Зачем изгонять ненужных людей в лес? Приведи их в поселение племени Огня – и за каждого ненужного человека тебе дадут не глиняный горшок или деревянный гребень, а Настоящий Нож – крепкий, острый, сделанный из блестящего небьющегося камня, который с легкостью режет рыбу и мясо, а также способен строгать дерево… Тут как бы не начались набеги с целью захвата пленных для последующего обмена на ножи. Может даже организоваться система многозвенной меновой торговли, которая направит нам вдов и сирот со всех необъятных просторов Европы, возможно, даже и с Балкан. И этот же поток вынесет к нам всех попаданцев, так сказать, третьего класса. Это – люди, что сумели выжить и присоединиться к аборигенам этого времени, но оказались не только не в силах что-нибудь изменить в их жизни, но даже не решились самостоятельно отправиться на поиски племени Огня, как сделал Виктор Легран. Мы примем всех и каждому найдем место в жизни. И чем никчемнее покажется этот человек местным вождям, тем ценнее он будет для нас.
Но, кроме материальной стороны, существует и духовная. Я сам справлялся с этим делом – пока оно касалось нескольких десятков или пары сотен человек, но теперь я чувствую, что должен передать часть своих полномочий отцу Бонифацию. Он сейчас работает над созданием Писания Шестого дня Творения: должна получиться авраамическая религия без Авраама и прочих пророков, но с нами, любимыми, в главной роли. Я хотел уклониться от такой чести, как и от прилагающегося к ней тернового венца, но отец Бонифаций против. Без святых и пророков, мол, не сможет существовать ни одна порядочная религия. И наше желание тут не имеет никакого значения. Все равно после смерти наши образы залакируют до такой неузнаваемости, что мы и сами не смогли бы догадаться, что мы это мы. А посему, господа, извольте сдать по одной автобиографии – для последующего написания Жития, а также свои дневниковые записи, чтобы будущие монахи-летописцы превратили их в Евангелия.
Вот он – стоит и смотрит на берег, где к мосткам, с которых ловят рыбу девочки Антона-младшего, сбегается народ. Как я понимаю, кто-то глазастый, отслеживающий поворот реки, уже увидал наш парус и бегом помчался оповещать о нашем прибытии народ и начальство, так сказать, возвещая благую весть Граду и миру. Все, пора отстранять от штурвала Алохэ-Анну и брать управление на себя. «Отважный», как и в прошлый раз, опять в полном грузу. Поэтому ввести его в устье Ближнего, не посадив при этом на мель – непростая задача.
Тогда же и там же. Отец Бонифаций, капеллан клана Рохан.
Если для Сергея Петровича картина, открывающаяся с борта «Отважного», была вполне привычной и не вызывала никаких дополнительных эмоций, то отцу Бонифацию все было в диковинку. К команде «Отважного» и его капитану священник уже присмотрелся и составил свое мнение, но люди на берегу, быстро собирающиеся к импровизированному причалу, были пока для него величиной неизвестной. Все же в морские походы ходят люди совершенно особого склада, совсем не похожие на тех, кто остается дома. Надо сказать, что творящееся на берегу поначалу привело отца Бонифация в определенное недоумение. Поместье (или как еще можно было называть это место) выглядело как-то неправильно. Казалось, что строения и сооружения просто бестолково разбросаны на местности. С борта корабля были видны несколько беленых низких домов под деревянными крышами и рядом – квадратики полей, где только что копошились работники. Но сейчас эти люди уже изо всех сил спешили туда, где пристанет корабль. Но это какие-то странные работники (точнее, работницы): они одеты так же, как одевается команда корабля и женщины, выполнявшие какие-то работы в устье реки. А где тогда, простите, одетые в серые балахоны вилланы или вилланки, которым положено обрабатывать поля лорда? где тут господский дом и что это за густой дым поднимается из-за тех кустов?
– Добрый друг мой Виктор, – на латыни спросил священник стоявшего рядом французского дворянина, – быть может, вы просветите меня по поводу происходящего… Расскажите, что сейчас происходит, и в первую очередь я хотел бы знать, куда подевались вилланы, которые должны обрабатывать поля лордов… Неужели их прячут при приближении посторонних?
– Я же вам рассказывал, падре, – вздохнул Виктор, – что в этом народе нет ни рабов, ни колонов, ни вилланов. Месье Петрович считает, что зависимые работники не заинтересованы в результате своего труда и выполняют работы только под страхом наказания, что значительно уменьшает возможности для развития общества. Напротив, свободные члены племени, чье общественное положение очень похоже на положение граждан во времена Римской республики, трудятся не из-под палки, а во имя общего блага, зачастую даже перевыполняя предписанные им задания. В положении, похожем на положение вилланов, находятся только недавние военнопленные. Но это состояние носит временный статус и не касается обеспечения пищей, а также одеждой, обувью и другими вещами первой необходимости, которые эти псевдовилланки получают на общих основаниях. Если пленная хорошо себя ведет и трудится с полной отдачей, месье Петрович быстро уменьшает степень ее зависимости, постепенно переводя в разряд свободных граждан. Последней ступенью, свидетельствующей о полном исправлении вчерашнего врага, является разрешение войти в одну из семей в ранге полноправной жены… Но тут главным является желание исправляемой отринуть прошлые заблуждения, искупить грехи и превратиться в члена нашего племени, наделенного всеми правами и обязанностями.
– Понятно, мой добрый друг Виктор, – кивнул отец Бонифаций, – просто я никогда не думал, что когда-нибудь увижу столь диковинное общественное устройство, ведь всегда и везде имеются лорды, воины, свободные крестьяне и вилланы…
– На самом деле, – пожав плечами, ответил Виктор Легран, – для меня тоже было невероятно удивительно встретить такое общественное устройство – месье Петрович называет его социализмом. Но местные к такому образу жизни привычны, почти по тем же обычаям в это время живут все местные кланы. Только уровень развития у аборигенов настолько низок, что члены их кланов не способны добывать еды больше, чем необходимо для их собственного выживания. Поэтому пленных никто не берет, даже напротив: ненужных едоков (вдов и девочек-сирот) изгоняют в лес на верную смерть. Ценятся тут только взрослые мужчины-охотники и еще немного – мальчики-подростки, которые станут охотниками в ближайшее время. При этом добыча с охоты мизерная, а риск покалечиться или погибнуть чрезвычайно велик. В племени Огня все совсем наоборот. Тут мужчины могут добывать много мяса без всякого риска для жизни, а женщины, работая в поле или огороде, способны, кроме себя, самих прокормить еще десятерых едоков. Кроме того, эти женщины заняты прядением, ткачеством, изготовлением одежды и обуви, они же работают в кирпичном цеху и на той ужасной машине, которая делает из бревен доски. Этот агрегат заменяет сто плотников сразу – вот как. Вы слышали тот ужасный шум, который совсем недавно раздавался со стороны берега? Так вот – это так кричит та машина, когда разгрызает бревна на доски…
– Как разгрызает? – не понял отец Бонифаций.
– Понимаете, – ответил Виктор Легран, воодушевившись собственным повествованием, – я сам видел эту машину, в общем-то, мельком. Механика – это все же не вполне дворянское занятие. Но попробую объяснить. Вроде главная часть этой машины – быстро вращающийся диск с зубьями как на пиле, под него подсовывается бревно и он отрезает от этого бревна доски такой толщины, какой надо начальнику этой мастерской месье Валере. Вжик, вжик, вжик, вжик – и готово: бревно превратилось в несколько вполне годных досок и некоторое количество отходов, которые, впрочем, тоже найдут свое применение. Поэтому дома тут строят чуть ли не с такой же скоростью, как дети лепят свои замки из веточек и песка…
– Понятно, мой добрый друг Виктор, – сказал отец Бонифаций, несмотря на то, что до понимания было еще далеко, – а сейчас скажите, все ли довольны тем, как тут устроил дела князь Сергий ап Петр и его помощники?
– На самом деле, – осторожно ответил Виктор Легран, – месье Петрович не единственный руководитель этой колонии. Помимо него, есть военный вождь, месье Андре, кадровый офицер в отставке, а также месье Антон, который заведует кирпичным производством, и еще мадам Марина, в ведение которой входят медицина, кухня и семейные отношения. Именно она руководит той странной организацией, которая называется Советом Матрон. Месье Петрович тут заведует всеми строительными делами, он капитан этого корабля, а еще его зовут, когда необходимо провести какие-нибудь церемонии или обряды. Так вот, насчет довольства… Что касается местных женщин, то они всем довольны. Месье Петрович и другие князья этого народа устроили им такую жизнь, о которой в своем прежнем диком состоянии они не могли и мечтать. Они сыты, одеты, обуты, живут в тепле и уюте, их никто ни к чему не принуждает и не заставляет, а власть месье Петровича и других князей хоть и сильная, но такая мягкая и незаметная, что кажется, будто ее вообще нет. А она есть… когда это необходимо, ситуация разрешается ко всеобщей пользе со всей возможной быстротой и жесткостью. Общественный интерес тут выше частного, и это насущная необходимость. Ведь против нас, цивилизованных людей, стоит весь огромный дикий мир…
– Мой добрый друг Виктор, – быстро спросил отец Бонифаций, – неужели вы считаете себя заодно с князем Сергием ап Петром и его соправителями? Ведь вы же совсем не из их народа и совсем из другого времени…
– Сказать честно, – ответил Виктор Легран, – сначала я был далеко не в восторге от того общественного устройства, которое установил месье Петрович. Но путем длительных размышлений мне удалось прийти к выводу, что это единственно возможная форма существования цивилизованного общества в данных условиях. Альтернативой устроенному тут социализму была бы гибель этого очага цивилизации, после чего нам всем пришлось бы возвращаться к дикарям и жить с ними. А я уже хлебнул такого удовольствия и больше не хочу. Я достаточно образован, умен и молод, а также умею широко смотреть на вещи и замечать то, что не видят другие, поэтому месье Петрович приблизил