нутри. Потому-то искусство «стариков» сразу таким цельным и получилось. Иконопись просто им формы дала, а одухотворили они их самым для себя дорогим… Одним словом, это глубоко местное искусство. И таким оно и должно быть. Всегда должно быть таким. «Старики» это великолепно понимали…
Сигарета Николая Ивановича дотлевает на кирпичике. Он забыл про нее. Раскраснелся, порывисто жестикулировал возле горячих приступочек.
Бегло улыбнулся.
— Теперешние, слава богу, тоже понимают. То, что делают Валентин Ходов, Слава Морокин, Саша Клипов, Ира Ливанова, Лия Зверькова, Гена Кочетов, — именно в таком ключе. Работы у них есть очень значительные, знаменитые уже работы. Да они и не такие уж молодые, это я их по именам-то. Они нынешнее среднее поколение, а я уж самое старшее…
Да, Палех, как всегда, в движении, в поиске. Другого состояния у него вообще не было. Бурлит, шарахается в крайности, спорит, ошибается, сам же исправляет свои ошибки и ищет, неустанно ищет новые пути… Без малого уже шестьдесят лет в таком состоянии и больше сорока без Ивана Ивановича. А раньше-то думали, что это он один всех будоражил. Выходит, нет, дело не только в нем. Тогда в чем же еще? Да в самом творческом потенциале и тех возможностях, которые заложены в живописи палешан. Ведь питает-то ее народное искусство, вся культура народа нашего, а это источник не только неисчерпаемый художественно, он и творческую энергию рождает необыкновенную.
«Революция движется… Движение движется… — Иван Иванович не случайно без конца повторял эти слова. — Разве здесь какое-то маленькое тихое гнездо?.. У нас командировка в мечту!..»
Кому, к примеру, могло прийти в голову, что лаковую многослойную живопись можно сплавить с русским лубком? А такие работы уже есть. Есть оригинальнейшие большие композиции «Фабричные частушки» и «Потешки Петра Первого», в которых использованы сугубо лубочные приемы композиционной и цветовой затейливости. Вещи эти необычайно веселые, праздничные, полные внутреннего движения, как будто даже брызжущие разноцветным смехом. Их автор — кряжистый, черный как смоль бородач Вячеслав Морокин. Он приехал в Палех из Вичуги, с Волги, — это совсем близко от Городца, от прославленных П. Мельниковым Печерских мест… Как окончил здешнее училище, так тоже в непрестанном поиске, ярком и очень смелом. На большущей пластине даже Бову-королевича изобразил — когда-то одного из самых популярных героев лубочных картинок. Именно таким, как там, и представил на вздыбленном коне, пестро и пышно разнаряженным. Но только если в лубке за простотою форм не всякий сразу чувствовал силу и красоту Бовы, не всякий понимал, почему он так любим в народе нашем, то здесь, средствами Палеха, его необычайные сказочные достоинства ярко выявлены, подчеркнуты. У Морокина он завораживает каждой своей чертой, каждой линией, своим нарядом, удивительной гармонией его буйного разноцветья. Глаз невозможно отвести от этого Бовы, и традиционный образ воспринимается уже как блестящий собирательный образ всех русских былинных богатырей — защитников Родины.
А работы Ирины Ливановой — щупленькой, порывистой, темноволосой женщины — хочется именовать не иначе как портретами, хотя это вовсе не портреты, а довольно простенькие лирические сценки: парень дарит девушке бусы, девушка примеряет новый платок, перебирает в корзине ягоды… Писано все той же условной манерой да еще и почти без узоров, одежды самые скромные, типы самые что ни на есть народные. Но глядишь, глядишь на них, и в памяти сами собой всплывают возвышенно романтические образы бесподобных портретных миниатюр времен русского классицизма. В девушках и парнях Ливановой обаяния нисколько не меньше, как не меньше и внешнего и внутреннего изящества, высокой одухотворенности, романтизма. И все потому, что и исполнено здесь все с не меньшим художественным совершенством, чем в тех прославленных миниатюрах восемнадцатого-девятнадцатого веков, и красота образов достигается прежде всего тончайшей лепкой своеобразных форм, нежнейшими цветосочетаниями и чарующей ритмикой линий…
Интересного и значительного в нынешнем Палехе очень много. Ведь художников тут уже почти двести человек, значительно больше, чем в самых крупных областях России. И люди есть очень талантливые, по-настоящему яркие есть люди. Но обо всех и обо всем не расскажешь… А посему подчеркнем лишь главное.
Во-первых, широкое освоение Палехом книжной графики. Теперь и года не проходит, чтобы не появились одна, две, а то и три солидные книги, оформленные палешанами. И всем уже давным-давно ясно, что с целым рядом тем они справляются значительно лучше, чем кто-либо другой. Эти издания обязательно становятся сувенирными, подарочными.
И во-вторых, в Ленинграде и под Ленинградом, в Иванове и в Москве уже есть дворцы и театры, которые украшены великолепными росписями палешан. Причем в Иванове и в Москве, в детском оперном театре на Ленинских горах это даже и не совсем росписи, а большие пластины под лак, составляющие на стенах огромные живописные фризы и панно на самые различные темы и сюжеты: революционные, трудовые, литературные, лирические, фольклорные… То есть это настоящие, но никогда ранее не виданные станковые картины. Глубоко национальные по форме картины.
И опять вспоминаются пророческие слова Ивана Ивановича, написанные им еще в начале тридцатых годов: «Не теряю надежды, что Советскому Союзу во многих областях нужна будет наша стилизованная, декоративная, фантастическая работа».
23
Утро ли сейчас или вечер, зима или лето — на улицах Палеха все равно полно приезжих. Ходят большими группами, сопровождаемые полустеклянными «икарусами». Ходят в одиночку и по двое, по трое — эти добирались до села на своих машинах или рейсовыми автобусами, Иноземцев не меньше, чем наших. Ходят и всему дивятся.
Дивятся большим и удобным художественным мастерским и тому, что ныне в них работают уже около двухсот художников.
Дивятся неоглядным плавно-холмистым просторам, открывающимся от Крестовоздвиженской церкви. Дивятся самой этой церкви. Ее богатым фрескам. Могучим и чистым березам вдоль мостовых. Сказочным, резным, весело раскрашенным светелкам, наличникам, крыльцам, карнизам, конькам и дымникам на просторных избах.
Дивятся несметным миниатюрным сокровищам палехского музея, его сводчатым маленьким окнам в кирпичных стенах метровой толщины, его скрипучей деревянной лестнице, ведущей на второй этаж.
Дивятся условиям, в которых живут и занимаются нынче студенты здешнего училища: у Шуйского въезда для них выстроен недавно целый самостоятельный современный городок — учебный и жилой корпуса, спортзал, столовая, клуб.
И ни один из приезжих не минует обыкновенного крестьянского дома на углу двух главных улиц Палеха. В нем все так же, как сорок с лишним лет назад. Так же пустовато, тот же столик за дощатой переборкой с начатыми работами, кистями и красками. Висит «глобус», в углу сундук. Только застекленных фотографий теперь на стенах много да чистота необыкновенная. Это мемориальный дом-музей Ивана Ивановича Голикова. Летом окошки открывают, перед ними теперь липы, и рано утром слышно щеглов.
Второго такого крестьянского дома-музея в России нет.
ОСНОВНЫЕ ДАТЫ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА
А. А. МЕЗРИНА
• 1853 — родилась в слободе Дымково в семье кузнеца А. Л. Никулина.
• 1896 — участие во Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде.
• 1900 — участие во Всемирной выставке в Париже.
• 1908 — знакомство с А. И. Деньшиным.
• 1917 — выход книги А. Деньшина «Вятская глиняная игрушка в рисунках».
• 1926 — выход книги А. Деньшина «Вятская старинная глиняная игрушка».
• 1933 — участие в Горьковской краевой конференции по игрушкам. Первая персональная выставка в Горьком. Назначение пожизненной пенсии.
• 1934 — организация цеха дымковской игрушки при фабрике гипсовых изделий.
• 1937 — участие в международной выставке в Париже.
• 1938 — А. А. Мезрина умерла.
И. А. МАЗИН
• 1876 — родился в Городце и отдан маленьким в Курцево в семью дяди — Коновалова.
• 1882–1890 — учился росписи у Варвары Сидоровны Коноваловой.
• 1921 — участие в выставке «Русское крестьянское искусство», проходившей в Москве в Историческом музее.
• 1922 — первая статья о нижегородских донцах В. С. Воронова в журнале «Среди коллекционеров».
• 1929 — статья Д. В. Прокопьева в Нижегородском краеведческом сборнике «Живопись в крестьянском быту Городецкого уезда».
• 1930 — создание Курцевско-Косковского промколхоза.
• 1930 — приезд в Курцево И. И. Овешкова. Создание первых самостоятельных картин.
• 1935 — статья в поддержку промысла в журнале «Наши достижения».
• 1935–1941 — работа по заказам музеев.
• 1937 — оформление и участие в выставке народного искусства в Третьяковской галерее.
• 1941 — скончался 2 ноября.
В. П. ВОРНОСКОВ
• 1876 — родился 29 февраля в деревне Кудрино в семье крестьянина П. С. Ворноскова.
• 1883–1887 — учеба в Абрамцевской начальной школе.
• 1887–1890 — учеба в Абрамцевской столярной мастерской у Е. Д. Поленовой.
• 1892 — начало самостоятельной работы и сотрудничества с Кустарным музеем.
• 1902 — первая награда — бронзовая медаль за участие в Кустарной выставке в Петербурге.
• 1904 — большая, серебряная медаль с выставки в Петербурге (в последующие годы их было еще 8 — из Льежа, Чикаго, Казани, Гааги, Милана, Нью-Йорка, Парижа).
• 1906 — открывает в Кудрине учебную мастерскую.
• 1908 — Кустарный музей организует первую в истории кустарных промыслов персональную выставку В. П. Ворноскова.
• 1913 — участие во 2-й Всероссийской кустарной выставке. Золотая медаль.
• 1921 — в Кудрине организуется артель резьбы по дереву «Возрождение».
• 1923 — участие во Всесоюзной сельскохозяйственной выставке.
• 1930 — переезжает с семьей в Москву.