и бюрократы боялись пуще смерти, ситуацию как-то удавалось держать под контролем. Вон Монсу, фавориту Екатерины, отрубили голову. Тут же прибили «росписи взяткам». Но уже после смерти великого Петра и восшествия на трон Екатерины I, как писал Ключевский, все освободились от страха, «и принялись торговать Россией, как своей добычей». В фискально-полицейском государстве были установлены точные расценки взяток (кому, сколько и за что). На словах дщерь Петрова, Елизавета, провозгласила себя наследницей великого царя. Но на деле была далеко не бескорыстна. Она и Петр III взяли за привычку забирать себе в карман большую часть казенных доходов. Когда же у них кто-то просил денег на неотложные нужды государства, те молвили: «Ищите денег, где хотите, а отложенные – наши». Взятка, как во времена кормления (когда воеводы, судьи, приказные «законно» обирали народ), была главным источником существования чиновника. Понятно, что в этих условиях в правительство шли с единственной целью – украсть и поправить имущественное положение. Правительству никто не верил и не ждал от него ничего хорошего, кроме как вреда для народа и общества. Тот же историк В. О. Ключевский, оценивая нашу действительность в середине XVIII в., писал: «Государство в народном мнении утратило свой смысл и даже превратилось в какой-то заговор против народа». Екатерина II попыталась после восшествия на престол как-то справиться с тотальной коррупцией, издав указ о борьбе со взяточничеством. Затем попытку предпринял и Александр I («Об искоренении лихоимцев»). Увы, искоренить оное так и не удалось, а Н. Карамзин охарактеризовал состояние России одним словом – «Крадут!». В Москве и России не просто крадут, а крадут артистично, широко, истинно по-византийски – и до сих пор почти совсем безнаказанно.[723]
Все лжедимитрии последних десятилетий – Горбачев, Ельцин, Черномырдин, Гайдар, Чубайс, Березовский, Глушков, Гусинский – закрывали перед Россией окно в цивилизацию: в нормальную, человеческую, гуманную, достойную и разумную жизнь. Москва поддержала, хотя Лужков и был против этих господ, получив то, за что упорно и боролась. В своей книге С. Говорухин, отмечая, что «слово Правды стоит дорого», заметил в этой связи: «Город, население которого уже на треть состоит из этой только что выведенной особи, из этих биологических мутантов, плюющих в человека с белым флагом, не дающих вывести из горящего здания детей и женщин… Разве такой город имеет право занимать место на планете? Выходит, не оставляем мы Господу Богу иного варианта, как только сжечь этот, погрязший в предательстве и смертном грехе, город. Как сжег он, чтобы не безобразить землю, Содом и Гоморру!».[724] Что мы, нехристи, наполеоны, чтобы сжигать такую красавицу?!
Если попытаться найти ответы на вопрос, почему же гремят взрывы в Москве: взлетают на воздух дома с мирно спящими жителями, вагоны метро, магазины, подземные переходы, троллейбусы, синагоги и даже приемные ФСБ (не в духе криминально-террористических разборок, а в широкой, историко-философской и нравственной плоскости) – прояснится многое. Богу не угоден этот варварский, преступный строй! Москва – столица страны, ограбленной теми, кто сидит в Кремле. Москва – город, население которого в большинстве своем голосовало за эту преступную, воровскую власть. И уровень жизни москвичей в среднем в 5–6 раз превосходит уровень жителей провинции. Значительная часть ее доходов – нетрудовые, ибо немало этой публики работает в обслуге новой плутократии. Москва ведет «войну» против всей страны, ибо в ней, через ее банки «ходят» чудовищные суммы, украденные властными ворами, тогда как десятки миллионов граждан не получают их крох годами и месяцами. Москва – спрут, высасывающий соки из нищей России. Взрывы гремят еще и потому, что «Москва кабацкая» плясала на развалинах Дома Советов. Хотя тут и самая маленькая безработица! Видимо, наступает петербургский период истории России. Но сможет ли град Петров переломить ситуацию в позорной истории последних десятилетий!? В этом мы видели бы некий божественный промысел. Три века тому назад Петр «прорубил окно в Европу». Столбовая дорога политики начала XX в. прошла через Петербург. В литературе Пушкин советовал учиться у московских просвирен. По словам Гоголя, Москва часто попрекала Петербург в том, что «он не умеет говорить по-русски». Нынче же, похоже, уже сама Москва разучилась говорить по-русски, ибо печать и ТВ тут в нерусских руках. Автору антиутопии «Мы» Е. Замятину принадлежит интересная статья «Москва-Петербург». В частности, он писал: «Так весь XIX век рос и строился Петербург в литературе – и строилась в Петербурге русская литература. Здесь, за малым исключением, издавались все влиятельные русские журналы, здесь работали все крупные издательства, здесь рождались и строились литературные течения. Здесь, уже на нашей памяти, перед войной, на смену долго царствовавшей династии реалистов, законченной Буниным и Горьким, пришли символисты, выславшие своих наместников и в Москву. Москва признала их, она послушно платила им литературную дань». Когда же взорвалась «бомба революции», в Москве у власти оказались все те же самые леваки и «футуристы», которые предлагали «Пушкина, Достоевского и Толстого – выбросить за борт корабля современности», не говоря уже обо «всех этих Горьких, Блоках, Сологубах, Буниных и проч.». Петербург, как более культурная столица, заупрямился, не захотел ранее накопленные культурные богатства России «выбрасывать за борт корабля современности».[725]
Неизвестный художник. Смотр гвардейских частей на Дворцовой площади. 1810-е годы
История повторяется?!.. В Петербурге явилось политическое течение, которое нашло выражение в приходе во власть большой группы петербургских вождей. Может, наконец, создадут, как говорил Петр I, правильное государство? Но это должно быть, конечно, не еврейское правительство, воцарившееся в Петрограде после Октябрьской революции. Как отмечают историки, туда прибыло из США 2 парохода с иудеями-эмигрантами. Они захватили руководящие посты сначала в органах меньшевистской власти, а затем и в Петроградском аппарате. Тот состоял всего из 16 русских и 371 иудеев (266 из них прибыли из Нью-Йорка). Хотя сравнивать нынешний Петербург с Северной Пальмирой трудно. Больше оснований назвать его столицей Северной Сицилии. И все же многие скажут:
Когда бы в облаках я мог парить,
Как в небесах парят свободно птицы,
Я б вновь вернулся, Землю облетев,
К камням священным Северной столицы![726]
Однако нам дорога и Москва. Горечь наших чувств не позволяет забыть, что тут по-прежнему находится «святыня Московская». Видно, не случайно один из памятников древнерусской литературы тесно связал Москву и Русь, вопрошая: «почему было Москве царством быти, и кто-то знал, что Москве государством слыти». Здесь некогда поселился Святитель Петр (умер в 1326 г.). Он заповедал Калите заложить каменный храм в честь Успения Пресвятыя Богородицы. Вскоре тут был выстроен Успенский храм, ставший Кафедральным Собором Русской Церкви, давним духовным центром всея Руси. Значение Москвы всегда оставалось значимым и весомым. Ведь даже после перенесения столицы в Санкт-Петербург русский император короновался в кафедральном соборе Московского Кремля. Москва давно была и средоточием умельцев и мастеров. В Москве веками накапливались бесценные греческие и славянские книги. Келарь Троицкой обители А. Суханов привез с Афона в Москву 500 рукописей, составивших библиотеку Печатного двора. Сюда же доставлялись чудотворные иконы со всех концов православного мира. В стенах московских монастырей писались образы. Архимандрит Макарий говорил: «Уже много веков Московия, Русь, Россия – многонациональное государство, в лоне которого живут многие народы». А вот свидетельство иностранного дипломата: «В Москве существует и немецкая церковь, в которой слово Божие проповедуется во всей чистоте, так как здесь каждому предоставляется свобода вероисповедания». Важно, что эти сведения исходят от самих инославных, которые лучше других ощущали терпимость Русской Церкви и Русского государства. Признание за каждым народом, за каждым человеком права исповедовать Всевышнего так, как он хочет, присуще Православию и сегодня». В православной столице действуют храмы мусульман и католиков, протестантов и иудаистов.[727] К тому же, как отмечал М. Меньшиков: «Московская Русь сумела накопить в русском сердце эту драгоценность – чувство Родины. Петербург сумел его растратить».
Хотя вот поэт К. Батюшков относился к столице неоднозначно. В его видении это был исполинский город, построенный великанами. Но и тут всюду заметно смешение роскоши и нищеты, огромного изобилия и крайней бедности, смесь нравов европейских и восточных. Москва – «живая картина нашего Отечества». Именно о любимой нами Москве он сказал: здесь «я дышал свободою прямою». Сегодня Москва – столица, кафедральный град Русской Православной Церкви, град инославных языков, место трудов и подвигов многих Просветителей и Всероссийских Первосвятителей. Не ведаю, прав ли был проректор Московской Духовной Академии архимандрит Макарий, заявляя: «Москве от века было предопределено стать стольным градом»?! И сохранили ли суть слова Майкова: «И, древнею блестя красой, ты никогда не перестала быть царства нашего душой»? Смогут ли москвичи подхватить копье Георгия Победоносца? Смогут ли дать России некие великие нетленные «духовные плащаницы»?! Станут ли в будущем явью слова Ф. Тютчева из его «Спиритистического предсказания»?
Дни настают борьбы и торжества,
Достигнет Русь завещанных границ,
И будет старая Москва
Новейшею из трех столиц.