвящаю песни случайным знакомым. Слушай, поехали ко мне?
— Чтобы там с тобой пьяным нянчиться? — усмехнулась Алина.
— Нянчиться? Со мной? — возмутился Илья. — Да я, может быть, сам с кем хочешь, понянь... почу...
— Оно и видно!
Илья обиженно взмахнул руками, освобождаясь из чужих рук, поддерживающих его, тут же поскользнулся, и не успели Алина с Андреем даже ахнуть, как он со всего размаха влетел головой в магазинную витрину. Стекло посыпалось на грязный снег мелкими осколками, истошно завизжала сигнализация.
Потом были разборки с милицией, перепись паспортных данных, составление протокола, Алина из последних сил уговаривала уставших за бессонную ночь и злых, как сто тысяч чертей, милиционеров.
В отделении Илью окончательно развезло, он непонимающими глазами смотрел по сторонам, поздравлял всех с Новым годом и все порывался найти гитару, чтобы что-нибудь сыграть.
— Музыкант, что ли? — хмуро спросил заспанный сержант.
— Да я же вам об этом уже почти час толкую! Заплатит он за витрину! В вытрезвитель-то зачем? Мы его сейчас до дома довезем! — заторопилась Алина.
— Слушайте, девушка, не лезьте не в свое дело! А то сейчас вообще вместе с ним в вытрезвитель загремите.
Андрей отодвинул Алину в сторону, наклонился к милиционеру и что-то негромко ему сказал.
Сержант кивнул, и они оба вышли в соседнюю комнату.
— Пошли, — сказал Андрей, вернувшись.
Он взвалил на себя почти спящего Илью и пошел с ним к выходу.
— Что ты ему сказал? — догнала Алина.
— Денег дал, — бросил Андрей. — Милиция тоже любит подарки на Новый год. Ты знаешь, где он живет? — Он приставил мычащего что-то Илью к стене дома.
— Нет, — растерялась Алина.
— Тогда поехали в мастерские. Там наверняка кто-то есть, — решил Андрей.
Они поймали машину, потом долго стучались в закрытую дверь мастерских.
— Что делать-то? — Алина чуть не плакала. — Не на улице же его бросать!
— А я бы бросил, — жестко сказал Андрей. — Не умеешь пить — не пей. Один мой знакомый по этому поводу сказал хорошую фразу: не умеешь жрать говно — не бери большую ложку.
Илья что-то замычал на это. Андрей опять прислонил его к стене и стал барабанить в дверь ногой.
Через десять минут беспрерывного стука дверь наконец-то открылась.
На пороге, шатаясь и глядя на пришедших мутным взглядом, стоял Женька Вилярский.
Андрей отодвинул его в сторону, втащил с помощью Алины бесчувственное тело Ильи вовнутрь и бросил, как куль, на старый диван, стоящий в коридоре.
— Внос тела состоялся, — обернулся он к Алине. — Пошли, я тебя домой провожу.
Автобус попался неожиданно теплый. Глаза Алины слипались, безумно хотелось спать, голова ее несколько раз падала Андрею на плечо.
— Спи, — ласково сказал он. — Приедем — я тебя разбужу.
— Ты же не знаешь, где я живу, — сонно пробормотала Алина.
— Знаю, — сказал Андрей, и у Алины не нашлось сил на то, чтобы удивиться.
Поднимаясь по лестнице, она мечтала только об одном — завалиться в кровать и уснуть. Андрей шел рядом и поддерживал ее под руку. Дверь кармана на лестничной клетке неожиданно оказалась закрытой. Алина долго шарила в сумочке в поисках ключей, открыла дверь и остолбенела: дверь в ее квартиру была разворочена топором.
Андрей сориентировался моментально. Отодвинул Алину в сторону и первым вошел в квартиру.
— Никого, — вернулся он. — Иди посмотри вещи, может быть, нужно милицию вызвать.
— Мне сегодня еще одной встречи с ментами не хватало! — Алина влетела в квартиру, пробежалась по комнатам. — Какого черта?! — не поняла, увидев открытые настежь окна, и принялась их закрывать.
Андрей топтался на пороге.
В дверь заглянула соседка.
— Алиночка... А я слышу голоса, думаю, может, залез кто-нибудь...
— Баб Маш, что случилось-то?
— Так ты еще ничего не знаешь? Бедная деточка, как же так... — запричитала соседка.
— Баб Маш! — оборвала ее Алина, сердце которой уже давно сжималось в дурном предчувствии. — Что случилось?! С мамой что-то?!
— Увезли Лорочку-то, — притворно всхлипнула баба Маша и приложила к абсолютно сухим глазам кончик головного платка. — Отец-то твой утром пришел, а двери никто не открывает, и газом воняет — ужасть как! Он ко мне. Я ему топорик-то дала, новый совсем топорик, он дверь-то сломал, а Лорочка лежит уже и не дышит...
Алина медленно сползла по стене на пол.
— Господи! Да не тревожься ты так! — словно сквозь вату услышала она голос соседки. — Жива она, жива, на «скорой» повезли ее, и отец твой с ней поехал!
Андрей подхватил Алину, отнес на кровать.
— Нашатырь у вас есть?
— Что? — не поняла соседка. — Да нет, кажись. Не держим. Зачем он нам, оно нам без надобности! Да ты ей, милок, виски-то уксусом потри, глядишь, и полегчает. Я щас принесу.
Андрей смочил уксусом кухонное полотенце и приложил Алине к вискам. Легко пошлепал ее по щекам. Алина открыла глаза.
— Ну, слава богу, — вздохнула соседка. — Я уж испугалась, что еще одну «скорую» придется вызывать...
— Да не каркайте вы! — прикрикнул на нее Андрей. — В какую больницу ее повезли?
— Откуда ж мне знать? — обиженно поджала губы соседка. — Мне не докладывали...
— Номер дома у вас здесь какой? Ангарская, восемь?