Ярослав не стал отваривать сосиски, ел их сырыми, запивая кофе. Людовик расположился на соседней табуретке по другую сторону стола. Голова кота торчала над столешницей, периодически он открывал пасть, произнося своё коронное «Мяв», выпрашивая сосиску. Конечно, ему перепадало. А как же! Как можно отказать взгляду этих орехово-жёлтых глаз, проникающему в самую душу?
Идеальный вечер вдвоём. И никого им больше не надо. Мурчащий кот и тишина. Та самая тишина, наполненная звуками ночного леса, хрустальным воздухом и мечтами. Вот и выходные бы так прошли — в покое и блаженстве самого настоящего отдыха.
Нет, Ярослав не хотел видеть мать. Не хотел оправдываться, объяснять что-то, разговаривать с Костиком. Не хотел! Уже месяц они не общались друг с другом, а до того тоже месяц.
Она позвонила тогда, просила помочь, посидеть с Костей, потому что им с Димой нужно было на какой-то важный банкет. А оставить ребёнка одного она никак не могла. Ага, почти двенадцатилетнего ребёнка всего на пару часов одного дома. Яра же она оставила без матери в одиннадцать. Нестыковка, однако. Он ей так и сказал про нестыковку и отказал, сославшись… да ни на что он не ссылался, как есть, так и объяснил, попросив никогда больше не обращаться к нему с такими просьбами. Она плакала, он знал, слышал в трубку, но не было к ней даже жалости. Забрал братьев и сестру и ушёл с ними гулять, предварительно отключив телефон. А ещё эти вечные обвинения матери по поводу Даши. И пришло же ей такое в голову. Но об этом думать совсем не хотелось.
Так и не убрав в доме, Яр завалился спать. Даже чашка из-под чая на столе грязная осталась. Уснул сразу, усталость взяла своё. А утром проснулся от звонка телефона, возвещавшего, что мать с Костей уже подъезжают к Солнечногорску.
Успел выпить пару глотков воды да одеться, а дальше бегом до остановки автобуса и на вокзал.
Встал на платформе и разглядывал снующий туда-сюда народ. Как назло, людей на платформе много, выходной, в Москву и из Москвы едут — кто по делам, кто на природу, отдыхать. Костю он услышал раньше, чем увидел.
— Мама, вот он, смотри, не опоздал. А ты говорила.
Брат показывал на него рукой растеряно оглядывающейся по сторонам матери. Яр помахал ей и направился в их сторону.
— Привет, родственники, — он протянул Косте руку, потом поздоровался с матерью, сухо, просто кивнув головой.
— Яр, ну что ты как не родной. Ты не рад нам? — Она улыбнулась как-то горько. — Дай поцелую, не виделись-то сколько.
Яр подставил щёку, а потом поцеловал её.
— Ну что, пошли, — проговорил он, забрав у матери из рук спортивную сумку. — Вы когда обратно собираетесь?
— Завтра к вечеру, мы с ночёвкой. Ярик…
Он прервал её:
— Мама, предупреждаю сразу, посуда не мыта и в доме бардак. Я хотел прибраться, но устал и уснул. Прости.
— Значит, я тебе помогу. Всё сделаем вместе. Не стреляй иголками, как дикобраз. — Она покачала головой. Не такой встречи с сыном ожидала, скучала ведь, а он всё в штыки. Косте же всё происходящее было абсолютно безразлично.
— Вот только не вздумай меня поучать. — Яр сказал этой фразой всё, что хотел, упредив всевозможное вмешательство в свою жизнь.
— Так и не собиралась. Посмотрю, как ты живёшь, по лесу твоему любимому погуляем, да и вернусь домой. Нам поговорить давно надо, объясниться, понять друг друга. Яр, я же мать тебе.
— Я в курсе, мама. Пошли, сейчас на стоянку такси, а там на машине удобней доехать будет. Поговорить нам надо, у меня много вопросов к тебе. Сейчас приедем и позавтракаем. Я голодный, думаю, что и вы тоже. Приготовлю свою фирменную яичницу. Хочешь попробовать?
— Конечно, сынок! — Она смотрела так тепло, что сердце Яра растаяло.
Он понял, что безумно тосковал по ней и теперь очень рад встрече и предстоящим двум дням вместе. Только бы она всё не испортила, но пока на то непохоже. Жалко, что Костю дома не оставила. Хотя два дня его присутствие пережить можно.
Яр настолько ушёл в свои мысли, что не заметил, как чуть не налетел на девушку, спешащую к железнодорожным путям. Она уронила сумку, чертыхнулась, толкнула его.
— Смотри куда прёшь, козёл! — произнесла грубоватым прокуренным голосом.
Яр хотел было извиниться, но вместо этого схватил её за руку. Он узнал голос.
— Марина, куда это ты собралась?
Она выглядела совсем иначе, не так, как при их первой встрече. Нормально одетая, пусть дёшево, но прилично, и одежда на ней чистая, и сама она вовсе не из-под забора.
— Тебе-то что? Ты мне не указ! — ответила и глаза отвела. — В Москву еду.
— Ярик, — не выдержала мать, — с кем ты разговариваешь? И что у тебя с ней общего?
— Да погоди ты, мама! Тут важное.
Марина вульгарно рассмеялась.
— Так ты ещё и маменькин сынок, горе-гинеколог? — А потом обратилась к матери Ярика. — Что у нас общего? Не верите, что ваш идеальненький сын с такой, как я, связаться мог? Так вот, ребёнок у нас общий. Представляете, ребёнок. Мальчик! Вот так вот, бабуля! Всё, чао, некогда мне. У меня поезд.
Она развернулась и попыталась вырвать руку, но Ярослав держал крепко.
— Ты бы отказ по-человечески написала. Его бы усыновили. А так что? На что ты сына собственного обрекаешь?
— Да ладно, солнце моё. Я его тебе подарила, ты родил, ты и заботься. А может, я в Москве устроюсь, обживусь, да и заберу его. Я, может, и не кукушка вовсе. Только с ним мне не прожить. А без него я на ноги встану. Я такой мамашей, как моя алкоголичка, быть не хочу. Сейчас же он накормлен и напоен, в тепле, что немаловажно. Не то что со мной бы. Я вот как умею, так о сыне и позаботилась. Ты к нему ходишь, назвал-то как?
— Не права ты, Марина. Андреем я его назвал. Ты нужна ему.
— А я люблю его на расстоянии. Пусти, опаздываю я. Бог даст — свидимся, а не даст, так не поминай лихом, гинеколог.
— Хочешь, отцу позвоню, он санитаркой тебя в больницу пристроит?
— На копейки? Не мой путь. Видишь, красивая я. Мне есть, что продать.
Ярослав отпустил её руку.
— Дура ты, Марина.
— Сам дурак, твоя доброта тебя погубит.
Она побежала, остановилась, обернулась прокричала своё «Не поминай лихом!» и скрылась в толпе.
Ярослав же не мог сдвинуться с места.
— Мы скоро уже до дома доберёмся? — канючил Костя.
Мать никак, сколько ни старалась, не могла скрыть язвительную улыбку.
— Ярик, милый, как ты мог? Вот с такой женщиной? Господи, так с ребёнком-то что? Она от него отказалась? Ярик, ты объяснишь мне? Отец знает?
— Мама, это совсем не то, что ты подумала. Поехали домой, я тебе там всё расскажу.
Часть 12
Всю дорогу она молчала, вернее, отвечала на вопросы Кости и не разговаривала с Яром. А он думал и понимал, что объясняться с матерью вовсе не хочется. Что то тепло которое, как ему показалось, было при их встрече, пропало. Что он скажет матери? Правду? Так он всегда говорил правду, но она не верила. У неё был принцип — все дети врут. Значит, и он врал. Только зачем?
Он никогда не доставлял проблем родителям. Хорошо учился, много читал. А что ещё было делать одному дома? Телевизор надоедал, а книги никогда. Отец же работал, всегда много работал.
Такси остановилось у его дома, Ярослав расплатился, вышел и помог выйти матери.
— Ну вот, здесь я и живу. — Он отпер калитку, пропустив своих гостей вперёд. — Участок большой, покажу потом. Там вон сад. Яблоки ещё не все снял. А так у меня в погребе ящик. В дом проходите.
— Она тут с тобой жила? — Мать оглядела прихожую, которая являлась одновременно и кухней. — Убого и грязно у тебя, однако. Я думала он купил тебе дом, а это халупа, иначе и не назовёшь.
— Я живу один, полы мыл позавчера. Мама, мы, кажется, договаривались?
— Ну конечно, тебе же слово сказать нельзя, всё в штыки. Так что там с ребёнком? Ты к ней сюда приехал, так? Как вы познакомились? Где? Она в Москву к тебе ездила? Ты потому бросил Леру?
— К кому я сюда приехал? К Марине, что ли? Мама, я видел её сегодня на вокзале второй раз в жизни.
— А ребёнок? Она же сказала, что у вас с ней ребёнок? Не лги мне!!! — Её голос срывался, она злилась.
— Так получилось, что я её нашёл, когда она рожала, вот и принял роды. А она ребёнка бросила. Ну, это так, коротко если.
— Конечно бросила, по ней же видно, что шалава. А ты ему имя дал, своего отца имя, так? — В её словах слышался сарказм, но Ярик привык к такой манере разговора, а потому решил высказать всё, что думал.
— Я его усыновить хочу.
Мать всплеснула руками и уселась на стул.
— Что за бред?! Яр, ты с ума сошёл? Всё! Я немедленно звоню твоему отцу, и мы забираем тебя домой.
Она раскрыла сумочку, вынимая айфон.
— Мы сегодня есть будем? — раздался недовольный голос Кости. — Хотела увидеть своего сыночка и голодать весь день — оставила бы меня дома.
— Костя, не говори глупостей, Ярик твой единственный брат. Вон он тебе какие наушники подарил на день рождения. Дима говорит, что крутые.
— Не я подарил, а отец мой от моего имени, потому что… Да какая вам разница почему, главное, что подарок по душе пришёлся. Руки мойте да за стол садитесь, сейчас будет вам завтрак.
Мать спрятала айфон. Вымыла руки и ждала, пока Ярик сделает яичницу с колбасой, луком и помидорами и поставит перед ними тарелки.
Ели молча.
После завтрака Костя изъявил желание погулять. Мать просила не ходить за ворота. Он усмехнулся, пробормотал: «Достала. Что в такой глуши делать?», и вышел на крыльцо.
Мать тяжело вздохнула, своей рукой легонько сжала кисть сына.
— Яр, ты мне всё-таки объяснишь, почему ты решил приехать именно сюда? — Она смотрела на него по-доброму, ласково даже. И он растаял в очередной раз.
— Название города понравилось, расположение, природа, озеро, в конце концов. И близость к Москве. Тебе здесь не нравится? — Очень хотелось услышать что-то согласное с его восприятием.
— Деревня деревней. Что тут нравиться-то может? Яр, ты сам, что ли, не видишь? — Мать всем своим видом выражала недоумение. — Хорошо, допустим, я поверю, что та шалава не имеет к тебе никакого отношения. Про её ребёнка я и думать не хочу. Но ты порвал с хорошей милой девочкой. Она переживает, и её можно понять. Порядочные люди не поступают так, как ты обошёлся с ней. У неё были планы, девочка рассчитывала на тебя, собиралась сделать карьеру, а ты её оставил у разбитого корыта. Это непорядочно.