– Вот за это спасибо, – сказал Агилар, сунув оружие в свою пустую кобуру.
Надо было спешить. Отрава и Матюгалище могли вернуться с минуты на минуту, а Меткач, закончив возню в ванной, может заглянуть. Если выходить через переднюю дверь, есть риск наткнуться на Эскобара или Гавирию.
Но зачем дверь, если есть окно? Открыв его, он спрыгнул на землю.
Его мотоцикл был припаркован позади дома, среди больших грузовиков. Отрава и Матюгалище были где-то там, в лагере рабочих. Агилар держался в тени у дома, пока мог избегать открытого пространства. Потом пулей метнулся под укрытие грузовиков и отыскал свой байк.
Теперь самое трудное. Надо выкатить его вручную подальше от территории, не осмеливаясь завести двигатель, пока поблизости есть кто-то, способный ринуться в погоню. Но надо поспешить, потому что Гордо могут найти в любой момент.
Машина казалась тяжелой, как никогда, но Агилара подстегивали адреналин и крайняя нужда. Он как мог тихо катил мотоцикл по грунтовой дороге, ведущей к селению. Отойдя на пару минут, наконец осмелился завести двигатель. Оседлал машину и включил зажигание.
Рев двигателя извергся в тишине, как вулкан.
Но Агилар уже несся по дороге, чувствуя, как ветер хлещет лицо. Надо спешить; срезать путь к селению негде, так что придется по пути миновать Ла Кику и остальных. Если подгадать момент, когда они только-только прибудут в селение, это будет лучше всего. Он знает, где Марибель живет, а им известна лишь приемная доктора Месы. Меса и его жена живут позади нее и под пыткой могут выдать местонахождение Марибель. Но если удастся проскочить мимо них, пока они будут заняты с ним, а то и до того, как они доберутся до врача, можно будет забрать Марибель и скрыться оттуда.
Да, это план.
Он все прокручивал этот план в голове, пока не понял, что небо окрасилось светом зари.
37
И Марибель, и Меса говорили, что работают от рассвета до заката.
Рассветет еще до того, как Агилар доберется до селения. Значит, дома ее не будет, она будет в приемной, прямо на площади.
Он попытался выжать из мотоцикла еще хоть капельку скорости. Может, удастся отсечь их прежде, чем они доберутся до селения, отыскать способ убить всех поголовно.
Марибель нужна ему.
Мосты между ним и Эскобаром сожжены несколько драматичнее, чем он планировал, окончательно и бесповоротно. Никаких прощальных объятий с капелькой грусти, никаких лучших пожеланий. Он прикончил одного из бойцов El Patrón’а и вырвался из его когтей. Назад он сможет вернуться разве что в виде головы, насаженной на кол.
Но мотоцикл и так уже отдавал все, что только мог. Агилар буквально прильнул к нему, чтобы уменьшить лобовое сопротивление, но это почти не помогло.
Когда впереди замаячили первые постройки на околице, солнце уже заметно поднялось над горизонтом.
Агилару показалось, что сквозь рев байка пробиваются какие-то звуки. Отдаленные хлопки. Стрельба?
Возможно. Он не так уж отстал. Мотоцикл может дать грузовику на грунтовке солидную фору.
Ему пришлось мешкать, чтобы дать Гордо время расслабиться, утратить бдительность. Слишком долго?
Он ворвался в селение, срезая углы, едва не столкнувшись с повозкой, запряженной мулом.
А затем перед ним распахнулась площадь. Он махнул через площадь напрямик, не обращая внимания на прочее дорожное движение и отчаянно надеясь, что, завидев его приближение, люди сами уберутся с пути.
Прямо перед ним была приемная Месы.
Дымящиеся развалины.
Стеклянная дверь вдребезги. Стены продырявлены пулями. Табличка, сбитая с креплений, валяется на земле.
Внутри мерцали отблески пламени. Тянуло дымом и керосином.
Остановив байк, Агилар поставил его на подножку и влетел в дверь, задев стекла плечами.
– Пусть тебя там не будет, – твердил он снова и снова. – Пусть не будет. Пусть не будет.
В прихожей было пусто. Телефон и регистрационная книга, сброшенные на пол, были залиты керосином; они горели, и пламя лизало стену, подбираясь к потолочным балкам.
Сделав глубокий вдох, Агилар задержал дыхание и сквозь густой дым двинулся вглубь дома.
Стены, потолок и половина пола были охвачены пламенем.
Доктор Меса лежал в собственном зубоврачебном кресле, будто для осмотра. Но его грудь и белый халат были залиты кровью, голова отсутствовала, а шея превратилась в измызганный, влажно поблескивающий обрубок. Его одежда дымилась, и пламя лизало основание кресла, не находя, за что уцепиться.
Но Марибель не было! Забыв, что дышать нельзя, Агилар испустил вздох облегчения, вдохнул воздух вперемешку с густым дымом, и закашлялся. С зажмуренными слезящимися глазами, пригнув голову к груди, он вдруг запнулся обо что-то.
Открыл глаза.
Марибель на животе лежала на полу.
Даже без головы он узнал ее без малейшего сомнения: синий хирургический костюм, формы тела.
– Не-е-ет! – вскричал. Упал на колени, скривившись от боли в ноге, но почти не замечая пламени. Коснулся ее. До сих пор такая теплая, податливая. Такая… такая Марибель.
Пистолет был у него на бедре. Агилар подумал, не остаться ли здесь с ней навеки. Пусть огонь пожрет обоих.
Опустил руку, коснулся рукоятки… и отпустил ее.
Этот шаг он сделать не в состоянии.
А если ему и осталось, ради чего жить, то ему это неведомо.
Но он не может оборвать свою жизнь, не попытавшись отыскать ее смысл.
Пламя вприпляску подбиралось к нему. Поцеловав Марибель в плечо, он двинулся сквозь дым обратно наружу. Люди уже сбегались к приемной. Вероятно, сперва нападение распугало их, но прошло уже достаточно времени, чтобы они собрались с духом.
Не обращая на них внимания, Агилар бросился к мотоциклу. Завел двигатель.
И только тогда углядел грузовик, припаркованный перед ресторанчиком, от которого разносился запах кофе. Если парни внутри, он может расквитаться.
И зашагал к нему, выхватив пистолет и держа его у бедра.
Но едва сделал пару шагов, как перед его мысленным взором встало лицо Марибель.
Она бы этого не хотела. Она не хотела бы быть убитой и обезглавленной. Но, зная, что это уже с ней случилось, она не хотела бы, чтобы это породило новые убийства. Единственное, что могло бы принести ей посмертный покой, – это пресечение дальнейших убийств.
Так что он исполнит то, чего она наверняка пожелала бы. Он не станет искать возмездия. Он не пойдет в ресторан, чтобы перемочить там пацанов.
Но одну вещь он сделать должен. Раз грузовик стоит прямо перед рестораном, скорее всего, головы Марибель и Месы лежат в нем. Вряд ли sicarios потащили их в ресторан.
Так что он может хотя бы принять меры, чтобы их не доставили Эскобару, дав дону повод позлорадствовать.
И вместо того чтобы ворваться прямиком в ресторан, Агилар убрал пистолет в кобуру и двинулся более окольным путем в обход площади, чтобы зайти к грузовику сзади. В кузове было пусто, так что он подошел к двери водителя, забрался на подножку и заглянул внутрь.
На полу с пассажирской стороны валялась застегнутая спортивная сумка. Она самая, иначе и быть не может.
Он открыл водительскую дверь: sicarios никогда не запирали грузовики – всякий, кому хватило бы глупости взять из них хоть что-нибудь, поплатился бы жизнью, – и заполз на длинное сиденье. Держась ниже кромки окна, протянул руку к сумке и ухватился за ручки. Она оказалась тяжелее, чем казалось с виду. Поднимая ее, Агилар ощутил, как содержимое сместилось.
Определенно головы.
Сначала он думал взять их обратно к горящей приемной и забросить в огонь, то теперь вокруг уже столпились жители селения, пытавшиеся потушить пожар. Лучше взять головы с собой и похоронить где-нибудь в джунглях.
Марибель любила джунгли. Там она была бы счастлива.
И он уже почти дошел до мотоцикла, когда кто-то крикнул:
– Ягуар!
Агилар развернулся на пятке, перебросив сумку в левую руку и выхватив пистолет из кобуры.
Ближе всех к нему был Панчо, схватившийся за оружие, но слишком медленно. Агилар всадил две пули ему в грудь. Первая остановила его, а вторая повергла на колени.
По пятам за ним бежал Хайро; когда Панчо упал, он потянулся к другу и споткнулся об него.
Дальше следовали Ла Кика и Брайан. Брайан выхватил пистолет и сделал три выстрела. Первый прошел слишком низко, а когда он выстрелил снова, Агилар уже пришел в движение, зигзагом направляясь к байку и отстреливаясь. Самая близкая из пуль Брайана попала в сумку и во что-то лежавшее в ней, но не прошла навылет.
Позади него люди, собравшиеся вокруг приемной Месы, подняли крик. Агилар подумал, что одна из пуль Брайана могла попасть в кого-то, но не имел возможности отвести взгляда от sicarios, чтобы убедиться.
Один из выстрелов Агилара оказался удачным, царапнув вытянутую руку Брайана и угодив в щеку.
Остались только Хайро и Ла Кика. Агилар уже добежал до мотоцикла и забрался в седло. Двигатель он оставил на холостом ходу, предвидя вероятность поспешного бегства.
Освободившись от упавшего Панчо, Хайро выхватил пистолет.
Но Ла Кика, положив ладонь ему на плечо, произнес единственное слово.
Встретился взглядом с Агиларом. Сказал что-то еще. Агилар не слышал его среди криков, но прочел по губам:
– Ступай!
Эпилог
Шайенн, Вайоминг, Соединенные Штаты Америки, 1993
Луис Робертс – одно время известный как Лу, другое как Ягуар, но урожденный Хосе Агилар Гонсалес – сидел на барном табурете, уцепившись за стойку так крепко, что костяшки пальцев побелели. Перед ним стояла запотевшая бутылка пива «Дос Экис», но к ней он почти не притронулся.
Телевизор в углу бара, подвешенный высоко на стене, показывал трансляцию «Си-эн-эн». Звук был выключен, но экран показывал труп человека на черепичной крыше. Человек был грузным, с длинными волосами и черной бородой с серебряными проблесками седины. В темно-синей рубашке, задравшейся, обнажив мясистое брюхо, и голубых джинсах, без обуви. Рубашка была в крови, и кровь обрызгала его руки. Вокруг него на корточках сидели трое мужчин с оружием, а позади них виднелись люди в мундирах.