Потом шаман Петрович представил племени его новых членов: леди Гвендаллион, Шайлих, а также других прибывших с берегов Британии, не исключая и малыша Идена. Последний был чрезвычайно доволен этой интересной игрой, но по знаку шамана Дженнифер и Уна утащили его туда, где играли малыши.
Дальше наступило время бракосочетания. Первая пара выглядела довольно грустной, но Сергей Петрович не колебался ни минуты. Выслушав согласие всех участвующих сторон, в том числе и всех трех темных жен, он быстро завязал брачный узел, объявив этих двух молодых людей мужем и женой. Отец Бонифаций при этом стоял рядом и внимательно наблюдал за тонкостями проведения обряда. Следующей парой должны были сталь леди Гвендаллион и сам Сергий ап Петр. Невеста была мрачна и заплакана, но самым решительным образом на двух языках подтвердила свое согласие. Остаться одной в такую минуту было бы для нее невыносимо, а новые сестры-подружки утешали ее как могли. Перевязав новобрачным руки (с непривычки это получилось несколько неловко), отец Бонифаций сначала поздравил новобрачных по-кельтски, а потом повторил эти слова на латыни, чтобы Виктор де Легран мог перевести их для присутствующих. Вот так клан Рохан через брак своей главы стал составной частью племени Огня.
И уже когда все церемонии были закончены, новобрачных и вождей усадили за праздничные столы, а народ начал вяло веселиться под музыку, льющуюся из динамиков, неподалеку, там, где тропа в сторону ручья Дальнего по кромке картофельного поля огибала лес на холме, раздался топот копыт. Казалось, что в сторону собравшихся быстрым галопом скакало несколько лошадей.
– Только этого еще не хватало! – прокричал Андрей Викторович, вскакивая с места и хватаясь за свою «американку». – Петрович, поднимай своих! Соня, Ира, к оружию!
Да только это оказалось какое-то странное вторжение. Одиночный боевой жеребец без всадника, но с притороченным к седлу двуручным мечом и прочими рыцарскими атрибутами, а также кобыла, навьюченная разным походным барахлом, – и никаких признаков владельца этого походного великолепия.
Андрей Викторович даже наскоро собрал небольшой отряд, который проследил следы этой парочки ровно до того места на лугу за дальним ручьем, где они исчезали, как говорится, на полушаге. Хозяин этого добра или его тело, по-видимому, остались в родном для себя времени, а портал, сглотнувший двух лошадей, или закрылся, или переместился.
Тем временем Виктор де Легран осмотрел жеребца и сказал, что это молодой трехлетка настоящей рыцарской породы, и с таким папашей в племени Огня скоро будут настоящие лошади. Кобыла тоже, конечно, хороша, но жеребец важнее. Несмотря на это, настроение у вождей в конце праздника Солнцестояния оказалось препоганым. Каждый из них думал: а что если бы это оказался враждебный кавалерийский отряд? Такой визит обошелся бы во множество жертв и разрушений… Требовалось выставлять вокруг поселения постоянные наблюдательные посты и начинать заниматься военным делом самым настоящим образом. Праздник там или не праздник, но народ должен бдеть и быть готовым ко всему.
2 июля 2-го года Миссии. Понедельник. Ранее утро. Большой Дом.
леди Гвендаллион, третья старшая жена Сергия ап Петра, главная в клане Рохан.
Проснувшись ранним утром, я некоторое время лежала и смотрела в потолок, точнее, в нависающую прямо надо мной полку второго яруса кровати. Через окошко над дверью сочился неверный сероватый свет. Соседние койки были уже пусты, ибо «сестры», проживавшие со мной в одной комнате, давно уже встали; меня же никто не потревожил. Все было сделано для того, чтобы, оставшись одна, я могла бы спокойно передумать свое горе. Эмрис… Он все что у меня осталось на память от Брендона, ибо Шайлих моя и только моя дочь, а вот сын принадлежал отцу. Вот именно – принадлежал. Брендон пал в бою за год до того, как Эмрис должен был поступить к нему на обучение и воспитание. Тогда я решила, что сама справлюсь с этим нелегким делом, как и со всем прочим хозяйством – и потерпела неудачу, самую большую в своей жизни. Мой сын – моя самая большая неудача, и его дурацкая смерть – на моей совести. Если бы я отдала его на воспитание в семью Виллема-воина, то, возможно, все было бы совсем по-другому.
Но, в любом случае, теперь мой сын мертв и я даже не могу его оплакать, потому что как самоубийца он был проклят, а тело его было брошено в реку. Такой уж тут обычай: тела врагов, преступников и самоубийц кидать в речные воды, чтобы те отнесли их подальше от поселения. Но я не в обиде ни на князя Сергия ап Петра, ни на других вождей этого народа. Они не убивали моего сына, это сделала его собственная глупость. Я представила себе, как все это время он сидел в тесном закутке, глухой и слепой, и лелеял только одну надежду, что в новом мире и новой жизни ему будет позволено сочетаться браком с собственной сестрой… Наверняка его мечты принимали самые конкретные очертания, он их холил и лелеял, надеясь на то, что князь-колдун, если его хорошенько попросить, сможет осуществить любой его каприз… А ведь это моя вина – в том, что мой сын вырос маленьким избалованным засранцем, который получал все, что только мог себе пожелать.
Но самое невинное и страдающее существо среди нас, безусловно, Фианна. Бедная девочка любила моего глупого сына, а он не только не ответил на ее любовь, да еще покончил с собой из-за греховной страсти к собственной сестре. Стыд-то какой! Наверное, я должна найти ее и сказать ей слова поддержки. Ведь она не виновата, что не смогла стать моей невесткой… Бедная девочка, теперь ей придется искать жениха среди местных молодых людей, и совершенно необязательно, что она будет счастлива с мужем, выбранным по необходимости. Даже не так: поскольку здешние молодые люди уже женаты, а многие не по одному разу, то несчастной девочке придется войти в готовую семью, где уже есть старшая жена. Не все же они такие разумные, как леди Ляля или ее товарка леди Лиза. Эх Эмрис, Эмрис, что же ты наделал? Почему заставил страдать любящих тебя людей? Но хватит об этом, иначе грусть-тоска полностью овладеют моим существом, а это неправильно. Я должна быть сильной и стойкой. Ради клана Рохан, ради тех, кто доверяет мне принимать за них решения, ради той же Фианны и моей дочери Шайлих.
Опустив ноги на гладко обструганный деревянный пол, я села на кровати. Надо быстро одеться и заняться делами. Все предыдущие дни, еще будучи гостьей этой семьи, я мучительно соображала, какой же род деятельности я могу избрать в качестве своего занятия, чтобы быть полезной людям и не потеснить никого из здешних леди или лордов. После недолгих размышлений я пришла к выводу, что это может быть только изготовление шерстяной ткани. Здесь, насколько я поняла, в ходу пока только изготовление нитей из дикорастущей крапивы и льна, причем первое льняное поле на семена было засеяно только в этом году. Таким темпом до первой настоящей льняной ткани пройдет еще несколько лет. Ткань же из крапивы (я машинально провела рукой по грубой ткани платья, висевшего на крючке), если сравнивать ее со шкурами, конечно, выше всяких похвал, но все равно не соответствует достоинству настоящей леди, и будет плохо хранить тепло в холодное время года. Настоящая ткань должна быть только шерстяной – мягкой и теплой.
Но тут нет ни овец, ни коз; хотя намедни, когда мои будущие «сестры» показывали мне хозяйство племени, я видела на лугу несколько подрастающих животных, отдаленно похожих на пушистых быков. Сейчас, летом, на них только остевая шерсть, грубая и пригодная разве что на изготовление кистей, но зимой эти животные одеваются просто замечательным пухом длиной до пальца, теплым и прочным, который сбрасывают с приходом весны, почесываясь боками об кусты и другие подобные предметы. Леди Илин даже показала мне несколько тюков такого пуха, часть которого им удалось собрать во время похода в так называемые северные степи, а часть – получить уже от прирученных животных. Он был грязный, засоренный всяким мусором, но в своем исходном качестве превосходил все, что я видела прежде. Из такого пуха получится прекрасная, тонкая и пушистая нить, которая в итоге станет теплой и легкой тканью, достойной не только лордов и леди, но и королей с королевами.
Решено: я займусь именно этим, поскольку никто (даже соратники моего нового мужа, которые должны знать все) не представляет себе, что со всем этим делать. А я знаю, ведь мы, женщины думнониев, – и леди, и простолюдинки, – буквально рождаемся с прялкой и веретеном в руках. Первым делом мне понадобятся помощницы, девочки с ловкими и легкими руками, чтобы они перебрали эту шесть, отделив ее от мусора, потом ее потребуется вычесать, очистить от ости, вымыть и еще раз вычесать. И только затем из всего, что останется можно будет спрясть нить, равно пригодную для ткачества и вязания. Вязаные вещи, пожалуй, будут даже полезней, ведь в первые годы такой нити не может быть много. По платью и пледу каждому члену нашего племени, пожалуй, не получится, а вот шарфы или теплые рукавицы вполне выйдут, хотя бы в качестве награды для лучших…
Приняв решение, я быстро оделась, немного сетуя на то, что здесь настоящей леди жить даже тяжелее, чем там, дома. Необходимо соответствовать и носить на теле разные непривычные вещи, натирающие кожу в самых неожиданных местах. Но иначе невместно. Также леди невместно ходить босой, когда каждая работница носит легкие деревянные сабо, от которых избавляются только тогда, когда необходимо влезть в грязь вспаханного поля или в глиняный замес на стройке или кирпичном заводе.
Итак, одевшись, я вышла из комнаты и тут же в коридоре столкнулась с леди Фэрой.
– Леди Гвен, – обрадовалась она, – ты идти со мной. Кушать завтрак. Пожалуйста.
Едят тут все вместе, и членам семьи князя не рекомендуется опаздывать. Кто-нибудь другой может прийти позже и также получить свою порцию жареной рыбы с ранними овощами, но для нас это тоже невместно. У нас дома тоже было что-то похожее, когда вещи, позволительные для простолюдинов, оказывались недопустимы для леди, но тут таких правил много больше, ибо, как перевели мне Виктор и отец Бонифаций слова моего мужа, «не господа мы этому народу, а любящие и справедливые родители». От Большого дома до летней столовой, где проходил совместный завтрак, было пять сотен двойных шагов, но мы с леди Фэрой успели добежать раньше, чем наш капеллан совместно с моим мужем благословили трапезу, после чего все приступили к еде. Последовала общему примеру и я.