– Кнут и пряник и так работают, – возразил Агилар. – Plato o plomo.
– С большинством людей само собой. Я говорю о крайних случаях.
– Будем надеяться, у нас их будет немного.
Покинув пыточные орудия, они пошли осматривать прочие исторические артефакты. В какой-то момент Монтойя рассмеялся вслух, и Агилар подошел к застекленной витрине, у которой тот остановился.
– Чего такого смешного?
– Очевидно, идеи дона Пабло ничуть не оригинальны, – указал Монтойя на листок бумаги с выцветшими лиловыми чернилами. – Это расписка пирата Фрэнсиса Дрейка. За десять миллионов песо он соглашается не спалить Картахену дотла. А когда ему заплатили, он выдал расписку.
– Точь-в-точь как Эскобар с угнанными машинами, – согласился Агилар. – Вот только ему хватило ума не записывать это на бумаге.
– Именно. Может, ему просто не хватило размаха. Ему следовало потребовать от Медельина сто миллионов долларов за то, чтобы не разрушать его. И, скорей всего, заплатили бы.
– И что ему делать с очередной сотней миллионов? – спросил Агилар. – Ему и имеющиеся-то ввек не потратить.
– Богачам денег всегда мало, – изрек Монтойя. – Так же как могущественным людям всегда мало власти. Все они хотят больше и больше, и чем больше имеют, тем больше хотят. Кстати, раз уж об этом речь, пойдем позаботимся о Родриго. Его убийство не сделает нас могущественными, зато поможет обогатиться.
По словам их контакта в телефонной компании, последние звонки Родриго шли из его пентхауса в кондоминиуме, расположенном в районе Бокагранде – на полоске суши, отделяющей Карибское море от Картахенской бухты. «Хилтон» расположился там же, на выдающейся вперед косе, так что море окружает его с трех сторон, а бухта в нескольких кварталах позади него. Дом Родриго, расположенный в четырех кварталах к северу, был виден из окон их номеров. Посетив музей, они отобедали в отеле, и Агилар наскоро позвонил Луизе. Потом они отправились на прогулку, пройдясь взад-вперед перед местной ставкой Родриго, потом по переулку позади нее, где отыскали въезд в подземную парковку.
На первом этаже разместились банк и магазин модной одежды. Между ними втиснулась двустворчатая стеклянная дверь, ведущая в вестибюль здания. Охранник сидел за высокой стойкой в окружении видеоэкранов, показывавших ему тротуар перед дверью, переулок позади здания и внутренность двух лифтов, обращенных к нему. Заглянув поверх стойки, Агилар углядел «Глок» у него на поясе. Еще один охранник, вооруженный сходным образом, вышел из лифта и подошел к стойке поболтать.
– Внутрь мы к нему не пробьемся, – заключил Монтойя по окончании рекогносцировки. – Но не может же он торчать внутри вечно.
– Мы тоже не можем торчать в Картахене вечно.
– Почему нет? Тебе тут не нравится? Славный отель, хорошие рестораны, симпатичные девушки.
– У нас есть работа. А я нужен Луизе дома.
– Знаю, знаю, ты преданный муж. Может, малость глуповатый, раз женился, будучи молодым и бедным, но теперь уж поздно идти на попятный.
– Не думаю, что это было глупо. Я люблю Луизу.
– И будешь любить по-прежнему, когда в твоем доме будет не продохнуть от монстров, у которых и шей-то нет, и ты будешь ночь напролет менять им грязные подгузники, верно?
– Конечно.
– Такая жизнь не по мне, братан, но ты можешь наслаждаться ею вовсю.
– Вот уж спасибо, – откликнулся Агилар. – И что теперь?
– Теперь попытаемся вычислить его распорядок, – объяснил Монтойя. – Когда приходит и когда уходит. Сколько при нем парней. Когда он подъезжает.
– На это может уйти не один день. Не одна неделя.
– Слушай, чел, если хочешь, я попрошу дона Пабло заменить тебя. А ты можешь езжать домой к Луизе и думать о деньгах, которые я тут загребаю. Или можешь вернуться домой с набитыми карманами, обеспечив ее финансовое благосостояние. Тебе решать.
– Я не говорю, что хочу уехать, Альберто. Я просто говорю, что давай провернем все это по-быстрому.
– Это продлится столько, сколько продлится. Давай-ка сядем у окошка, – кивком указал Монтойя на кафе через улицу. – Можем понаблюдать за дверью оттуда.
Перед отъездом с Асьенды Наполес они получили папку с разведданными, где излагалось все, что известно о Родриго. Окончил университет Картахены и после получения диплома занялся бизнесом вместе с двумя партнерами, скупая обветшавшие дома, восстанавливая и продавая их. Первые прибыли они вкладывали в новую недвижимость, и вскоре стали крупнейшими землевладельцами в городе.
Где-то по пути Родриго сообразил, что куда больше можно заработать контрабандой наркотиков, особенно учитывая удачное расположение Картахены на северном побережье Колумбии. Инвестиции в недвижимость он не бросил, построив несколько больших ранчо: скотоводческие ранчо – идеальный способ отмывки денег, растолковал Монтойя, потому что на бумаге можно купить десять тысяч коров за 100 000 песо каждую, а кто их станет считать? – и скупал офисные и жилые здания по всему региону. По пути партнеры испарились; предположительно погребены где-то там, где пасется этот скот.
Вложенные в папку фотографии показывали изящного блондина с редеющей шевелюрой и густыми усами. Он предпочитал носить рубашки расстегнутыми до середины груди, обычно с белым костюмом и одной-двумя золотыми цепочками на шее. Носил дорогие часы, каждый день месяца новые. Агилар не сомневался, что узнает его, если увидит.
– А если он пользуется гаражом и никогда не выходит через эту дверь?
– Тогда рано или поздно мы это сообразим. Но следить за гаражом, не попадаясь на глаза охране, куда труднее. Может, нам повезет.
Когда они уселись в кафе с напитками перед собой и видом на здание Родриго, Агилар наконец задал вопрос, терзавший его весь день:
– А почему именно мы?
– Ты это о чем?
– У Эскобара под рукой десятки sicarios, разве нет? И он может купить любые сведения о Родриго, какие потребуются, цена для него не вопрос. Так зачем же посылать к нему именно нас?
– По двум причинам, – поднял Монтойя два пальца. – Во-первых, то, что он может купить что угодно, вовсе не значит, что он хочет раскошеливаться по-крупному. А так мы покупаем информацию из того, что он уже дал нам, в уповании, что успех принесет еще. А во-вторых, он нас испытывает. Я не верю, что Родриго для него такая уж большая проблема. Похищение Косты было публичным оскорблением, оставить которое без ответа нельзя, но я уверен, что дон Пабло по этому поводу не парится. Так что он науськивает нас на мелкую занозу в заднице, чтобы поглядеть, как мы управимся. Если успешно, работы будет больше. Если же Родриго прикончит нас, он не в убытке.
Приподняв бокал, Агилар чокнулся им о край бокала Монтойи.
– Умеешь ты во всем видеть светлую сторону.
– Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на хандру, – отозвался Монтойя. – Я хочу выжать из каждого дня все до капли. И чего уж там, ты хотя бы посмотрел музей пыток.
13
Потребовалось еще четыре дня.
Если Родриго и покидал свое здание, то только в лимузине. Шофер был в мундире с фуражкой, а сзади с Родриго сидели два амбала – один лицом вперед, как босс, а второй следил через заднее стекло. Заметив его впервые, Агилар и Монтойя были на своих двоих и не могли пуститься следом. Назавтра они припарковали прокатную машину поблизости от переулка и убивали время, слоняясь по магазинам или сидя в кафе, пока не показался лимузин. Тогда они бегом припустили к «Корвету». Движение в Бокагранде было такое, что первые пару кварталов лимузин буквально полз, и они без труда не упускали его из виду.
Ближе к вечеру того же дня Родриго вошел в отель поблизости от Старого города. Телохранители сопроводили его внутрь, потом вышли без него и ждали в лимузине девяносто минут, пока он не вернулся. Показавшись снова, он заправлял рубашку в брюки, неся пиджак наброшенным на одно плечо, а его волосы, обычно аккуратно причесанные, были спутаны.
– Значит, любовница, – заключил Агилар.
– Судя по всему.
Монтойя просто сидел, не притрагиваясь к ключу зажигания.
– Он садится в машину, – поторопил его Агилар. – Ты еще хочешь следить?
– Нет, – отмахнулся Монтойя. – Он, наверно, намылился домой. Давай пойдем поглядим, где тут она.
– А как мы узнаем?
В ответ Монтойя лишь ухмыльнулся.
– Узнаем.
Оставив «Корвет» на парковке, они пошли в отель. В вестибюле царила тишина. Портье усердно выстукивал что-то на клавиатуре, а коридорный развалился в кресле на своем посту. Единственный гость в пределах видимости – старик с плохим зрением – читал газету, сложив ее до размера книги и поднеся чуть ли не к самому своему орлиному носу.
Когда Монтойя и Агилар вошли, коридорный поднял голову, но, увидев, что они не гости и без багажа, снова принялся чистить ногти. Монтойя направился прямо к нему.
– Отсюда только что вышел человек. Светлые волосы, белый костюм.
– Я его не видел.
Монтойя сунул несколько сложенных купюр в карман рубашки коридорного.
– Ладно, спасибо, – и пошел было прочь, но вдруг остановился и обернулся: – Но если б вы его видели, в какой номер он пошел бы?
Коридорный задумчиво наморщил лоб. Монтойя показал ему еще несколько купюр.
– Двести десять, – выложил коридорный. – Второй этаж, третий слева.
Монтойя приложил дополнительные купюры к предыдущим, присовокупив:
– Нас ты тоже не видел.
Пока Монтойя торговался с коридорным, Агилар следил за портье. Если тот и обратил внимание на беседу, то ничем этого не выказал. Старик на канапе ни видеть, ни слышать ничего и не мог. Монтойя указал подбородком на заднюю дверь вестибюля.
Та выходила во внутренний дворик с деревьями, фонтаном и несколькими каменными вазонами, полными цветущих растений. Птицы с щебетом перепархивали с деревьев на кусты и балконы и обратно. Лестница справа от двери вела к четырем верхним этажам. Для Агилара это место олицетворяло изящество минувших дней, Колумбию, которая, быть может, нигде и не существовала, кроме как в воображении романтиков.