Я надеюсь, что это обсуждение хотя бы чуть-чуть поможет развеять допущение, что контекст психотерапии занимает какую-то привилегированную позицию – позицию вне культуры в целом. Само это допущение – и многие другие, связанные с ним, – играет крайне значимую роль в конструировании терапевтического контекста, который находится вовсе не на периферии доминирующей культуры, а в самом ее центре. Занимая это положение, терапия играет важнейшую роль в воспроизведении и порождении доминирующей культуры. Она является одной из самых влиятельных фигур, поддерживающих доминирующий социальный порядок. Она вносит значительный вклад в возвеличивание одних способов жизни и маргинализацию других. Психотерапия лицемерна и неискренна в том, что касается гегемонии знаний, считающихся в современной культуре особо ценными и заслуживающими внимания.
Я надеюсь, что это обсуждение также подчеркнет, что мы (терапевты) не приговорены к роли пассивных соучастников воспроизведения доминирующего социального порядка. Пусть мы и не можем находиться вне культуры, мы вовсе не обязаны быть ее соучастниками (как соучастниками преступления). И если мы принимаем на веру предположение, что терапия занимает привилегированное положение вне культуры в целом, – это гарантирует, что в процессе терапии будут реализовываться нормативные стандарты доминирующей культуры. А еще это гарантирует, что наша так называемая терапия будет воспроизводить те самые контексты, способствующие порождению и поддержанию проблем, по поводу которых люди к нам обращаются.
Учитывая все это, как мы можем воспринимать присущее психотерапии высокомерие? Как проявление глупости. Когда мы признаем, что терапия, по сути, во многом является местом производства культуры отношений, вопрос о том, привносим ли мы как терапевты политику в терапию, становится абсурдным. Когда мы призна́ем, что психотерапия не может быть исключена из воспроизведения культуры отношений; когда мы поймем, что терапия порождена этой культурой, – это позволит нам признать как данность политическое измерение в нашей работе, а также сопутствующие дилеммы. Мы будем признавать, что, когда люди приходят в наши кабинеты, они приносят с собой принятую в современном мире политику отношений. Мы будем признавать, что наш кабинет – это место с определенным политическим климатом.
Мы будем признавать, что, так как терапия принадлежит культуре, является ее частью, мы как терапевты неизбежно будем участвовать в воспроизведении этой культуры. И тогда перед нами встанут новые вопросы:
– что помогает нам осознавать влияние политики на терапевтические отношения, и как мы могли бы встраивать это знание в наш терапевтический контекст;
– как мы предполагаем разбираться с политическими дилеммами, которые поднимаются в нашей работе;
– какие шаги мы можем предпринять, чтобы избежать неосознанного соучастия в воспроизведении доминирующего социального порядка;
– каким должно быть терапевтическое взаимодействие, чтобы оно могло учитывать существующие в обществе представления о гендере, сексуальной ориентации, расе, классе и культуре;
– как мы можем взаимодействовать с людьми так, чтобы это помогало им обнаруживать, принимать, ценить те моменты, когда они сопротивляются диктату нормирующих убеждений, сложившихся в современной культуре;
– что мы можем сделать, чтобы ниспровергнуть безоговорочное признание мнения экспертов о тех или иных областях, и открыть новые возможности для выражения несогласия и альтернативных представлений;
– как мы могли бы выстраивать работу, следуя за потребностями обратившихся к нам людей, опираясь прежде всего на их знания и опыт;
– что могло бы нам помочь справиться с моральной и этической ответственностью, которую мы несем за реальные последствия взаимодействия с людьми, обращающимися к нам за помощью;
– какие у нас есть возможности делать нашу работу более прозрачной – чтобы люди, которые обращаются к нам за помощью, понимали, что именно мы делаем в терапевтическом контексте; чтобы были видны реальные и потенциальные злоупотребления властью в рамках терапевтической практики;
– как найти наиболее подходящие способы признания дисбаланса власти, неотъемлемо присутствующего в терапевтических отношениях;
– что мы можем сделать, чтобы ограничить пагубное влияние дисбаланса власти, неотъемлемо присутствующего в терапевтических отношениях;
– что помогает нам осознавать, что мы тоже существуем в контексте современной политики, дискриминирующей людей по признаку гендера, расы, класса, культурной принадлежности и сексуальной идентичности, и как мы можем с этим обойтись;
– и каким образом мы можем дать это понять обращающимся к нам за помощью людям и обозначить последствия этого.
Конечно, одной главы недостаточно, чтобы изложить и обсудить все эти вопросы. Так что я ограничусь рассмотрением всего лишь одного из проявлений дисбаланса власти в культуре терапии. Я рассмотрю реальные воздействия традиционного и само собой разумеющегося описания терапевтического процесса как «дороги с односторонним движением».
Терапевтический процесс принято представлять как дорогу с односторонним движением. Считается, что все, что происходит в терапии, направлено на тех, кто обратился за помощью, только с ними и происходят изменения. Терапевт же как будто исключен из этого процесса. Неважно, что он делает – создает ли способствующие изменениям условия, осуществляет интервенции, предлагает новый взгляд на ситуацию или просвещает, – предполагается, что на него самого все это не влияет. (Исключение составляют бессознательные реакции, рассматриваемые в проблемном ключе, – например, контрперенос.)
В основе этого взгляда на терапию лежит широко распространенная в западной культуре концепция субъект-объектного дуализма. Если смотреть на терапевтические отношения сквозь призму этой парадигмы, то терапевт является автономным, отдельным, отстраненным субъектом, который обладает некими «истинными знаниями», а человек, обращающийся за помощью, является объектом этого знания. Терапевт, таким образом, воспринимается как субъект, а обращающиеся к нему за помощью люди – как некое обстоятельство места, на котором разворачивается его деятельность.
Если посмотреть на это критическим взглядом, то становится понятно, что подобное представление маргинализирует обращающихся за помощью людей. И неизбежно мы приходим к выводу о том, что в основе этого лежит политика, направленная на сохранение иерархических властных структур и формирующая мнение, что по-другому невозможно. Однако если мы попытаемся вырваться из этого навязываемого нам представления, то поймем, что абсолютно автономной позиции терапевта нет и быть не может. Очевидно, что процесс терапии оказывает трансформирующее влияние на всех участников взаимодействия. То, что оказывает влияние на жизнь людей, обращающихся за помощью, влияет и на нашу работу с ними, и на нашу жизнь в целом.
Происходящее в процессе терапии затрагивает и изменяет и нас тоже, и не признавать этого – значит, маргинализировать обращающихся за помощью людей, определять их как «иных». Однако это не означает, что при работе с ними мы должны делать предметом внимания происходящие с нами изменения. Когда я говорю о том, что важно осознавать, признавать и озвучивать, что терапевтическое взаимодействие меняет и жизнь терапевта тоже, я не предлагаю вам начать подлизываться и унижаться. Я предлагаю признать следующее:
– люди приглашают нас в свою жизнь, таким образом, оказывая нам особое доверие, и это не может не влиять на нас;
– мы воодушевляемся, когда становимся свидетелями того, как люди меняют свою жизнь, несмотря на потрясающей мощности препятствия;
– в ходе терапевтического взаимодействия мы получаем новое знание, мы видим новые связи, и это сильно обогащает нашу жизнь;
– мы радуемся, когда оказываемся свидетелями процесса, который показывает, что люди способны влиять на течение своей жизни, что они могут изменять ее в желаемую сторону, и мы присоединяемся к ним в праздновании этих достижений;
– люди знакомят нас с особыми метафорами, описывающими их жизнь, и эти метафоры расширяют наш инструментарий, мы можем применять их и в других ситуациях;
– взаимодействие с людьми в процессе терапии расширяет наши представления о жизни и дает возможность заполнить пробелы в наших личных историях;
– люди, с которыми мы работаем, вдохновляют нас, поддерживают и привносят в нашу жизнь много энергии.
Признание всех этих фактов играет важную роль в деконструкции существующей системы, в основе которой лежит представление о власти знания и огромном значении обладания знанием. Оно трансформирует терапевтический контекст, изменяя принятые как само собой разумеющееся условия терапевтического взаимодействия. Я не считаю, что терапевт при этом что-то теряет. Каким образом может быть потерей то, что придает терапевтическому взаимодействию новый облик и открывает перед нами новые возможности для работы? Как я уже говорил ранее, понимание и признание того факта, что терапевты тоже много получают в ходе своей работы, на самом деле поддерживает их, подкрепляет интерес к жизни и людям и придает азарта поиску новых путей.
Пожалуй, стоит подробнее пояснить, почему это нас поддерживает. Испытывали ли вы когда-нибудь так называемое «выгорание»? Возможно, временами вы обнаруживали, что работа истощает вас, очень сильно утомляет? Может быть, вы испытывали ощущение потери смысла в работе? Может, у вас бывали периоды, когда вам казалось, что вы как терапевт «барахтаетесь» или «едва удерживаетесь на плаву»?
Если вы ответили «да» хотя бы на один из этих вопросов, то рискну предположить, что в такие периоды вы теряли контакт с собой и ощущением, что вы двигаетесь в нужном направлении. Одновременно с этим вы наверняка вспомните о том, что были в вашей профессиональной жизни и периоды, когда вы ощущали, что ваша работа осмысленна, что она продвигается, и что особенно важно – что вы сами в ней развиваетесь. Это означает, что ваша работа влияет и на вас тоже. И если вы не будете замечать этого влияния, то будете лишать себя источников поддержки и энергии. Как мы можем ощутить, что развиваемся как терапевты, если не будем видеть, как влияет на нашу жизнь взаимодействие с другими людьми? Отказываясь от этого, мы теряем что-то очень важное. Я намекаю на то, что мы, терапевты, можем сказать себе, что мы не единственные герои в этой истории, что не только мы помогаем людям, но и они нам. Мы работаем в сотрудничестве. Иначе всем нам полагается Прозак.