Сергей Александрович Блохин, военврач 3-го ранга, русский, беспартийный, холостой.
После разговора с человеком по имени Сергей Петрович, который был здесь кем-то вроде предисполкома, весь остальной вечер вчерашнего дня прошел для нас как в русской сказке: «в баню сводили, напоили, накормили и спать уложили». Правда, вместо Бабы-Яги нами занималась очень милая русская женщина по имени Марина Витальевна, которая в какой-то мере оказалась моей коллегой, фельдшером. Пока мы мылись в бане, наше лагерное тряпье сожгли в топке, и по выходу из мыльни нас, распаренных и скрипящих от чистоты, ждали стопки чистого белья и американской формы – еще без нанесенных на нее камуфляжных пятен. Сначала я подумал: «ленд-лизовская», но потом понял, что ленд-лиза в Каменном Веке быть никак не может, и эта форма у этих людей (в своем времени частных лиц), наверняка взялась оттуда же, откуда у них появилось и большое количество оружия с патронами.
Но прежде чем нам позволили облачиться в новую одежду, Марина Витальевна провела краткий медицинский осмотр, после которого сказала, что жить мы все будем. Потом, немного помолчав, она добавила, что на самом деле ожидала худшего, но в первые дни во время обеда нам все-таки не рекомендуется налегать на добавку. А все дело в герре Боске, – точнее, не в нем, а в его французских работниках и работницах, которые, каждый понемногу, делились с нами взятой на работу едой. Попади мы сюда прямо из лагеря – и дело было бы гораздо хуже, хотя бы потому, что сил у нас тогда было бы меньше и поймали бы нас немцы значительно быстрее.
А кормят тут от пуза, не жалея ни мяса, ни рыбы. Обед мы уже не застали, а на ужин была тушеная рыба с овощами, подливка и большая кружка взвара из диких ягод. На вкус – брусника пополам с черникой, немного приправленные медом. При этом я сказал своим товарищам, чтобы они последовали совету нашей любезной хозяйки и не налегали на добавку, которую экзотическая и очень молоденькая девушка у котла готова была предоставить по первому требованию. Александр перевел мои слова французам и англичанину, после чего Джонни, который уже пошел со своей миской к раздаче, вернулся обратно и с тихим вздохом сел на свое место.
Для ночевки нам выделили комнату в так называемом «гостевом здании». Здесь возвышались двухъярусные нары на восемь спальных мест, но на этих нарах имелось все необходимое для комфорта: набитые свежим сеном матрацы и подушки, простыни из грубого домотканого холста и одеяла из довольно мягких оленьих шкур.
Надо ли говорить, что, учитывая все переживания и события вчерашнего дня, мы все, даже Александр, провалились в сон, едва только головы коснулись подушек, и проспали так всю ночь до позднего утра, когда нас разбудили, чтобы мы не пропустили завтрак. А вот после завтрака нас всех позвали пред светлые очи местного начальства. В большой комнате за длинным столом сидели Андрей Викторович, Сергей Петрович, а также давешний поп по имени отец Бонифаций, который вообще непонятно зачем был тут нужен. Также из мужчин присутствовали: седой с рыжиной крепкий дед по имени Антон Игоревич, а также молодые, моложе Голубенки, парни: русский, которого звали мастер Валера (отчего он ужасно смущался), абориген по имени Гуг, тот самый крепыш, которому мы по гроб жизни должны за спасение, а также французы: Ролан Базен и уже знакомый нам Виктор Легран. Теперь эти люди (и даже французы были тут свои) смотрели на нас оценивающе, и было очевидно, что голос каждого из них имел определенный вес в этом собрании. Женскую часть общества возглавляла Марина Витальевна, а рядом с ней сидели молоденькие русские девушки: Ляля, Лиза, Ольга, а также француженки: Патриция и Люси. Люси была на сносях и огромный живот едва умещался у нее на коленях. Рядом с ней сидели две женщины постарше, которых почему-то называли «леди»: леди Гвендаллион и леди Сагари. Все это вместе называлось Большой Совет и было призвано решить нашу судьбу. Такой уж тут, наверное, обычай.
– Ну что же, – открывая заседание, сказал Андрей Викторович, – вот, товарищи, очередное наше пополнение. Двое, можно даже сказать, трое – наши соотечественники, а значит, в какой-то степени единомышленники. Одним словом, прошу любить и жаловать. Теперь начнем по порядку. Сергей Александрович Блохин, военврач. – (Я сделал шаг вперед.) – Предлагаю на две недели до первого октября прикомандировать товарища Блохина к Витальевне с испытательным сроком. Если квалификация подтвердится, то будет работать врачом, если нет, то для шарлатана работа у нас всегда найдется. Например, нужники чистить. У кого-нибудь есть возражения?
После этих слов та, которую называли леди Сагари, уколола меня взглядом черных как ночь глаз и что-то сказала своей соседки Гвендаллион. «Ведьма», – подумал я, испытывая желание почесаться как после ожога крапивой.
– Леди Сагари, – сказала та по-русски, – не подтверждать твои слова, Андрей ап Виктор. Этот человек не есть шарлатан, а действительно лекарь. Сейчас он не очень сильный, но он еще расти. Много расти.
– Тем лучше, – сказал Сергей Петрович, – кто за то, чтобы направить доктора Блохина на стажировку в медблок, прошу поднять руки. Кто против, кто воздержался, принято единогласно.
Вслед за моей точно так же были решены судьбы сержанта Седова и юного Александра Шмидта. Их без всяких возражений с чьей-либо стороны Андрей Викторович забрал к себе. Юношу – в разведчики, а старшего сержанта – в командиры пулеметного взвода. У них что, еще и пулеметы имеются? Также, но только после некоторых колебаний, в пулеметчики попал и англичанин Джонни. «Ведьма» попросила свою соседку передать, что это честный человек и не предаст тех, кто сделал ему добро.
А вот на французах процесс затормозился. Они оба никак не хотели выдавать свою специальность, называя себя то таксистами, то коммивояжерами, то разносчиками газет (совсем смешно). И каждый раз Ведьма говорила, что они лгут. Все это продолжалось ровно до тех пор, пока Сергей Петрович (а ведь он казался мне мягким человеком) не пообещал обоим умникам пожизненного назначения на чистку сортиров, после чего любая девушка будет обходить их за километр. Тогда эти двое подумали и признались, что оба они инженеры и офицеры запаса. Жорж Броссар до войны работал на авиазаводе в Тулузе, а Паскаль Камбер только перед самой войной окончил университет по специальности «инженер-химик». И ведь врали, при этом даже не понимая зачем. Означенных французов определили к деду Антону на стажировку и вообще… Если самолетов в племени Огня еще не строят, то химику работа по специальности уже найдется.
Российская Федерация, Новосибирская область, рабочий поселок Сузун.
04 марта 2020 года
Сноски 2
12
В связи с тем, что лето – это период напряженных работ, учебный год для «старшеклассников» продолжается с первого октября до тридцатого апреля. Дети до двенадцати лет, не участвующие в трудовой деятельности, учатся, как положено, с сентября по май.
13
Это сейчас обручение и венчание проводятся в ходе одного обряда, а прежде между двумя этими церемониями могло пройти несколько лет. Иногда обручение ради будущего брака «sponsalia de futuro» проводили над совсем маленькими детьми. Обычай это пошел еще с языческих времен Римской империи, так что в начале седьмого века от Рождества Христова его точно практиковали. Так что Сергей Петрович, получается, изобрел велосипед, а его объяснения и леди Гвендаллион и отец Бонифаций восприняли должным образом.
14
Изверг – это не какой-то там особенный маньяк, садист и насильник, а просто человек, изгнанный из клана-племени.
15
Солнце через меридиан проходит точно в астрономический (солнечный) полдень, который для нулевого меридиана, проходящего через Большой Дом, наступает ровно в 12:00.
16
Гномон (др.-греч. указатель) – древнейший астрономический инструмент, вертикальный предмет (обелиск, колонна, шест), позволяющий по наименьшей длине его тени (в полдень) определить угловую высоту Солнца. Кратчайшая тень указывает и направление истинного меридиана. Гномоном также называют часть солнечных часов, по тени от которой определяется время. Нет, тень от гномона ложится на этот камень каждый день ровно в астрономический полдень, но только в день летнего солнцестояния, когда тень в полдень самая короткая, она едва касается края камня.
17
Когда тропу в зарослях прокладывает человек, то ее высота примерно на голову больше его роста; когда тропу протаптывают звери, то, в зависимости от их роста, высота сводов в зарослях от «по колено» до «по пояс».
18
Мы знаем, что «балки» называются бимсами, стрингерами и шпангоутами, но Андрей Викторович не моряк, а потому выражается как умеет.
19
У моряков отсек от форштевня до того места, где корпус перестает расширяться, называется форпик, но Андрей Викторович не моряк, а потому не знает этого названия.
20
Аккумуляторы современных светодиодных фонарей, если эпизодически пользоваться ими по делу, а не для того, чтобы в ночи газету читать, способны держать заряд очень долго. Иногда получается растянуть это удовольствие до двух месяцев.
21
У моряков такой верхний трюм называется твиндеком. Обычно такую конструкцию имеют грузопассажирские суда, и тогда в твиндеках, в зависимости от обстоятельств, перевозят либо пассажиров, либо груз (переборки кают декоративны и легко подвергаются демонтажу). В Америку из Европы, к примеру, в твиндеке плывут пассажиры-эмигранты третьего класса, а обратно везут готовые товары на продажу европейским покупателям.
22
В некоторых источниках название этого племени транскрибируется как васаты.
23
Бурдигала – современный Бордо.
24
Когорта полного состава во времена Юлия Цезаря включала в себя 480 человек; значит, отряд из трех когорт будет иметь численность почти в полторы тысячи бойцов. Но седьмой легион, перед тем как быть отправленным в поход против аквитанов, принимал участие в кровопролитной битве на Сабисе, в результате чего понес тяжелые потери примерно в треть личного состава, следовательно, три когорты неполного штата должны составлять по численности около тысячи пехотинцев.