sicarios дона Пабло. Ничего, годится. Они его понимают.
Неделя мелькала за неделей сплошным смазанным пятном крови и насилия, разжигаемых алкоголем, дурью и адреналином. Спал Агилар мало. На работу он являлся взъерошенным и рассеянным. И лишь делая свое дело с людьми Эскобара, по-настоящему чувствовал, что сердце бьется, а легкие дышат. Просто поразительно, с какой кристальной ясностью ощущаешь собственную жизнь, когда отнимаешь чужую.
Наконец, он явился к Эскобару с просьбой.
– На работе от меня проку мало, – доложил он. – По-моему, меня хотят уволить. Мне больше не доверяют никаких ответственных поручений, и я уж и не знаю, смогу ли там быть вам хоть чем-то полезным.
Они сидели у бассейна в одном из домов Эскобара в Медельине. Особняк был обнесен высокими каменными стенами, выглядевшими так, будто стояли тут веками и смогут простоять еще не один век. Воздух был напоен благоуханием весенних цветов и пронизан жужжанием насекомых и птичьим щебетом. Эскобар спокойно выслушал Агилара, излагавшего положение, в котором оказался.
– Я знал, что это случится, – резюмировал он, когда Агилар закончил. – Удивлен, что на это ушло столько времени.
– На что ушло столько времени? – не понял Агилар.
– Чтобы ты пресытился добропорядочной жизнью. Некоторые называют это честной жизнью, но жить честно – значит реализовать собственный потенциал в полной мере. Ты не создан быть винтиком в какой-то бюрократической машине, Ягуар. Главное назначение полиции – поддерживать статус-кво. Полиция существует, чтобы защищать финансовые интересы олигархов. Защита людей – реальных людей, таких, как твои и мои родные, – для нее всегда на втором месте. Ты видишь, к какой защите мне приходится прибегать постоянно ради безопасности моих родных – это необходимо, потому что полиция не защищает людей вроде нас. В Колумбии приходится заботиться о себе самому, если только ты не рожден в подходящей семье.
Эскобар был только что избран в Палату представителей Колумбии, выступив заместителем Хайро Ортеги, сложившего с себя полномочия сразу же после выборов. Агилар сопровождал парней на некоторых из его выступлений в рамках избирательной кампании, и теперь ему показалось, что это просто очередная речь из возглашенных Эскобаром перед восторженными толпами в ходе последних недель.
И хотя это смахивало на стандартную речь Эскобара, слова его затронули что-то глубоко в душе Агилара. Этот человек прав. Его долг офицера полиции – якобы служить всем гражданам Медельина. Но правда в том, что на деле все обстоит далеко не так. Если ограбят торговца, продающего городским богатеям бриллиантовые перстни, последует массированная полицейская операция. А торговец наверняка застрахован и, лишившись дневной выручки, явно не разорится. Но если ограбят уличного лоточника, отобрав все деньги, заработанные за целую неделю, происшествие удостоится самое бо́льшее отправки одного-единственного офицера, чтобы тот накатал рапорт без каких-либо следствий и последствий. Убийство светской львицы, чей единственный вклад в общественное благосостояние сводится к публикации в газетах ее фотографий в баснословно дорогих платьях, требует немедленных действий; на убийство подростка из трущоб Ла-Эстрельи и глазом не моргнут.
– Вы правы, – заявил Агилар. – Я вижу это что ни день. Полиция служит только богатым. Само собой, нас отправляют на место преступления против бедняков, но только если в это время мы не нужны богачам. А как только понадобимся, мы все бросаем и бежим, аж падаем, только бы угодить. Прям тошно.
– Вот потому-то я и заработал свое состояние, – изрек Эскобар. – Чтобы иметь возможность тратить его на обездоленных. Деревья, которые я рассадил в долине, клиники и классы, парки и футбольные поля – все это для людей. Реальных людей. Многих, а не некоторых.
– Вы хороший человек, дон Пабло.
– Так высоко я не замахиваюсь, – хмыкнул Эскобар. – Я стараюсь, но у меня свои недостатки, как и у любого другого.
– Как бы то ни было… – начал Агилар. И, сглотнув, продолжал: – Я вот думаю, нельзя ли уволиться из полиции и работать на вас. С полной занятостью.
– Конечно, – подтвердил Эскобар. – Я на это надеялся. Но ты должен был сам подгадать момент. Ты должен был узреть, что это тебе подходит, так что я не понукал. И когда же ты намерен это сделать?
– Прямо сразу. Пожалуй, пойду завтра, чтобы сказать, что увольняюсь. Наверно, машину и пистолет потребуют сдать. И бляху.
– Форму оставь себе, если удастся, – сказал Эскобар. – Хотя бы один комплект. Если бляху тебе оставить не позволят, у нас таких пруд пруди, можешь пользоваться. Хоть ты и больше не фараон, временами тебе пригодится выглядеть фараоном.
– Постараюсь. Что-нибудь еще?
– Пригодиться может все, что тебе позволят оставить. Постарайся не сжигать мосты на случай, если нам время от времени потребуется попользоваться твоими тамошними контактами. Но можешь без смущения сказать начальникам, что думаешь. Теперь они ничего тебе не смогут сделать. Как только ты перестанешь в них нуждаться, власть будет в твоих руках, а не в их. Всегда помни это.
– Непременно, – кивнул Агилар.
– И еще одно. Добро пожаловать в семью. Наконец-то.
– Наконец-то, – эхом откликнулся Агилар. Сграбастав его ладонь, Эскобар крепко ее сжал, и Агилар почувствовал себя так, будто вернулся домой после долгой разлуки.
20
Трое суток спустя Агилар вечером играл в «Galaga»[27] кое с кем из парней в игровом зале особняка, когда Эскобар вошел с выражением на лице сродни паническому.
– У нас проблема, – сказал он.
– Какая, Patron? – поинтересовался Ла Кика.
– Моя племянница – малышка Татиной сестры, Адриана. Ее забрали. Похитили.
– Кто? Партизаны? Картель?
– Не думаю, – покачал головой Эскобар. – Нет. Нет, мужик в маленькой синей машине. Она шла домой из школы. Мальчонка из ее класса видел ее впереди. Рядом с ней остановилась синяя машина, человек в машине что-то ей сказал, и она села в машину. Он упомянул об этом матери, когда вернулся домой, а она позвонила Дайанне – сестре Таты. Дайанна уже места себе не находила из-за задержки Адрианы.
– Думаете, какой-нибудь извращенец, босс? – спросил Матюгалище.
– Не знаю, возможно. Кто ж еще может забрать маленькую девочку с улицы подобным манером? Ей всего девять лет.
– Надо бы позвонить в полицию, – заметил Курок.
– Полицейские нам не помогут. Будут отсиживать свои задницы, высмеивая наши худшие опасения.
– Он прав, – подтвердил Агилар. – Для этой семьи полицейские и пальцем не шелохнут. Мы должны сделать это сами. Вам известно, где ее забрали, дон Пабло?
– Могу выяснить.
– Хорошо, сделайте это сейчас же. У кого-нибудь есть хорошая карта Медельина?
– У меня в машине, – вызвался Меткач.
– Тащи! – распорядился Агилар.
Меткач выбежал из зала следом за Эскобаром. Агилару даже в голову не пришло, что он раздает приказы направо и налево – в том числе самому Эскобару, – а люди ему повинуются.
Вскоре он разложил карту на игровом автомате и маркером обводил разные районы в радиусе трех километров от места похищения.
– Откуда ты знаешь, что она там? – осведомился Эскобар. К этому моменту его жена Виктория Эухения Энао Вальехо – Тата для Эскобара, сеньора Эскобар для всех остальных – уже была в зале вместе со всеми sicarios, находившимися в имении.
– Не знаю, – признался Агилар. – Но взглянем на дело под таким углом: машина у субъекта маленькая. Будь у него фургон, грузовик или типа того, я бы взял периметр побольше. Но в маленькой машине с маленькой девочкой он вряд ли поедет далеко. Она может поднять шум, и люди увидят это через окна. Он бы не стал хватать ее на улице, где его знают, но, по-моему, взял ее куда-то неподалеку, – указал Агилар на разные отмеченные им участки.
– По четверо парней на секцию, – продолжал он распоряжаться. – Один идет по улице в одну сторону, другой в другую. Заглядывайте в каждый гараж, если есть. Третий шныряет по переулкам позади этих улиц, поступая точно так же. Деликатно – не дело, чтобы он вас заметил, но проверяя каждый дом или здание. Эта машина где-то есть, а где она, там и Адриана. Когда найдете машину, в одиночку внутрь не входите. Во-первых, это может быть не та синяя машина. Но если та, мужик может убить девочку, чтобы замолчала. Звоните сюда, и кто-нибудь пошлет к вам подкрепление. Как только будет достаточно мужиков, чтобы вломиться через каждую дверь и каждое окно, тогда можете входить.
– А если это не та сраная машина? – полюбопытствовал Матюгалище.
– Тогда облом. Неудачный день для владельцев синих машин, – отрубил Агилар.
– Каждый пусть переговорит со всеми, кого знает, – распорядился Эскобар. – С каждым информатором, каждым соглядатаем, каждым сватающимся в sicario. Кто-нибудь в городе должен был видеть что-то, кроме маленького мальчика. Давайте узнаем, кто и что им известно.
Агилар сомневался, что это будет так же целесообразно, как тщательное пешее прочесывание, но отвергать предложение не собирался. Они с Эскобаром быстро отрядили по группе из четырех человек на каждый сектор, и бойцы отправились на поиски. Агилар остался в имении, чтобы координировать действия.
Когда в зале остались только он, Эскобар и Тата, Агилар заметил, что она тихонечко всхлипывает. Эскобар ласково обнял ее и привлек к себе, глядя на Агилара поверх ее плеча.
– Все будет в порядке, Тата, – проговорил. – Раз парадом командует Ягуар, мы ее найдем. – И для Агилара добавил: – Тебя послушать, так сущий легавый.
– Наверно, выучка дает себя знать, – ответил Агилар. – Извините.
– Нет, это хорошо. Порой нам нужен человек, способный схватывать на лету, как ты. А уж как ты распоряжался ребятками, то на минутку стал прямо вылитый я.
Сморгнув слезы, Тата сумела мимолетно улыбнуться.
– Спасибо, Ягуар, за ваши старания.