В-третьих, вам надо выходить в люди и говорить о своих проблемах. Не замалчивайте насилие в семье – это как раз то, чего добиваются агрессоры, чтобы установить контроль над жертвой. Ищите поддержку везде, где можно. Идите в полицию, пишите заявление на сына, снимайте побои. Уверяю вас – врачи прекрасно умеют видеть следы побоев. Так что врач все увидит и поверит вам. Если сын вас бьет – вызывайте полицию на дом. Обратитесь в группу родственников анонимных алкоголиков – там умеют помогать людям, оказавшимся в деструктивных отношениях. Ищите любые группы самопомощи.
В-четвертых, уходите куда угодно! Разъезжаться срочно! Вам нельзя с ним жить. Вы не можете от него уйти, потому что вы, на самом деле, еще не приняли этого решения. Как только вы решитесь, то вы найдете, куда идти. Если ничего не приходит в голову – советую вам обратиться в Кризисный центр помощи жертвам домашнего насилия: это то самое место, где жертва может получить надежное убежище. Обратитесь в социальные службы и узнайте, какие у вас могут быть варианты. Главное – не оставайтесь одна! Именно это и является целью насильника – изолировать вас от окружающего мира и иметь над вами полную власть.
Оставьте вашего сына наедине с собой и своим недугом. Не усугубляйте его заболевание, будучи бессловесным кормом для его демонов. Когда он останется один, у него будет куда больше шансов получить от окружающих все последствия своего поведения, задуматься над своей жизнью, а впоследствии, возможно, даже исправиться.
Вам надо понять, что вы достойны лучшей доли. Вам надо отменить все его установки, с помощью которых сын вас загашивал. И тогда у вас появится шанс на новую счастливую жизнь.
Рассказ второй. Как защищать себя от сына-нарцисса
В этом рассказе речь пойдет о том, как Ирина стала искать пути выхода из сложившейся ситуации.
Ирина пишет, что, после того, как я разместила на канале видео о ней и ее сыне (см. рассказ первый), в ее жизни вдруг начали происходить изменения к лучшему – причем, как будто бы сами собой! Вообще, это очень интересная закономерность, которую я подметила и раньше: многие мои зрители и клиентки писали, что изменения в их жизни начинались уже сразу после публикации видео об их ситуации. Я думаю, что разгадка такого удивительного эффекта на самом деле в вас, мои уважаемые зрители и комментаторы. После того, как на канале появляется история человека, зрители начинают сопереживать герою, пишут слова поддержи, дают ободряющие советы – и это оказывает чрезвычайно важное действие на психологическое состояние героя истории. Человек начинает понимать, что он не одинок, начинает верить в себя и предпринимать реальные шаги к исправлению своей жизненных ситуаций. Так что большое спасибо всем тем, кто смотрит мой канал, слушает истории и по-человечески откликается на них!
После моей рекомендации обратиться за помощью, Ирина решилась это сделать. Она пошла в травмпункт, где зафиксировала свежие побои, причем доктор прекрасно их увидел – хотя сын уверял ее, что никто ничего якобы не сможет заметить! Потом Ирина пошла в ближайшую консультацию психологов, а потом – в полицию. О том, как она вернулась домой, Ирина рассказывает:
«Подхожу к квартире – дверь не могу открыть. Сын так замок изнутри повернул. А когда я позвонила в дверь собственной квартиры, он открыл и спросил: „Вам кого?“. Я сказала, что была в полиции, и могу выдворить его из квартиры элементарно. Молча отошёл и уступил мне дорогу без единого слова».
Ирина молодец – стала отстаивать свои границы! То, что ей это удается, и то, как повел себя сын, указывает на то, что, возможно, у сына преобладает именно нарциссическое расстройство: нарциссов, в отличие от психопатов, можно запугать. Сыну было чего бояться – он в квартире Ирины прописан не был. И в случае нарциссов наступательная запугивающая тактика будет наиболее адекватной.
Лучше всего, если на стороне Ирины окажется какой-нибудь сильный или статусный мужчина – защитник. Нарциссы наглеют и расширяются, когда видят, что жертва беззащитна. Но, поскольку сами нарциссы – большие трусы, то они сразу сдают позиции, как только видят, что против лома есть прием – другой лом.
Ирина рассказывает:
«Участковый вызвал нас с сыном и провел беседу. Я сама попросила не открывать уголовное дело, но припугнуть сына последствиями – письмами на работу, выселением из квартиры, в которой он не был прописан. И сработало до некоторой степени! Во всяком случае, это его теперь удерживает от рукоприкладства, хотя он мне строит теперь коммунальные козни – сам не спит, и мне не дает».
Мне кажется, что если сын Ирины мешает ей спать, нарушая установленный порядок – шумит, включает громкую музыку – то это вполне является основанием для обращения в полицию с заявлением на него. И вообще, при малейших поползновениях со стороны сына на агрессию – и не только в форме рукоприкладства – надо обращаться в полицию и писать на него заявление. Чем больше будет таких заявлений, тем легче будет найти на него управу.
Ирина рассказывает о своем визите к психологу:
«Вчера районный психолог, после нашего разговора, сказала мне: «Вижу, ничего не хотите делать, вините во всем других. А ведь вы сами ни для кого не можете быть примером: у вас нет ни мужчины, ни дома, ни сына, ни родителей, ни работы…». И я что-то призадумалась… Я же ей сама чётко сказала: да, пока ещё у меня есть тенденция обвинять; да, я не вижу решения, силы ушли не на то. Да, я виновата. Но при этом я же ищу решение! Я ей сказала, что нуждаюсь в помощи извне, при том, что менять себя я буду сама.
А она всё равно увидела меня тунеядцем…
Я же не идеальный персонаж, поэтому и пришла за помощью… У меня и не было бы проблем, если бы я понимала, что к чему. Брала бы да делала.
Да, странный разговор был с психологом из районного отделения. Она активизировала все мои сомнения в себе. Я и сама понимаю, что много допустила откровенных ошибок. Искала виноватого где-то вне себя».
Такая, с позволения сказать, «помощь» психолога указывает на то, что сей горе-психолог не знает динамики домашнего насилия. Психолог в данном случае не понимает, что жертва парализована, что она и так во всем винит себя, что у жертвы уже не осталось энергии… То, что сделала эта женщина-психолог – это не помощь жертве, а вторичная травматизация! Психолог фактически объявляет жертве, что та сама виновата. В английском языке для этого случая даже есть специальный термин «виктим-блэйминг» (victim blaming), то есть «обвинение жертвы». Такая «помощь» недопустима, и к таким психологам ходить не надо! Обратитесь в Кризисный центр – там должны быть более грамотные психологи. Они понимают, как парализована жертва, в каком зазеркалье она находится; они знают, что домашнее насилие циклично, и что ему не может быть никакого оправдания.
Не только психологу, но и пострадавшим следует понимать этапы кризисного процесса. Первая фаза кризиса – это шок: человек вообще дезориентирован, диссоциирован, он словно находится не здесь и не сейчас, и при этом отрицает проблему. Вторая фаза – жертва чувствует страх, вину, обиду, стыд, агрессия направлена внутрь. На первых двух фазах велика опасность попытки суицида: на первой стадии – из-за потери чувства реальности, на второй – из-за обвинения себя и жажды самонаказания. Когда жертва начинает обвинять другого – это хороший признак того, что кризис переходит в третью, более конструктивную, стадию: жертва начинает понимать, что произошедшее – не ее вина, что это ее бьют. У человека просыпается осознание, с его сознания словно спадает туман, что и произошло с Ириной. Она стала выходить из этой тюрьмы и искать помощи, а это значит, что энергии у нее появилось больше, и она уже не парализованная бессловесная овечка. Появилась здоровая агрессия, направленная вовне, и на этой стадии уже меньше риска, что жертва совершит суицид. А что делает такой психолог, как та женщина из районного отделения, с которой пообщалась Ирина? Она опять разворачивает агрессию Ирины внутрь, опускает ее на предыдущую фазу кризиса и увеличивает шансы на совершение суицида! Хотя надо делать все наоборот: показать Ирине, что она не виновата в том, что ее бьют, оскорбляют и обижают, что оправдания насилию со стороны ее сына нет, независимо от того, что делает или не делает сама Ирина. Что должен делать психолог? Проработать с жертвой все травмы, все негативные эмоциональные заряды, помочь ей воссоединиться с собой – только тогда у жертвы появится энергия, которая позволит ей подниматься на более высокие ступени преодоления кризиса, и в конце концов полностью преодолеть его.
Ирине, слава Богу, удалось выйти из самой опасной стадии кризиса и обрести определенную уверенность в себе. Когда она почувствовала в себе больше энергии, то начала искать работу. Хорошая новость: у Ирины уже несколько предложений! Так что ее ситуация явно стала меняться в лучшую сторону.
Психологам желаю изучить психологию жертвы, психологические аспекты травматической привязанности, а также динамику домашнего насилия и этапы кризисного процесса. Когда жертва находится на первой или второй стадии (смотрите серию моих видео про 5 стадий кризиса в плэйлисте «Домашнее насилие») – это определенно не время для нравоучений и морализаторства. В этот момент человека надо спасать! Спокойно разбирать ошибки – которые мы все совершаем – можно только тогда, когда человек преодолел кризис, обрел внутренний ресурс энергии, и в состоянии посмотреть на свою жизнь со стороны, когда он в состоянии извлечь уроки из происшедшего без угрозы потери идентичности. Но дело в том, что при правильной работе с жертвой на ранних этапах кризиса, на более поздних этапах жертва сама начинает видеть свои объективные ошибки, сама принимает на себя ответственность за свою жизнь и выносит уроки из случившегося. Так что обвинять жертву, в итоге, не имеет смысла ни на каком из этапов.
Рассказ третий. Отец: нарцисс, заочник и алиментов неплательщик