Илья, появившись около семи, первым делом заглянул под крышку сковородки.
— Ты знаешь, чем покорить мужчину, — заметил мне, — накладывай, я переоденусь.
Когда он вернулся в привычных уже штанах, я успела сервировать стол, мы сели ужинать.
— Скажи честно, это вроде спасибо за помощь? — указал он на блюдо.
— Я и так могу тебе сказать спасибо. Ешь молча.
— Ладно. Тогда о том, кому художник продал картины, после ужина расскажу.
— Ты узнал?!
— Ешь молча.
— Илья!
Рогожин весело рассмеялся.
— Ты, как любая женщина, противоречишь сама себе, — достав из кармана сложенный лист, передал мне, — он, действительно, продал их за границу. Купил картины наш соотечественник Максимов Пётр Павлович. Я немного поспрашивал о нем, мужик известный коллекционер, живет в Германии с двадцати двух лет, мигрировал вместе с семьей в девяностых по программе переселения, мать у него еврейка. В общем-то, ничего примечательного в нем нет, занялся бизнесом, преуспел, нажил неплохое состояние и позволяет себе тратить его на искусство. Говорят, коллекция у него такая, что музей позавидует. За Эрмитаж не скажу, но наш точно.
— А как он вышел на Гарри?
— Так картины были выставлены на продажу самим художником. Кстати, сумму он поставил немаленькую, но, как видишь, и на неё нашёлся покупатель. Сделку оформляла юридическая фирма из Германии, как я понял, претензий ни у кого не было, Максимов получил картины, художник — деньги.
— То есть они даже не встречались?
— Даже нет. Но ты же понимаешь, в наш век, чтобы о чем-то договориться, встречаться необязательно.
— Может, поговорить с этим Максимовым?
— А смысл? — пожал Рогожин плечами. — Если он причастен к произошедшему, то ты только себя под удар поставишь, откровенничать с тобой мужик точно не станет. А если он не в курсе, то и смысла говорить нет.
— Но можно же как-то вывести его на беседу, не выдав себя…
— Точно. Хочешь подскажу? Ты его очаруешь, уложишь в постель, он одуреет от свалившегося на него счастья, и сам все расскажет.
— Отличный план, в Германию предлагаешь ехать? — ехидно спросила я.
— А вот тут самое интересное. Максимов скоро сам наведается в наши края.
— То есть?
— То и есть. Обычно он посещал Москву-Питер, а тут вдруг на провинцию потянуло.
— Максимов едет в наш город? И ты будешь говорить, что он не имеет к делу отношения? Когда он прилетает?
— Хочешь встретить его в аэропорту с табличкой? Ладно, ладно, — сказал он, поймав мой взгляд, — через неделю прилетает в Москву и в тот же день скоростным поездом к нам. Здесь на четыре дня заказан номер в гостинице "Восход".
Я вскочила и взбудораженно прошлась по гостиной. Уверена на сто процентов: приезд Максимова связан со смертью Гарри. Что, если они вели какие-то дела, и именно эти сделки Гарри заносил в блокнот. И вдруг смерть спутала планы, вот Максимов и поспешил сюда, чтобы разобраться в произошедшем. Нет, тогда выходит, что к смерти Гарри Максимов отношения не имеет. Но если предположить, что парня никто не убивал… эта версия имеет право на жизнь. А может, у Гарри был подельник, или кто-то случайно узнал о том, что у него есть деньги? И ради них в обоих вариантах от Гарри могли избавиться.
Я озвучила свои мысли Илье, он за это время успел домыть посуду. Мои размышления его не особенно вдохновили.
— У тебя есть четыре дня, вот и разбирайся.
— Легко сказать. Мне, что, следить за ним?
— Я предлагал слиться вам в объятиях.
— Не считаешь же ты всерьёз, что я лягу в постель к первому встречному?
Рогожин то ли и впрямь задумался, то ли подразнить хотел, но я, разозлившись, выдала:
— Свинья, — и удалилась в комнату.
Нет, серьёзно, что он себе позволяет? Кажется, уже какое-то время общаемся, можно понять хоть немного, что я из себя представляю. Или он в отместку за то, что я ему отказала? Да гад он просто, вот и все. Мерит всех людей по себе. А мне на его мнение плевать, пусть думает, что хочет.
Минут через десять я поняла, что все ещё размышляю о Рогожине, и разозлилась. Все, прекращаю, буду думать о Максимове, это куда продуктивнее, чем рассуждать, что там сказал самовлюблённый идиот.
Независимо оттого, причастен Максимов к смерти Гарри или нет, он может захотеть встретиться со мной. Если мои догадки верны, и мужчина едет сюда из-за несостоявшейся сделки. Так как я нашла тело парня, Максимов пожелает узнать какие-то детали, задать вопросы. Но даже если я ему останусь неинтересна, проследить за ним не помешает, чтобы понять, причастен он к произошедшему или нет.
Но это через неделю, а пока… А пока у меня Наталья Ивановна в планах вроде как.
Глупостями какими-то занимаюсь, вот сдалась она мне… В школу скатаюсь, но если ничего стоящего не узнаю, то забью на это дело. Слишком много времени и сил уходит на неё.
Тут выяснилось, что мысли закончились, ещё немного поглазев в потолок, я поплелась в гостиную. Рогожин сидел на диване с ноутом, на меня посмотрел вопросительно.
— Какие планы? — спросила я мирно, он неопределенно пожал плечами. — То есть планов нет, и девицу ты тоже не пригласил. Ты меня пугаешь, — усевшись рядом, спросила, — и как же ты столько времени без секса? Только не считай мой вопрос предложением.
— Провокация?
Я фыркнула.
— Можем же мы общаться по-человечески?
— Признаёшь, что тебе меня не победить?
— Признаю, что ни в чем с тобой не соревновалась, — слукавила, конечно, ну и ладно. Пока Илья не продолжил этот разговор, добавила. — Можем кино посмотреть.
Рогожин вздёрнул бровь.
— Хорошо. Только без соплей.
Минут двадцать мы убили на выбор фильма, никак не могли прийти к чему-то общему. Наконец, устроившись, стали смотреть. Если честно, отвлечься не особенно удавалось. Сначала мысли то и дело возвращались к Максимову, потом Рогожин выключил свет, и я стала нервничать по другому поводу. Мы сидели так близко друг к другу в темноте, и это волновало, как и случайные касания. Ещё не к месту вспомнился сон, и как я схватила Илью за руку, и мы смотрели друг на друга… В общем, сюжет фильма был без соплей, как выразился Илья, а вот моя отлова оказалась забита полным бредом. Ведь знаю уже, что его интерес весь ниже пояса, но все равно что-то придумываю. Так, нужно переключиться на фильм. Я старательно пялилась в экран, пресекая мысли, пока сама не заметила, как уснула.
Проснулась среди ночи все на том же диване, под головой подушка, накрыта пледом. Надо же, какая забота. Ещё бы до кровати донёс на руках, раздел и уложил. Картинка эта мелькнула в голове, и я буркнула себе:
— Дура, — потому что мысли двинулись совсем в ином от сна направлении. Нет уж, спать, спать, спать. В темноте, натыкаясь на углы, я добрела до своей комнаты и рухнула в постель.
Глава 7
Выходные прошли в вялотекущем режиме, Рогожин где-то пропадал, а я таскалась по городу, даже в кино сходила, готовила, чем очень Илью радовала. И вообще, все происходящее напоминало быт семейной пары с тридцатилетним стажем. По вечерам мы смотрели кино, а потом расходились по своим комнатам. А самое дурацкое: мне было хорошо. Не чувствовалось никакой неловкости, общались мы в привычном режиме, но обошлось без провокаций. На эти два дня время как будто замедлилось. До этого все так бурлило, что даже те несколько дней, что я живу в квартире Рогожина, казались большим промежутком времени. А эти два было так тихо и спокойно, что, проснувшись утром понедельника, я вдруг подумала: не к добру.
Появилось тревожное чувство, хоть я его и гнала, но на душе было волнительно, словно ждёшь чего-то, сам не зная, чего.
Хотелось сбежать от этого чувства, но бежать было некуда. Собравшись, я отправилась в школу, где училась Наталья. Если честно, ехала без особой охоты, вся эта возня уже в печенках сидела. Я была почти уверена, что еду зря: или никого не будет, или ничего не узнаю.
Самое интересное, что я это все затевала вроде как для того, чтобы обезопаситься от Натальи, а толку ноль, зато если она узнает, что я копаюсь в её жизни, мало мне не покажется.
В общем, открывая дверь в школу, я решила: все, завязываю. Буду ждать Максимова, а там видно будет. В конце концов, Шавров молчит, Николаева молчит, одной мне больше всех надо. Инициатива, как известно, имеет инициатора.
Охранник на входе пускать меня не хотел. Я брякнула, что из местной газеты и сверкнула личным пропуском из галереи. Почти Остап Бендер, ага. Корочки на мужика произвели самое благоприятное впечатление, позвонив по внутреннему телефону, он сообщил, что Галина Ивановна сейчас подойдёт.
— А она у нас кто? — поинтересовалась я.
— Завуч.
Галина Ивановна оказалась маленькой круглой бабулей под семьдесят, лицо доброе, нос напоминает клюв, и вообще, похожа она вся на птичку. Милая такая, хотелось улыбаться, глядя на неё. Бабуля меня сразу пригласила в кабинет, разместившись там, я принялась за очередное враньё.
— Меня интересует Наталья Абрамова, — с ходу заявила ей, — не знаю, вспомните ли вы её…
— Наталью? Конечно, помню. Я была её классной руководительницей.
Я чуть не улыбнулась во весь рот такой удаче, правда, неизвестно, поможет ли сей факт. Но по крайней мере, не надо тратить время, пытаться найти кого-то, кто бы мог вспомнить Наталью.
— Дело в том, — продолжила я, — что в данный момент Наталья Ивановна занимается организацией выставки недавно погибшего художника, можно сказать, в память о нем. Плюс у неё свой арт-центр, вот наша газета и решила написать о ней статью, — Галина Ивановна слушала, кивая, — решили узнать побольше о её юности, и вот я здесь.
Шито белыми нитками, но журналисты народ дотошный, может, и прокатит.
— Даже не знаю, что вам рассказать, — развела бабулька руками, — если честно, Наталья была средней ученицей, ничем не выделялась. Последний год и вовсе слабенько училась…
— В школе у неё тяга к искусству уже была?