Комитет Трумэна откровенно объяснял мотивы подобных рекомендаций. Да, заявляли его члены, существует «моральная причина» — предмет совести. Но существует и «экономическая причина» — дискриминация дорого обходится стране, является растратой ее талантов. И что, возможно, более важно, имеются причины международного характера:
Наше положение в послевоенном мире настолько жизненно важно для будущего, что малейшие наши действия имеют далеко идущие последствия… Мы не можем закрыть глаза на тот факт, что наша политика в области гражданских прав стала международной проблемой. Мировая пресса и радио переполнены этим… Те, кто исповедует враждебную нам философию, подчеркивают — и бесстыдно искажают — наши недостатки.
…Они стараются доказать, что наша демократия является пустым обманом, а наша нация — последовательным угнетателем обездоленных. Американцам это может показаться смехотворным, но это крайне важно и весьма беспокоит наших друзей. Соединенные Штаты не столь сильны, окончательный триумф демократического идеала не столь неизбежен, чтобы мы могли игнорировать то, что мир думает о нас или о наших делах.
США участвовали в мировых делах в невиданных прежде масштабах. Ставка была велика — мировая гегемония. И как отмечал упомянутый Комитет, «малейшие наши действия имеют далеко идущие последствия».
Поэтому Соединенные Штаты предприняли ряд небольших шагов, надеясь, что это окажет значительное воздействие на ситуацию. Конгресс не торопился с принятием законодательства, к которому призывал Комитет по гражданским правам. Но Трумэн — за четыре месяца до президентских выборов 1948 г. и в условиях соперничества с левым кандидатом от ППА Генри Уоллесом — издал исполнительный приказ, призывавший вооруженные силы, в которых во время Второй мировой войны сохранялась сегрегация, «как можно скорее» начать следовать политике расового равноправия. Этот приказ, возможно, был связан не только с выборами, но и с необходимостью укрепления морального состояния чернокожих в армии перед лицом угрозы новой войны. Чтобы завершить процесс десегрегации в войсках, понадобилось более десятилетия.
Трумэн мог бы издать исполнительные приказы и применительно к другим областям, но он этого не сделал. Четырнадцатая и Пятнадцатая Поправки, наряду с совокупностью законов, принятых в конце 60-х — начале 70-х годов XIX в., давали президенту достаточно власти для искоренения расовой дискриминации. Конституция США требовала, чтобы глава государства исполнял законы, но ни один президент не воспользовался своей властью. Не сделал этого и Трумэн. Например, он призывал Конгресс к принятию законодательства, «запрещающего дискриминацию на транспортных средствах сообщения между штатами»; специальное законодательство 1887 г. уже запретило этот вид дискриминации, но его исполнение так и не было обеспечено конкретными мерами.
Между тем Верховный суд сделал шаги — спустя 90 лет после принятия Поправок к Конституции, провозглашавших расовое равноправие, — в этом направлении. Во время войны он постановил, что принцип «первенства белых», используемый для исключения чернокожих из процесса голосования в ходе первичных выборов (праймериз) в Демократической партии — на Юге это было, по существу, равносильно самим выборам, — является неконституционным.
В 1954 г. Верховный суд наконец отверг концепцию «разделенные, но равные», которую отстаивал начиная с 90-х годов XIX столетия. НАСПЦН подала в Суд ряд дел, направленных против сегрегации в государственных школах, и теперь в ходе рассмотрения дела «Браун против совета по образованию» Верховный суд провозгласил, что раздельное обучение школьников «порождает чувство неполноценности… способное оказать столь сильное воздействие на умы и души, что его, скорее всего, будет невозможно преодолеть». Утверждалось, что в сфере государственного образования, «концепция "разделенные, но равные" неприменима». Суд не настаивал на немедленных переменах: годом позже он решил, что сегрегированные учреждения должны интегрироваться «взвешенными темпами». К 1965 г., т. е. спустя десять лет со дня заявления о «взвешенных темпах», состояние дел в более 75 % школьных округов на Юге оставалось прежним.
Все же это было важное решение — ив 1954 г. по миру разнеслась новость, что американское правительство объявило сегрегацию вне закона. Также и в Соединенных Штатах, для тех, кто прежде не задумывался о привычном разрыве между словом и делом, это стало воодушевляющим знаком перемен.
То, что другим казалось быстрым прогрессом, для чернокожих было явно недостаточно. В начале 60-х годов весь Юг охватили выступления чернокожего населения. А в конце 60-х черные уже участвовали в открытых мятежах в сотнях городов Севера. Это явилось сюрпризом для тех, кто не помнил о рабстве и повседневном унижении, нашедших свое отражение в поэзии, музыке, периодических взрывах негодования, но еще чаще — в угрюмом молчании. Частью этой памяти были красивые слова, одобренные законы и принятые решения, которые так и остались бессмысленными.
Такой народ, с такими воспоминаниями и с таким чувством исторического прошлого, всегда был готов к бунту — словно часовой механизм, который никто не заводил, но который мог положить начало целому ряду непредвиденных событий. И эти события разыгрались в конце 1955 г. в Монтгомери — столице штата Алабама.
Спустя три месяца после своего ареста Роза Паркс, 43-летняя швея, так объясняла, почему она отказалась подчиниться городскому закону, предусматривавшему сегрегацию в автобусах, и решила занять место в «белом» отсеке:
Ну, во-первых, я проработала целый день. Я очень устала после целого дня работы. Я имею дело с одеждой, которую носят белые. Что не приходило мне в голову, но что я хотела знать: когда и как мы наконец определим свои права человеческих существ?. Просто так случилось, что водитель стал предъявлять требования, а я попросту не чувствовала необходимости подчиняться. Он вызвал полицейского, и я была арестована и помещена в тюрьму…
Чернокожие жители Монтгомери собрались на массовый митинг. Влиятельным человеком в их общине был Э. Д. Никсон, ветеран профсоюзного движения и опытный организатор. Было принято решение о бойкоте всех городских автобусов. Созданы парки машин для доставки негров на работу; большинство людей передвигалось пешком. В ответ городские власти осудили сто вожаков бойкота и заключили многих в тюрьму. Белые сторонники сегрегации прибегли к насилию. В четырех негритянских церквах были взорваны бомбы. Во входную дверь дома доктора Мартина Лютера Кинга, 27-летнего священника — уроженца Атланты, который являлся одним из лидеров бойкота, стреляли из ружья. К дому Кинга подкладывали взрывные устройства. Но чернокожее население Монтгомери упорствовало, и в ноябре 1956 г. Верховный суд признал сегрегацию на местных автобусных линиях незаконной.
События в городе стали началом. Они определили стиль и настроение широкого движения протеста, которое охватило Юг в последующие десять лет: эмоциональные собрания в церквах; христианские гимны, адаптированные к ведущейся борьбе; ссылки на утраченные американские идеалы; приверженность ненасильственным методам; стремление бороться и готовность приносить жертвы. Репортер «Нью-Йорк таймс» так описывал массовый митинг в Монтгомери во время бойкота:
Один за другим обвиняемые негритянские лидеры сегодня вечером выходили на кафедру в переполненной баптистской церкви, чтобы призвать своих последователей игнорировать городские автобусы и «вместе с Богом идти пешком».
Более 2 тыс. негров заполнили церковь от подвала до балкона и запрудили улицу. Они пели псалмы и песни, кричали и молились, падали без сил в проходах и изнывали от восьмидесятипятиградусной[210] жары. Они снова и снова призывали друг друга к «пассивному сопротивлению». Под этим лозунгом черные в течение 80 дней упорно бойкотировали городские автобусы.
На этом митинге Мартин Лютер Кинг явил образец того ораторского искусства, которое вскоре воодушевит миллионы людей на требование расовой справедливости. Он подчеркнул, что их протест касается не только автобусов, но имеет отношение ко всему тому, что «уходит корнями в толщу исторических архивов». Оратор заявил:
Мы знали унижение, мы знали брань, мы были ввергнуты в бездну угнетения. И мы решили подняться с одним лишь оружием протеста. Одно из величайших достоинств Америки в том, что у нас есть право на протест.
Если нас ежедневно арестовывают, эксплуатируют, топчут, — не позволяйте никому унижать вас настолько, чтобы вы их возненавидели. Мы должны прибегнуть к оружию любви. Мы должны найти сочувствие и понимание у тех, кто нас ненавидят. Мы должны осознать, что многих людей так долго учили ненавидеть нас, что они уже не вполне виновны в своей ненависти. Мы поднимаемся к жизни в полночь, и мы всегда на пороге новой зари.
Подчеркивание Кингом любви и ненасилия стало мощным и эффективным средством привлечения сочувствовавших последователей по всей стране, как среди белых, так и среди черных граждан. Но были чернокожие, считавшие этот призыв наивным и находившие, что наряду с заблуждающимися людьми, которых можно убедить любовью, есть и другие, с которыми нужно решительно бороться — и не только ненасильственными методами. Спустя два года после организованного в Монтгомери бойкота в городе Монро (Северная Каролина) узнали о бывшем морском пехотинце по имени Роберт Уильямс, президенте местного отделения НАСПЦН. Он стал известен из-за своего убеждения, что чернокожие должны защищаться против насилия, и, если потребуется, с оружием в руках. Когда местные куклуксклановцы напали на дом одного из руководителей НАСПЦН в Монро, Уильямс и другие чернокожие, вооружившись ружьями, ответили огнем. Ку-клукс-клан отступил. (Теперь эта организация все чаще сталкивалась с применявшейся ей же самой тактикой насилия; так, налет на общину индейцев в Северной Каролине был отбит ими с помощью ружей.)