По всей стране скопились тонны продуктов питания, но их было невыгодно куда-либо везти и продавать. Склады ломились от одежды, но американцы не могли позволить себе купить ее. Многие дома пустовали из-за высокой арендной платы. Квартиросъемщиков выселяли, и теперь они проживали в лачугах в «гувервиллях»[188], наскоро созданных на мусорных свалках.
Краткие зарисовки действительности в газетах множились день ото дня. Вот история, опубликованная в «Нью-Йорк таймс» в начале 1932 г.:
После тщетных, продолжавшихся до 15 января попыток избежать выселения из своей квартиры, расположенной в Бруклине по адресу Хэнкок-стрит, № 46, вчера 48-летний Питер Дж. Корнелл, бывший кровельщик-подрядчик, потерявший работу и оказавшийся без гроша за душой, скончался на руках жены.
Доктор признал причиной смерти сердечный приступ, а полиция сказала, что ее причиной, по крайней мере отчасти, является горькое разочарование, вызванное каждодневными бесплодными попытками защитить себя самого и свою семью от того, чтобы оказаться выброшенным на улицу…
Корнелл задолжал 5 долл. квартплаты и еще 39 долл. за январь, которые его домовладелец потребовал внести в качестве аванса. Неспособность заплатить деньги привела к тому, что вчера семья получила ордер на выселение, вступающий в силу в конце недели.
После тщетных поисков помощи он [Корнелл] получил днем ответ из Бюро по выплате пособий на жилье, в котором сообщалось, что у них нет средств, чтобы помочь ему до 15 января.
А вот сообщение из штата Висконсин, опубликованное в журнале «Нейшн» в конце 1932 г.:
По всему Среднему Западу обостряются отношения между фермерами и представителями властей… в результате продаж заложенного имущества и имущества неплательщиков налогов. Во многих случаях выселение предотвращалось только массовыми выступлениями фермеров.
Однако, до того как гомстед Сичона около Элкхорна (Висконсин) был осажден 6 декабря группой помощников шерифа, вооруженных автоматами, винтовками, дробовиками и гранатами со слезоточивым газом, настоящих столкновений не наблюдалось. Имущество Макса Сичона продали с молотка в августе, но он не разрешил приблизиться к своему дому как покупателю, так и представителям властей. Он встретил непрошеных гостей с дробовиком в руках. Шериф призывал Сичона мирно сдаться. Когда тот отказался, шериф приказал своим помощникам обрушить на него шквал огня… Сейчас Сичон находится в тюрьме в Элкхорне, а его жена и двое детей, которые вместе с ним были в доме, помещены в госпиталь графства. Сичон не какой-нибудь смутьян.
Он заслужил доверие соседей, которые совсем недавно избрали его мировым судьей в городке Шугар-Крик. Тот факт, что человек, имеющий такую репутацию и занимающий такое положение, дошел до того, чтобы бросить вызов властям, является тревожным сигналом: нам следует ожидать и других неприятностей в сельскохозяйственных районах, если фермерам вскоре не будет оказана помощь.
Обитатель многоквартирного дома на 113-й улице в восточной части Гарлема писал конгрессмену Ф. Лагардиа в Вашингтон:
Знаете, мое положение плохо. Раньше я получал пенсию от правительства, но ее перестали платить. Уже прошло почти семь месяцев, как я потерял работу. Я надеюсь, Вы попытаетесь как-то мне помочь.
… У меня четверо детей, которым нужны одежда и еда… Моя 8-летняя дочь очень больна и никак не поправится. Я задолжал за жилье за два месяца, и боюсь, что меня выставят на улицу.
В Оклахоме фермеры узнали, что их фермы проданы на аукционе и превратились в пыль — туда завозят тракторы и все забирают. Джон Стейнбек в романе о временах Депрессии «Гроздья гнева» описывал то, что тогда происходило:
И разоренные фермеры, кочевники, нескончаемым потоком тянулись в Калифорнию — двести пятьдесят тысяч, триста тысяч. Там, позади, новые тракторы распахивали землю и сгоняли с нее арендаторов. И новые волны выплескивались на дороги, новые волны разоренного, бездомного люда, ожесточившегося и опасного в своей ожесточенности…
Бездомный, голодный человек ехал по дороге — рядом с ним жена, на заднем сиденье исхудалые дети — и смотрел на невозделанные поля, которые могли бы дать не прибыли, а пищу. И он знал, что невозделанное поле — грех, незасеянная земля — преступление против его исхудалых детей…
А на юге он видел золотые апельсины на деревьях, маленькие золотые апельсины в темной зелени деревьев; и вооруженную охрану, которая была поставлена в садах, чтобы человек не мог сорвать апельсин для своего исхудалого ребенка. Апельсины пойдут на свалку, если цена на них упадет[189].
Эти люди, как писал Стейнбек, становились «опасными». Дух восстания набирал силу. Мориц Холлгрен в книге «Семена бунта», написанной в 1933 г., собрал газетные заметки, касавшиеся событий, происходивших по всей стране:
Ингланд (Арканзас), 3 января 1931 г. Продолжительная засуха, разорившая сотни ферм в Арканзасе прошлым летом, имела драматические последствия: сегодня к вечеру 500 фермеров, большинство белые и многие с оружием в руках, двинулись на деловой квартал этого городка… Захватчики кричали, что должны накормить себя и свои семьи, и объявили о намерении взять продукты в магазинах, если они не смогут получить их бесплатно другим способом.
Детройт, 9 июля 1931 г. Зарождавшийся бунт 500 безработных, изгнанных из городской ночлежки из-за нехватки средств, был подавлен силами полиции сегодня вечером на Кадиллак-сквер…
Индиана-Харбор (Индиана), 5 августа 1931 г. Полторы тысячи безработных взяли штурмом здание завода «Фрут гроуэрс экспресс компани», требуя, чтобы им предоставили работу ради спасения от голода.
В ответ компания вызвала полицию, которая прокладывала себе путь через толпу безработных с помощью дубинок.
Бостон, 10 ноября 1931 г. В результате столкновения бастовавших докеров и штрейкбрехеров-негров в районе порта Чарльзтаун — Ист-Бостон 20 человек были ранены, раны троих оказались настолько серьезны, что возможен смертельный исход, десятки получили царапины и ссадины от летящих бутылок, свинцовых труб и камней.
Детройт, 28 ноября 1931 г. Брошенный камень попал в голову конному полицейскому, и он был сброшен с лошади; одного демонстранта арестовали сегодня утром во время беспорядков в парке «Гранд-серкус», где собрались 2 тыс. мужчин и женщин, сопротивляясь приказу полиции.
Чикаго, 1 апреля 1932 г. Пятьсот школьников, в основном с исхудалыми лицами и одетых в лохмотья, устроили демонстрацию от деловой части города до здания совета по образованию, с тем чтобы потребовать от школ обеспечения учащихся питанием.
Бостон, 3 июня 1932 г. Двадцать пять оголодавших детей набросились на «шведский стол», сервированный для ветеранов испаноамериканской войны, во время бостонского парада. Были вызваны два полицейских фургона, чтобы увезти нарушителей.
Нью-Йорк, 21 января 1933 г. Сегодня несколько сотен безработных окружили ресторан в районе Юнион-сквер и потребовали, чтобы их накормили бесплатно…
Сиэтл, 16 февраля 1933 г. Сегодня рано вечером снята двухдневная осада со здания администрации города и графства, занятого армией из примерно 5 тыс. безработных. Помощникам шерифов и полиции потребовалось почти два часа, чтобы выставить оттуда демонстрантов.
Поэт-песенник Эдгар (Йип) Харбург рассказывал Стадсу Тёркелу[190] о событиях 1932 г.: «В то время я ходил по улицам и ты бы видел очереди за хлебом. Самая большая в Нью-Йорке стояла к Уильяму Рэндолфу Хёрсту. У него был большой грузовик, а на нем — несколько человек и здоровые баки с горячим супом и хлеб. Ребята с обмотанными мешковиной ногами выстраивались в очередь вокруг всей площади Колумба, а потом очередь тянулась кварталом за квартал, огибая весь парк. Люди ждали».
Харбург написал песню «Браток, подкинь десяток центов» для шоу «Американа».
Тогда в одежде хаки,
Мой бог, как мы смотрелись!
В башке — лишь Янки-дудл-бум,
И миллион ботинок «Хайфа» прошли огонь и Ад.
А я — тот барабанщик.
Ты помнишь ведь меня?
Меня все звали Эл.
Ведь Эл же был всегда!
Ты помнишь ведь дружка,
Браток, подкинь десяток центов.
Это не было просто песней отчаяния. Йип Харбург объяснял Тёркелу:
Человек в этой песне на самом деле говорит: я кое-что сделал для этой страны. И где, черт побери, мои дивиденды?… Это больше, чем желание вызвать жалость. Это не опускает его до уровня простого попрошайки. Это делает его человеком, обладающим чувством собственного достоинства, задающим вопросы — ив какой-то степени тоже разъяренным, таким, каким он и должен быть.
Гнев ветеранов Первой мировой войны, оказавшихся без работы, с голодающими семьями, вылился в марш на Вашингтон с требованием выплаты бонусов, который состоялся весной — летом 1932 г. Ветераны, получившие от правительства сертификаты на компенсацию в течение нескольких лет в будущем, просили, чтобы Конгресс выплатил им все причитающиеся средства сейчас, когда люди отчаянно нуждались в деньгах. Они начали съезжаться в столицу со всей страны, вместе с женами и детьми или в одиночку. Люди приезжали на машинах-развалюхах, или ехали «зайцем» на товарных поездах, или перемещались на попутных машинах. Это были шахтеры из штата Западная Виргиния, рабочие листопрокатных предприятий из Колумбуса (Джорджия) и безработные ветераны-поляки из Чикаго. Одна семья: муж, жена и трехлетний ребенок — добиралась из Калифорнии три месяца в товарных вагонах. Вождь Бегущий Волк — безработный индеец племени мескалеро из Нью-Мексико — появился в традиционном индейском костюме, с луком и стрелами.
Всего прибыло более 20 тыс. ветеранов. Большая часть их поселилась в палаточном городке на берегу реки Потомак в районе Анакостия-Флэтс напротив Капитолия, где, как писал Дж. Дос Пассос, «мужчины спали под небольшими навесами, сооруженными из старых газет, картонных коробок, разнообразной тары, жестяных листов или обрывков толя, во всевозможных странных самодельных укрытиях от дождя, материалы для изготовления которых были собраны на городских свалках». Законопроект о выплате бонусов прошел через палату представителей, но не был одобрен в сенате, вслед