Золотой стандарт против биметаллизма
Нарративы о золотом стандарте, сформировавшиеся более сотни лет назад, занимают одну из наиболее заметных позиций в ряду многолетних экономических нарративов и в некоторой степени сохраняют свою актуальность по сей день. Например, президент Дональд Трамп не раз высказывал мнение о необходимости возвращения Соединенных Штатов к применению золотого стандарта. В интервью в 2017 году он сказал:
«Наше государство всегда было очень, очень сильным, поскольку основано оно было на золотом стандарте… Вернуться к применению золотого стандарта – задача очень непростая, но вы только представьте, к какому замечательному результату это могло бы привести. У нас появился бы стандарт, на основе которого мы бы могли выстраивать нашу финансовую систему» (1).
Проще говоря, возвращение к золотому стандарту подразумевает, что стоимость национальной валюты будет приравнена к фиксированному и неизменному количеству золота, а правительство гарантирует возможность обмена валюты на золото и золота на валюту по требованию. Валюта и золото, таким образом, станут полностью взаимозаменяемыми. Все страны мира единогласно отказались от применения золотого стандарта в 1971 году. С тех пор во всех странах используются фиатные деньги, то есть ничем не подкрепленные денежные единицы.
Центральные банки всех стран (исключением является лишь Центральный банк Канады) (2) до сих пор имеют золотые резервы. Однако золото больше не обеспечивает национальные валюты. По данным Всемирного совета по золоту, центральные банки и министерства финансов всех стран мира в общей сложности располагают золотым запасом в объеме 33 тысяч метрических тонн на сумму 1,4 триллиона долларов США (3). Но если золото более не обеспечивает валюту, зачем центральным банкам собственные золотые резервы? Американский конгрессмен Рон Пол спросил председателя Федеральной резервной системы Бена Бернанке, почему ФРС хранит свои резервы в золоте, а не в алмазах. Бернанке ответил прямо: «Это просто традиция, многолетняя традиция» (4). Бернанке, очевидно, ссылаясь на соответствующую идею и нарративы, хотел сказать о том, что в ответ на попытки Центрального банка избавиться от своего золотого запаса общественность может начать проявлять беспокойство. Ведь некоторые люди и сегодня полагают, что США все еще придерживаются золотого стандарта, или же, по крайне мере, не имеют четкого понимания о том, что это не так.
В этой главе мы увидим, что нарративы о золоте и деньгах обладают особой эмоциональной окраской, схожей с эмоциональным колоритом современных нарративов о криптовалютах.
Есть нечто мистическое в золоте, деньгах и инновационных концепциях, мистика присутствует и в претенциозных теориях, их касающихся. И объяснить, в чем состоит эта таинственность, трудно.
История золота и золотого стандарта не так проста. На протяжении истории применению золотого стандарта сопутствовала и продолжительная дефляция, и прочие экономические проблемы. Кроме того, нарративы о золотом стандарте отражали несколько противоречивое и саркастичное отношение к этой идее, что в значительной степени характерно для нарративов о криптовалютах последних лет. Рассмотрим в первую очередь эту давнюю традицию, выразившуюся в ажиотаже вокруг золота, и оценим, в какой степени она сохраняется сегодня, а также как, мутировав со временем, проявляет себя в ситуации с криптовалютами.
Преступление 1873 года и эмоциональное разделение
Соединенные Штаты фактически перешли к применению золотого стандарта, привязав американский доллар исключительно к золоту, после подписания в 1873 году президентом Улиссом С. Грантом Монетного акта. (Закон о золотом стандарте 1900 года дополнительно разъяснял особенности применения этого стандарта.) До 1873 года в США действовал биметаллический стандарт (хотя тогда его так не называли), а Монетный акт 1834 года определил соотношение цены серебра к золоту в пропорции 16:1. Решения 1873 года были шагом на пути стандартизации валют в соответствии с золотым стандартом (5). На протяжении двух десятилетий, последовавших за принятием Монетного акта 1873 года, практически постоянно наблюдалась дефляция (то есть снижение потребительских цен). Некоторые наблюдатели называли Монетный акт 1873 года «преступлением», поскольку последовавшая за его принятием дефляция привела к обнищанию должников, в первую очередь фермеров, которые брали ссуды на покупку своих ферм, а вследствие снижения цен, по которым они могли продавать свой урожай, реальная стоимость их задолженности только росла. Кроме того, люди, совершившие крупные приобретения, были потрясены, осознав, что покупка обошлась бы им дешевле, если бы они немного повременили. В разговорах людей того времени, особенно среди фермеров, сквозило праведное возмущение происходящим и отмечалась широкая общественная поддержка идеи о возвращении к биметаллизму.
Идея о принятии биметаллического стандарта, которую в конце XIX века обсуждали на международном уровне и которая получила широкую популярность в США, предполагала возвращение к применению для поддержки валюты двух металлов. Это фактически позволило бы людям, имеющим задолженность в долларах, выбирать, в каком металле долг возвращать. В соответствии с принятым в США золотым стандартом контракт, предполагающий оплату в один доллар, позволял приобрести 1/20,67 унции золота. В соответствии же с биметаллическим стандартом, принимающим соотношение цены двух металлов как 16 к 1, такой контракт трактовался бы как соглашение о приобретении аналогичного количества золота либо в 16 раз большего количества унций серебра. Сторонников биметаллизма стали называть «сильверитами» (The Silverites – движение за свободную чеканку серебряных монет), словно бы они были политической партией, хотя в США они в основном были сторонниками Демократической партии. Сильверитам не удалось реализовать переход США к применению биметаллического стандарта, но к 1890-м годам эта идея внезапно стала популярной.
К тому времени соотношение фактической рыночной стоимости двух металлов достигло уровня примерно 30:1. Таким образом, переход к биметаллизму позволил бы должникам сократить объем своей задолженности примерно вдвое, если бы они выбрали способ погашения долга серебром, а не золотом. Следствием стал бы дефолт как минимум по половине всей задолженности, номинированной в долларах США. Поэтому сторонники золотого стандарта полагали, что являются выразителями идеи правды и справедливости.
Как показано на рис. 12.1, термин «золотой стандарт» не слишком часто мелькал в англоязычных книгах, газетах и журналах. Исключением стали лишь два десятилетия: 1890-е и 1930-е годы. (Отмечается также тенденция к росту частоты употребления этого термина после 2000 года, однако в то время понятие «золотой стандарт» использовалось в значении «нечто лучшее».) Два упомянутых выше десятилетия – 1890-е и 1930-е годы – были временем самых тяжелых в истории США экономических спадов, о чем можно судить по уровню безработицы, отмечавшемуся в эти периоды. Поскольку в периоды этих депрессий очень много говорили о золотом стандарте, нам следует разобраться, существует ли связь между получающими распространение нарративами о золотом стандарте и вероятностью серьезного экономического спада.
Как в 1890-е, так и в 1930-е годы в обществе говорили о разрушении золотого стандарта, в результате чего стала доступна выплата долгов меньшим количеством золота. Также выражали опасения по поводу того, что отказ от золотого стандарта станет символом завершения чего-то привычного и общепризнанно справедливого. Люди, по-видимому, склонны испытывать уважение к идеям, которые, по их мнению, выражают мудрость прошлого и отражают истинные или важные для них ценности.
Термин «девальвация», который обозначает снижение стоимости валюты, вошел в английский язык в 1914 году и начал набирать популярность в 1930-е годы. В период первой тяжелой депрессии 1890-х годов такого слова не было. Однако то десятилетие было отмечено новым ростом популярности нарративов о серебре. Оппоненты сильверитов в 1890-е годы полагали, что биметаллизм был бесчестной попыткой избежать национального позора из-за дефолта.
В апреле 1895 года Atlanta Constitution писала об идее возвращения к биметаллическому стандарту при соотношении стоимости металлов 16:1, и эта идея начала быстро набирать популярность:
Рис. 12.1. Частота употребления термина «золотой стандарт» в книгах (1850–2008) и газетах (1850–2019).
Термин пережил две эпидемии популярности, пришедшиеся на два отдельных десятилетия. В обоих случаях это были периоды глубоких экономических спадов.
Источники: Google Ngrams, без сглаживания, а также расчеты автора на основе данных ProQuest News & Newspapers.
«Член палаты представителей Хэпберн вернулся в город после нескольких месяцев, проведенных им после роспуска Конгресса в поездках по Айове. Он говорит, что объездил весь свой округ и целый ряд других городов в пределах штата и заметил, что все помешались на теме серебра. Это единственная тема, которую люди готовы обсуждать. В почтовом отделении или на перекрестке, на железнодорожной станции или в бакалейной лавке или же в момент управления автомобилем – где бы ни встретились два человека, ни о чем другом они не говорят, и обе стороны, кажется, почти единодушны во мнении, что правительству США следует немедленно высказаться в поддержку неограниченной чеканки серебряных монет вне зависимости от политики европейских стран» (6).
Вера в биметаллизм имела весомый географический и социально-классовый аспект. Интеллектуалы с Восточного побережья отдавали предпочтение золотому стандарту, тогда как жители Западного побережья, многие из которых были фермерами, выступали за биметаллизм. Сторонники золотого стандарта, как правило, были завсегдатаями концертов симфонической музыки, тогда как сильвериты предпочитали наблюдать за боксерскими поединками. По некоторым оценкам, сильвериты были склонны к демонстрации гипермаскулинности и воинственности. В 1897 году автор New York Times задавался вопросом: «Есть ли в характере сторонников серебра нечто такое, что заставляет их проявлять свою природную дикость и восхищаться варварскими принципами и грубыми обычаями людей прошлого?»(7)
Дебаты начали становиться все более эмоциональными. Один из обозревателей пытался убедить жителей Востока не высмеивать сильверитов с Запада:
«Некоторые жители Востока либо неверно понимают характер и силу движения сторонников серебра на Западе, либо намерено лгут себе по этому поводу. Такие эпитеты, как “психи с Запада”, “негодяи из прерий”, “ленивые хитрецы”, “грабители рудников”, “бездельники”, “сторонники аннулирования долгов” и “анархисты”, вызывают лишь раздражение и гнев» (8).
Тот же автор статьи выразил удивление в связи с такими значительными различиями во взглядах людей, ведь большинство жителей Западной части страны мигрировали туда с Востока. Далее он описывал целый набор эмоционально заряженных идей, в частности о недовольстве деятельностью экспертов в области кредитно-денежной политики, которое, по-видимому, разделяли западные сильвериты, полагавшие, что любое изменение денежного стандарта США потребует обсуждения этого деликатного вопроса на международном уровне. Однако он недооценил потенциал локальных эпидемий популярных идей.
Биметаллизм получил распространение не только в Соединенных Штатах. На Международной конференции 1894 года по вопросам биметаллизма в Лондоне отмечалось, что продолжительная медленно нарастающая дефляция, которую спровоцировало применение золотого стандарта, вызвала спад в сельскохозяйственном производстве во многих странах мира (9). В отчете по итогам конференции было указано, что Соединенные Штаты пострадали больше других стран и ни в одной другой крупной стране идея о введении биметаллического стандарта не получила столь масштабной общественной поддержки.
Высокомерие интеллектуалов с Востока страны, разумеется, не осталось незамеченным и вызвало бурю возмущения в самый разгар споров о биметаллизме. Мы можем проследить, как на почве этого возмущения получили популярность и другие нарративы. Книга Coin’s Financial School («Финансовая школа Койна»), написанная юристом Уильямом Хоупом Харви, была опубликована в 1894 году, в самый разгар депрессии 1890-х годов. Эта работа стала весомым аргументом в пользу биметаллизма. Возникает вопрос, каким образом книга, посвященная таким сложным и узкоспециальным вопросам, могла стать бестселлером в США. Доподлинно известно, что было продано не менее миллиона экземпляров этой книги, хотя численность населения США в тот период составляла лишь не многим более 20 % от численности населения страны на текущий момент. Книга написана весьма увлекательно, в форме вымышленных диалогов и с большим количеством картинок. Речь в ней идет о юноше (вероятно, подростке, если судить по картинкам) по имени Койн – «маленьком финансисте», который читает лекции о преимуществах биметаллизма аудитории, состоящей из спорящих с ним людей, в том числе репортеров.
Они сообщают о его первой лекции в газетах, и наглость юноши настолько возмущает представителей правящих кругов, профессоров и банкиров, что многие из них решают посетить его вторую лекцию. Реально существовавший человек, «глава школы политической экономики Чикагского университета профессор Лафлин», которому в книге приписываются вымышленные реплики, пытается загнать юного Койна в тупик, задавая ему вопросы о фактах, касающихся золотого стандарта. Но выясняется, что Койн разбирается в этих вопросах даже лучше, чем сам профессор Лафлин (10). В книге Харви мы видим один из ключевых элементов, который поспособствовал распространению нарратива о биметаллизме: это увлекательная история об умном молодом человеке, который одерживает верх над высокомерными интеллектуалами и профессионалами.
Биметаллизм и биткоин
Шумиха вокруг биметаллизма в XIX веке во многом схожа с ажиотажем, возникшим в последние годы в связи с появлением биткоина. Некоторые из моих студентов в Йельском университете, кажется, очень увлечены идеей биткоина, а другие выглядят весьма заинтригованными, когда я поднимаю эту тему.
Возможно, привлекательность биткоина отчасти объясняется тем, что для того, чтобы понять его суть, необходимо обладать определенными способностями и приложить определенные усилия. Вокруг биткоина, как и вокруг традиционных денег, царит аура таинственности. Мало кто понимает, каким образом бумажные деньги приобретают свою ценность и впоследствии сохраняют ее.
Как отмечалось в главе 1, с биткоином связана некая таинственная, почти детективная, история, возникновению которой способствовал популярный нарратив о создателе биткоина Сатоши Накамото, биткоин-активы которого, возможно, могли бы сделать его мультимиллионером. Однако никто так и не сумел его найти и подтвердить, что этот человек существует. Действительно, нарратив о биткоине связан с секретными кодами, подобными тем, что до сих пор звучат в нарративах о Второй мировой войне. Идея о том, что сообразительные молодые люди способны разобраться в том, как работает биткоин, а старые дураки никогда этого не поймут, импонирует многим.
И не случайно 100 лет назад Уильям Хоуп Харви изобразил Койна в образе молодого человека (в книге Coin’s Financial School («Финансовая школа Койна»). В 1890-е годы денежный стандарт являлся для людей такой же загадкой, как и биткоин для нас сегодня. Молодежь 1890-х годов задавалась вопросом: «Что именно представляют собой наши деньги и почему они обладают ценностью?» Они могли бы также спросить: «Как же это возможно, что мы придерживаемся золотого стандарта, но я почти никогда не вижу золотых монет, а только лишь бумажные купюры, медные пенни и серебряные десятицентовики? Что произойдет, если я пойду в банк и потребую свое золото?» Большинство людей в 1890-е годы даже не пытались этого сделать, а если бы и попытались, им, скорее всего, было бы отказано, потому что банки выполняли свои обязательства перед вкладчиками, выдавая им бумажные доллары. Таким образом, даже в 1890-е годы золотой стандарт оставался некой дразнящей тайной.
Сильвериты и «золотые жуки»
Во многих отношениях сильвериты 1890-х годов стали своего рода предшественниками сторонников Дональда Дж. Трампа на президентских выборах 2016 года в США. Это выражалось как в сходстве их симпатий, так и в презрении, которое испытывали к ним многие интеллектуалы. Репортер Washington Post, посетивший Сиэтл в июле 1896 года, писал: «Все население города охвачено духом ярого американизма. Они верят в нацию с большой буквы “Н” и полагают, что Америка достаточно сильна и может, если это будет необходимо, подчинить себе весь мир и, разумеется, ввести в действие любой закон без согласия на то правительств других стран. Они проницательны, гостеприимны и честны».
Сэмюэл С. Кокс, побывав там, дал меткую характеристику жителям Запада, назвав их «сливками молодых предпринимателей с Востока».
Тысячи из них регулярно читают газеты, выпускающиеся на Востоке, где они жили прежде. И впервые из этих газет узнают о том, что они «идиоты» и «анархисты». В то время как у редактора The New York Sun Дана уже заканчивается запас прилагательных для оскорбления жителей западной части страны в целом, его приемный сын спокойно и усердно зарабатывает на жизнь за счет фермы, на которой, выращивает пшеницу и разводит скот, а расположена она в нескольких милях к западу от Оксдейла, сын же его является популистом и сторонником серебра (11).
Убежденность сильверитов в том, что биметаллизм представляет собой единственно возможный путь к процветанию, была очень сильна, и они даже полагали, что депрессия 1890-х годов продолжалась бы бесконечно, если бы сохранился золотой стандарт. Это предположение было ошибочным, поскольку золотой стандарт применяли десятилетиями, и депрессия не была постоянной. Однако идея стала ведущей у сильверитов: она стала открывшейся для них новой истиной, которую высокомерные восточные интеллектуалы отвергли. Во время президентской избирательной кампании 1896 года Уильям Маккинли заявлял о том, что устойчивая валюта – это путь к всеобщему процветанию:
«Изучите историю великих финансовых спадов и паник 1817, 1825, 1837, 1841, 1857, 1873, 1893 и 1896 годов и убедитесь, что это именно так. Если на выборах в ноябре мы будем наблюдать триумф устойчивой валюты и протекционизма, то, по моему мнению, в дальнейшем будет восстановлено доверие, что пойдет на пользу всем видам бизнеса. И затем ваш бизнес вместе с другими получит новое развитие, извлекая выгоду из всеобщего процветания» (12).
Имелось в виду, что сильвериты, в основном являвшиеся сельскими жителями и необразованными фермерами, плохо знают историю. Однако идея о том, что депрессия будет длиться вечно, тем не менее распространилась в их среде и работала против процветания, поскольку отнюдь не способствовала росту расходов и инвестиций.
Между тем тех, кто горячо поддерживал сохранение золотого стандарта, стали называть «золотыми жуками». Редко упоминавшийся еще в 1874 году, этот термин набирал популярность подобно эпидемии и к 1896 году, в самый разгар Великой депрессии 1890-х годов, достиг пика своей популярности.
После того как на президентских выборах 1896 года Маккинли одержал победу над Уильямом Дженнингсом Брайаном, появилась расхожая шутка: сильверит спрашивал «золотого жука»: «А вы заметили процветание?», на что его собеседник неизменно отвечал: «Процветание?» Ответом ему было: «Да-да, всеобщее» – что было отсылкой к заявлениям Маккинли в период предвыборной кампании. Шутка утратила свое обаяние к 1897 году – примерно через год после выборов. Она звучала уже не столь эффектно, поскольку экономика начала демонстрировать признаки восстановления (13).
Нарративы, запустившие процесс «набегов» на банки 1893 года
Депрессия 1893–1899 годов в США разгорелась весьма неожиданно весной 1893 года вслед за чередой массовых изъятий банковских вкладов. Вкладчики кинулись забирать свои деньги из банков, чем лишь ускорили банкротство финансовых организаций, перспектива которого их так пугала. Но чем же были спровоцированы «набеги» на банки?
Одним из триггеров стали появившиеся 17 апреля 1893 года слухи о том, что отделения Казначейства США больше не будут платить при выкупе казначейских облигаций золотом, а лишь серебром – и на сумму примерно в два раза меньшую, чем стоимость самих облигаций.
Для появления таких слухов не было никаких оснований, кроме новостей о снижении объема резервов Казначейства. Тот факт, что резервы Казначейства упали ниже 100 млн долларов США, газетчики превратили в сенсационную новость лишь потому, что это было круглое число. Однако удар был нанесен по коммерческим банкам, а не по Казначейству. Александр Дана Нойес, позднее получивший должность финансового редактора в New York Times, в 1898 году так прокомментировал текущие события:
«Паника по своей сути не имеет внятных причин, и поэтому, хотя в 1893 году опасения у людей возникли в связи с вероятным обесцениванием законных платежных средств (бумажных денег, выпускаемых федеральным правительством), первым решением испуганных вкладчиков было изъятие этих законных платежных средств из своих банков» (14).
Нойес полагал, что вкладчики выводили денежные средства с вкладов в коммерческих банках потому, что бумажные деньги были «единственной формой платежных средств, которую они привыкли использовать», а также потому, что популярные нарративы о периодах финансовой нестабильности, случавшихся в прошлом, рассказывали о людях, снимавших деньги со счетов в местных банках. Иными словами, они действовали по сценарию, о котором не единожды слышали прежде или видели в действии. Они привыкли обращаться в коммерческие банки, а не в отделения Казначейства, где могли бы потребовать обменять банкноты на золото (15). Таким образом, первопричиной паники, случившейся весной 1893 года, по-видимому, стала широкая популярность историй о банкротствах банков. Однако эти истории не помогают понять, почему депрессия была столь продолжительной и длилась с 1893 по 1899 год.
Изучая отчеты о применении золотого стандарта в 1890-е годы, мы можем отметить почти фанатичную приверженность этой идее значительной части населения США, преимущественно выходцев с Востока и американцев с образованием. В основе этой поддержки лежала идея о том, что при заключении контрактов применялся именно золотой стандарт. А поэтому манипулирование им могло быть рассмотрено как нарушение контракта.
Золото обладает ценностью не только в бизнес-среде, но и – хотя экономисты обычно этого не учитывают – в духовной сфере жизни людей.
Обручальные кольца изготавливают из золота. В Библии короля Якова[14] слово «золото» встречается 419 раз. На изображениях святых присутствует золотой нимб, сияющий над их головами. В христианской традиции эти святые часто были нижайшими, презираемыми представителями общества, но нимб раскрывал их истинную ценность. В своем стихотворении 1860 года «Тебе, кем бы ты ни был», адресованном читателям, Уолт Уитмен хотел показать, насколько каждый читатель для него ценен:
«Я же пишу мириады голов, и все до одной в золотых ореолах, / От руки моей льется сиянье, от мужских и от женских голов вечно исходит оно».
Нарратив, поддерживающий золотой стандарт, содержал большой набор символов. В период споров по поводу Монетного акта 1873 года, который изымал из обращения серебро и, по сути, ставил США на путь внедрения золотого стандарта, сенатор США от штата Невада Джон П. Джонс заявил (как это записано в отчете Конгресса):
«Золото – это воплощение коммерции. Это самый мощный двигатель цивилизации. Именно золото способствовало избавлению нации от варварства. Оно в значительно большей степени помогало организовывать общество, развивать промышленность и получать выгоды от промышленного производства, стимулировать прогресс и развитие науки и искусства, чем порох, пар или электричество» (16).
В ходе тех же дискуссий 1873 года сенатор Уильям Моррис Стюарт, также из Невады – штата, где добывают золото и серебро, сказал:
«Вы можете выдвигать любые предположения, какие вам заблагорассудится, но на самом деле мне все равно, как долго вы будете дискутировать и как много решений примете, ведь все они не имеют значения, если в конце концов вы придете к пониманию истины. Вы должны прийти к тому же выводу, что и другие люди, и признать, что золото является универсальным стандартом ценности» (17).
Эти заявления, которые преследовали политические цели, представляли собой чрезмерно упрощенное понимание истории. В действительности на протяжении большей части истории человечества золотого стандарта не существовало.
Стандартная модель, представленная золотой монетой, которая признавалась законным платежным средством, а также разменными монетами из недрагоценных металлов и бумажными деньгами, ценность которых основывалась на безоговорочной готовности правительства обменивать их на законное платежное средство, впервые появилась в XVIII веке в Соединенном Королевстве. В США такая стандартная модель в полной мере была внедрена лишь к 1879 году (18). Сами разговоры о золотом стандарте начались в 1873 году, и эта история впоследствии получила поистине эпидемическую популярность.
Золотой крест
В нарративах противников золотого стандарта подчеркивалась несправедливость неравенства. В своей книге 1895 года The American Plutocracy («Американская плутократия») Милфорд Райарсон Ховард писал об Америке, разделенной на два класса – плутократов и «тружеников нации»: «Величайшая битва всех времен – это битва, которая идет сейчас между представителями двух этих классов» (19). Он полагал, что некая приписываемая золотому стандарту моральная ценность не более чем утка, которую сговорившиеся авторитетные лидеры озвучивают повсеместно, чтобы оправдать банальное ограбление трудящихся: «Это современный вид грабежа, который осуществляется при поддержке закона и признается обществом и плутократическими церквями достойным делом»(20).
В некоторых кругах эта точка зрения получила особую популярность, в результате чего возникла целая плеяда историй о высокомерных и жадных коммерсантах, которые обманывали ни в чем не повинных людей и умело ими манипулировали. Однако эта история была не единственной. В противовес ей существовала история о глупых народных массах, вовлеченных в опасное «популистское» движение, которое в то время было связано с Демократической партией, хотя и шло вразрез с ее традиционными ценностями. Генри Л. Дэвис из California Optical Company в 1896 году сказал:
«Этот сброд составляет значительный процент избирателей, и есть риск, что власть перейдет в их руки. Мы можем лишь надеяться на то, что сумеем развить их умственные способности и таким образом изменить их точку зрения. Добейся они успеха – и доверие будет разрушено, беспорядки продолжатся, а бизнес будет страдать и дальше» (21).
Возникло целое созвездие нарративов, подкрепляющих идею о том, что сильвериты глупы и экономическая катастрофа неминуема. Чарльз Меррилл из Holbrook, Merrill and Stetson – компании, занимавшейся розничной торговлей кухонными и сантехническими принадлежностями – в 1896 году отметил:
«Я тщательно изучил этот вопрос, поскольку он в равной степени интересует всех граждан – как торговцев, так и рабочих. Я полагаю, что, если Брайана изберут и программа демократов будет реализована, последствия для страны будут самыми катастрофическими. Бизнес и сейчас не в лучшем состоянии, но в случае успеха демократов он будет абсолютно уничтожен, и люди всех социальных категорий в равной степени ощутят на себе последствия этого. Если принципы демократов найдут свое отражение в законах, то мне, вероятно, придется уйти из бизнеса… Ведь это даже хуже, чем Гражданская война. В ходе последней нам удалось сохранить репутацию, но, если программа Демократической партии будет реализована, мы не сможем этого сделать» (22).
Демократы тем не менее понимали силу золота и использовали ее в своих нарративах. Речь Уильяма Дженнингса Брайана на национальном съезде Демократической партии в июле 1896 года, в которой прозвучало словосочетание «золотой крест», считается одной из самых вдохновляющих речей американских политиков всех времен. В его обращении тема золотого стандарта переплеталась с вопросами христианской морали. Даже сегодня миллионы людей помнят заключительные фразы этой речи:
«Учитывая интересы коммерсантов, рабочих и широких масс трудящихся, на их требования о принятии золотого стандарта мы должны ответить: “Вы не можете возложить на голову трудящихся этот терновый венец. Вы не можете распять человечество на золотом кресте”» (23).
Произнося последние слова, Брайан развел руки в стороны, словно бы сам был на кресте перед лицом ликующей толпы. Реакция последовала незамедлительно, причем не только со стороны участников съезда, но и в масштабе всей страны, перерастая порой в истерику, будто бы близилась революция и рабочий класс должен был наконец одержать верх.
Почему заключительные фразы речи Брайана оказали столь сильное влияние на людей? Вероятно, рабочий класс провел параллель между своим тяжелым финансовым положением и страданиями Иисуса, жестоко казненного могущественными римлянами, а ведь это один из нарративов, которые помогали популяризировать христианскую церковь на протяжении веков. Хотя Брайан и произнес эти слова, принадлежат они не ему. Как позже писали многие газеты, в январе 1896 года член Палаты представителей Сэмюэл У. Макколл в своем выступлении, которое было перепечатано в отчете Конгресса, произнес практически те же слова о терновом венце и золотом кресте. Брайан присутствовал на выступлении Макколла и оценил реакцию аудитории на эти реплики. Он делал именно то, что всегда делают выдающиеся демагоги: наблюдал за слушателями, экспериментировал и искал то, что может получить отклик аудитории (24). Газета New York Times так прокомментировала эти события:
«Сколько же драгоценных камней, источающих чистейшее безмятежное сияние, может храниться в огромных архивах записей Конгресса! Однако до тех пор, пока этот камень не добыт или, скорее, пока жила не разработана простыми терпеливыми тружениками, а потом заверенный печатью результат этого труда не продемонстрирован людям, драгоценности остаются невостребованными» (25).
Эта «официальная печать», которой Брайан, будучи известной личностью, заверил размышления Макколла, была тем элементом, которого не хватало истории для того, чтобы стать вирусной. Слова Макколла не могли стать популярной историей до тех пор, пока их не произнес на публичном мероприятии кандидат в президенты.
Вследствие столкновения этих противоречащих друг другу нарративов люди испытали чрезвычайную неуверенность по поводу ценности денег и перспектив развития деловой активности в ближайшем будущем.
Луи Слосс из Alaska Commercial Company был одним из многих бизнесменов, которые в 1896 году заявляли о своем нежелании подписывать контракты или выделять ресурсы в связи с высоким риском обесценивания денежной массы и расторжения контрактов:
«Бизнес очень вялый, почти умер. Рынок капитала нерешительный, доверие людей подорвано. Никто не хочет инвестировать ни в одно предприятие, каким бы заманчивым ни было предложение, до тех пор, пока не исчезнет страх, связанный с неустойчивостью валюты. Мне известен пример, который демонстрирует, насколько губительны для бизнеса эти волнения и нестабильность, а также неопределенность нашей финансовой основы. Один из моих родственников и сотрудников фирмы намеревался построить два великолепных дома стоимостью не менее 50 тысяч долларов. Планы были составлены, заявки поданы, и все остальное было готово – не были лишь подписаны контракты. Предполагаемый застройщик отказывался их подписывать и начинать строительство, прежде чем завершатся выборы и появится определенность в отношении финансовой системы страны. Без сомнения, таких примеров множество, и все это тормозит коммерческую деятельность» (26).
Среди экономистов и прочих интеллектуалов было широко распространено мнение о том, что при переходе к биметаллическому стандарту уровень цен может вырасти вдвое, поскольку рыночная стоимость золота вычислялась в пропорции 30:1. Согласно положениям классической экономики и закона Грешема («Плохие деньги вытесняют из обращения хорошие»), серебро должно было вытеснить золото, и в США фактически установился бы серебряный стандарт (27). Но вернемся к истории о домах, о которой писал Слосс: фактически, при биметаллическом стандарте каждый дом стоимостью 50 тысяч долларов США продавался бы за 100 тысяч долларов. При такой предполагаемой цене продажи покупатель пожелает подписать контракт на 50 тысяч долларов, тогда как застройщик захочет получить 100 тысяч долларов. Но эти ожидания были весьма туманными, поскольку политика биметаллизма была неопределенной и не имела прецедентов. Очевидно, покупателю и застройщику было бы очень непросто достичь компромисса.
Статья, опубликованная в 1893 году в Chicago Daily Tribune, демонстрирует, насколько драматичными могли бы быть последствия применения биметаллического стандарта:
«Если продолжать оплачивать покупки серебром или без ограничения чеканить монеты при соотношении стоимости металлов 16:1 или 20:1, золото будет, по сути, обесценено и выйдет из употребления в стране, а экономика перейдет на серебро. Для каждого наемного работника это означало бы потерю почти половины покупательной способности его заработной платы, а для каждого банковского вкладчика – потерю почти половины стоимости его вклада. Неограниченная чеканка серебряных денег в нашей стране стала бы самым масштабным обманом и грабежом, когда-либо совершенным в отношении ее граждан» (28).
Как же в таком случае Уильям Дженнингс Брайан мог так близко подобраться к президентскому креслу, намереваясь совершить этот «обман и грабеж»? Популярность Брайана выросла под влиянием нескольких нарративов о биметаллизме, которые стали вирусными, поскольку заставили по крайней мере некоторых избирателей поверить в законность биметаллизма, а точнее в законность биметаллического стандарта, при котором стоимость металлов исчисляется в отношении 16:1 или 20:1.
Мы должны понимать, что среднестатистический американец не имел глубокого или хотя бы общего понимания о том, как устроена финансовая система. В 1890-е годы большинство жителей США были абсолютно сбиты с толку биметаллическим и монометаллическим (золотым) стандартами. Путаница возникла из-за того, что в обращении находились как золотые, так и серебряные монеты, которые свободно принимались как эквивалентные по стоимости, хотя стоимость золота, содержащегося в золотой монете, на рынке металлов примерно в два раза превышала рыночную стоимость серебряного доллара. В обращении имелись также бумажные доллары, серебряные сертификаты, на которых было написано «Один серебряный доллар» и «Выплачивается предъявителю по требованию». Разве это не серебряный стандарт? В действительности же, если человек приносил 100 серебряных долларов или серебряные сертификаты на 100 долларов в отделение Казначейства США, их должны были обменять на 100 золотых долларов. Это требование должно было быть выполнено, поскольку отказ означал бы препятствование свободной конвертируемости золотых и серебряных долларов. Однако многие люди не понимали одного важного момента, который заключался в том, что Казначейство США не стало бы обменивать золотые доллары на металлическое серебро. Ведь если бы это было возможно, в Казначейство США поступало бы огромное количество серебра, которое люди хотели обменять на золото. Любой человек мог бы проделывать эту операцию неоднократно: покупать металлическое серебро на рынке, менять его на золото в отделении Казначейства и затем на это золото вновь покупать серебро на рынке металлов. Повторяя этот процесс каждый день, можно было бы сколотить огромное состояние. Но выпуск серебряных американских долларов был ограничен правительством США.
Практически никто не обращал внимания на то, какую валюту он получает или тратит. На самом деле большинство людей не знали даже, каким образом конвертировать свои наличные деньги в золото, если бы им этого захотелось.
Почему же в таком случае нарративы о неустойчивости валюты стали настолько популярными? Почему призыв к принятию биметаллического стандарта в последнее десятилетие XIX века стал звучать столь активно? Одна из причин очевидна: была выдвинута идея о том, что сумма задолженности заемщиков сократится вдвое, если они смогут оплачивать ее серебром по ставке 16:1. Эта идея, должно быть, казалась людям в какой-то мере спасительной, и любая история о возможности таких перемен привлекала их внимание. Не будем также забывать о том, что нарратив о биметаллизме часто звучал в контексте истории о «Преступлении 1873 года», в результате которого Конгресс своим актом отменил биметаллический стандарт.
Итак, биметаллизм предполагал внесение небольших и вполне логичных изменений в обеспечение бумажной валюты, непонятных для большинства людей, неосведомленных в данном вопросе. Точно так же сегодня лишь немногие способны понять принципы криптографии, лежащие в основе биткоина. Таким образом, биметаллизм был передовой концепцией, или, как говорили в 1890-е годы, «превосходной идеей». Кроме того, биметаллизм мог бы несколько компенсировать ощущение несправедливости, которое часто порождает общественные возмущения. Эти факторы вместе взятые сделали идею биметаллизма чрезвычайно популярной.
Дорога из желтого кирпича
Примером особой заразности нарративов о серебре и золоте стала своего рода социальная эпидемия, возникшая вокруг детской книги малоизвестного в то время автора Лаймена Фрэнка Баума. Книга The Wonderful Wizard of Oz («Удивительный волшебник из страны Оз») вышла в мае 1900 года, в начале второго тура президентской избирательной кампании Маккинли и Брайана, когда вопрос о биметаллизме вновь стал актуальным. Это рассказ о маленькой девочке по имени Дороти, которая вместе со своим песиком Тото переносится в таинственную страну Оз. Эта история – своего рода одиссея, в ходе которой Дороти в волшебных серебряных туфельках, преследуемая ведьмой, идет по дороге из желтого кирпича, чтобы встретиться с волшебником из страны Оз. Ее сопровождают Тото и три новообретенных друга: Страшила, Железный Дровосек и Трусливый Лев. В конце концов выясняется, что волшебник страны Оз всего лишь слабый маленький человек и просто обманщик.
Некоторые люди, читая книгу, отмечали в ней ряд иносказаний: дорога из желтого кирпича – это золотой стандарт, серебряные туфельки – это движение сторонников свободной чеканки серебряных монет, волшебник из страны Оз – президент Маккинли, а Трусливый Лев – Уильям Дженнингс Брайан. Oz, кроме того, – это аббревиатура к слову “ounce” («унция»), которая обычно используется в качестве единицы измерения массы золота или серебра.
Хотя книга не получила одобрения критиков, она стала бестселлером и была чрезвычайно популярна. В 1902 году на сцене была представлена «музыкальная феерия» по ее сюжету. Популярность книги стремительно возросла после выхода в прокат в 1939 году фильма «Волшебник страны Оз» с Джуди Гарленд в главной роли. (В киноверсии серебряные туфельки заменили на рубиновые, чтобы в полной мере использовать возможности относительно недавно появившегося цветного кинематографа.) Интерес к произведению возродился в 1972 году с выходом анимационного фильма «Возвращение в страну Оз», который озвучивала дочь Гарленд Лайза Миннелли. По ставшему бестселлером в 1995 году роману Грегори Магуайера Wicked: The Life and Times of the Wicked Witch of the West («Злая: Жизнь и приключения злой Западной колдуньи из страны Оз») на Бродвее был поставлен мюзикл Wicked: The Untold Story of the Witches of Oz («Злая: Нерассказанная история ведьм страны Оз»), который постоянно идет на Бродвее с 2003 года. К 2018 году этот мюзикл стал одним из шести бродвейских мюзиклов, которые показывали на протяжении максимально долгого периода времени (29). Есть также и другие примеры, среди которых фильм 2013 года «Оз: Великий и ужасный» и телевизионный сериал, над созданием которого с 2019 года работает компания Legendary Entertainment. Успех созвездий нарративов о волшебнике страны Оз, возможно, является лишь едва различимым отблеском нарративов о золоте и серебре, которые получили популярность более столетия назад.
Конец эпохи золотого стандарта
Предложение Брайана о снижении стоимости американского доллара в драгоценных металлах в 1890-е годы вызвало чрезвычайно эмоциональную реакцию. Это было связано с широкой популярностью нарративов о золотом стандарте, которые экономические историки Барри Эйхенгрин и Питер Темин формулировали как «ментальность золотого стандарта» и «риторику морали и справедливости» (30).
К 1930-м годам под влиянием Джона Мейнарда Кейнса и из-за ощущения, что безработица достигла катастрофических масштабов, нарративы изменились. В статье Марка Салливана в газете Hartford Courant, опубликованной в ноябре 1933 года, когда происходила девальвация доллара, при которой стоимость унции золота возросла с 20,67 до 35 долларов, а свободный обмен валюты был приостановлен, говорилось о том, чем новые нарративы о золотом стандарте, возникшие в 1930-е годы, отличаются от тех, что были популярны ранее. Разница отчасти заключалась в новой лексике. Салливан цитирует Талейрана, главного дипломата Наполеона, утверждая, что «искусство управления государством состоит в изобретении новых названий для институтов, которые под прежними наименованиями стали обществу ненавистны» (31). Люди, выступавшие в поддержку девальвации, судя по всему, это понимали. К 1930-м годам новое слово «девальвация» в значительной степени вытеснило имеющие негативную коннотацию слова «обесценивание» и «инфляция». Понятие «девальвация» описывает конструктивные действия просвещенных правительств, тогда как «обесценивание» и «инфляция» подразумевают моральный упадок.
В других странах свободный обмен валюты на золотые монеты был приостановлен раньше, чем в США. По совету выдающихся экономистов вроде Кейнса Соединенное Королевство отказалось от золотого стандарта в 1931 году. Финальная точка в истории золотого стандарта была поставлена в 1971 году Соединенными Штатами Америки под руководством президента Ричарда Никсона. Страна перешла на плавающий курс доллара. Общественность приняла факт отмены золотого стандарта, и масштаб экономических потрясений был в целом невелик.
Нарратив о золотом стандарте сегодня, разумеется, уже не является столь значимым.
Президент Трамп, выступая в поддержку данной концепции, попытался прощупать почву, однако реакция общественности была в основном нейтральной.
Тем не менее интерес к нарративам о деньгах сохраняется, что подтверждает пример биткоина. Вероятно, в будущем мы будем свидетелями новых мутаций нарративов о деньгах, которые привлекут внимание части общества и окажут влияние на экономические события.
В предыдущих трех главах, посвященных многолетним нарративам, мы рассмотрели, каким образом они могут определять нашу готовность доверять другим людям, становиться участниками демонстративного потребления, а также формировать наше отношение к финансовым учреждениям. В двух следующих главах мы рассмотрим вернувшиеся нарративы о прогрессе в развитии радикально новых технологий, которые могли обесценить человеческий труд и заставили людей задуматься о коренном пересмотре стандартов жизни и работы.