История, как говорится, без комментариев. А от старых переживаний освободиться, конечно, можно, и мы это обязательно сделаем.
Глава 4. Нарциссическая бабушка
Нарциссическая бабушка Веры
(видео 139)
Это история из детства моей клиентки Веры. Сейчас ей тридцать лет. Вот что она рассказывает о своей бабушке.
«Когда мне было пять лет, бабушка приходила помогать моим родителям. Она меня забирала на день до вечера, и я была у нее в квартире. У бабушки была одна главная задача – накормить ребенка. Я хотела, чтобы бабушка со мной поиграла, чтобы мы что-нибудь вместе построили, порисовали, но она не хотела играть, а хотела кормить меня. Она меня спрашивает:
– Ты хочешь сосиски или котлеты?
А я не хочу есть, зову ее поиграть, но она настаивает. Чтобы прекратить ее настойчивый вопрос, я говорю:
– Хочу котлеты, – хотя мне равно, что есть. Я-то в свои пять лет понятия не имею, что котлеты надо готовить дольше, что это затруднит бабушку.
Бабушка уходит в кухню, я прихожу и хочу ей помочь, хочу побыть вместе с бабушкой, поучаствовать, но она говорит: «Ты порежешься, обожжешься, иди в комнату». Бабушка все приготовила, и я поела, все вроде хорошо. Бабушка веселая, наконец-то накормила, и я рада, что вызвала улыбку бабушки. «Может сейчас она со мной поиграет?» Но бабушка стала убирать в кухне».
Приходят мама, папа, дядя. И тут прежде веселая бабушка меняется в лице, начинает охать, вздыхать и делать вид, что очень устала:
– Я устала, приготовила паровые котлеты.
Мама спрашивает:
– Почему ты не взяла сосиски в холодильнике?
– Но ребенок захотел котлеты!
Мама набрасывается на Веру:
– Как же так ты могла, ты заставляешь бабушку готовить, эгоистка, избалованный ребенок! Бабушка устала, почему ты не можешь есть то, что тебе на стол поставили? Заставляешь ей тебе готовить котлеты, теперь она устала!
Вера до сих переживает горечь этого момента, и эти обвинения звучат у нее в ушах. Бабушка смотрит на Веру осуждающе, мол, «да уж, ты меня замучила своими требованиями». Девочка в шоке: из нее просто вырвали ответ, она не знала, что котлеты надо готовить, а сосиски нет, ей этого не сказали, а теперь она виновата. Она полностью сконфужена, не понимает этой игры. У нее такое впечатление, что ей не сказали какие-то правила, по которым все играют, и она постоянно проигрывает. Бабушка ее предала, родители позорят ни за что, ни про что. Они нашли козла отпущения – маленького ребенка, чтобы свалить на него всю вину. «Я чувствую безысходность, меня обвиняют в том, что я избалована» – говорит Вера на терапии.
Ей обидно, что ее никто не защищает, все сплотились против нее. «Это нечестно. Они меня позорят, и бабушка меня не защищает».
Та боль до сих пор сидит во взрослой женщине. Это и предательство со стороны бабушки, и игнорирование со стороны матери, для которой она вообще была нежеланным ребенком. Сейчас подобную ситуацию она проигрывает с вышестоящим начальством: все играют в непонятную игру, правила которой ей непонятны. Ее подставляют, и она виновата.
Другой случай, подобный этому, произошел тоже в пять лет, когда они ехали в автобусе. Они стоят, и вдруг освобождается сиденье; бабушка толкает ее на сиденье, а сама по-прежнему стоит. Вера упирается, она считает, что лучше ей постоять, а сесть должна бабушка. Но бабушка все равно заталкивает ее на свободное сиденье. Делать нечего, Вера залезает на сиденье, бабушка отвлекается. А на Веру все смотрят осуждающе.
«Женщины говорят мне:
– Как тебе не стыдно! А ну-ка слезай, уступи место бабушке».
Вера пытается слезть, но бабушка ее придавила, не давая двинуться, и никак не реагирует на слова окружающих, делая вид, что ничего не происходит. «Мне обидно, что они мне это говорят. Мне стыдно, что они меня обвиняют, и она меня не защищает. Хочется провалиться сквозь землю. Бабушка меня подставила».
Только в терапии Вера поняла, что бабушка ее предала. При проговаривании этого эпизода на терапии она чувствует усталость и боль в ушах, так мучают ее эти слова. Вера не понимает и того, почему все женщины так говорят, они же видели, что бабушка заставила ее сесть. И снова вокруг нее идет какая-то непонятная игра, в которой она крайняя. Это тоже воспринимается как предательство.
Еще один случай, уже из подросткового возраста Веры. Бабушка приехала в гости, когда Вере было уже двенадцать лет. Она, как нормальный подросток, хотела слушать музыку и играть в компьютерные игры. Ей не хотелось сидеть подле бабушки, которая, к тому же, ее столько раз подставляла. А бабушке хотелось, чтобы Вера разговаривала с ней и рисовала ей открытки «Бабушка, я тебя люблю». Вера в возрасте пяти лет действительно рисовала открытки и писала на них «бабушка, я тебя люблю», когда эта любовь еще не была убита, но с тех пор утекло немало времени, и бабушка немало потрудилась над искоренением этой любви. Но она хочет, чтобы Вера, как в детстве, восхищалась ее кашей, ею самой, чтобы рисовала ей картинки… У нее в голове сидит образ маленькой девочки с бантиками.
– Почему ты не рисуешь мне картинки? Почему ты смотришь телевизор, эти иностранные глупости?
– Я не хочу рисовать картинки.
Бабушка раздражается, демонстративно уходит, у нее начинает болеть голова, сердце и далее по списку. Когда приходят мама и папа, то ругают Веру:
– Как ты смеешь обижать бабушку? Надо старших уважать!
«Я чувствую безысходность, – говорила Вера на терапии, – меня заставляют любить бабушку». И подобные ситуации взрослая Вера притягивает к себе до сих пор. Вина непонятно за что, внушенная в детстве, превращает ее в жертву манипуляторов уже во взрослой жизни.
В этой истории не было откровенных унижений и криков, но зато была подлость и подстава исподтишка. Бабушка создавала свой великий героический образ страдающей бабушки, которая все делает для внучки. И при этом хотела, чтобы внучка ее любила несмотря ни на что. Но в двенадцать лет это уже было слишком поздно.
Если ваши родители – нарциссы, то не отдавайте своих детей им даже на лето. Цена может быть слишком высока.
Желаю вам успешного воспитания.
Бабушка программирует внука на тюрьму
(видео 141)
После видео, посвященного нарциссической бабушке, я получила много интересных писем и комментариев от моих слушателей. Тема оказалась актуальной. Некоторые из писем я хочу привести здесь.
«Добрый день! Сейчас стараюсь прервать отношения с такой бабушкой (живем, слава Богу, отдельно). В детстве она, например, специально провоцировала деда, чтобы он меня бил за то, что я с ней якобы разговариваю как-то не так. Нынче она периодически звонит, строит невинные глазки и спрашивает: „Алена, ты что, обиделась? На что? Приезжай, я тебе варенье сварила…“ Мне противно каждый раз это слушать, прямо до истерики, после каждого звонка по два дня в себя прихожу, ярость и слёзы. Как быть? Просто не брать трубку? На меня такого деструктивного влияния даже мужик-нарц не оказал. А эта восьмидесятилетняя фурия клюёт и клюёт…»
Реакция Алены понятна: с самого детства у нее сформировалась условная реакция на бабушку как на источник страха, боли, зла. Я бы советовала вообще разорвать всякие контакты.
Бабушки-нарцисски могут даже еще худшую свинью подложить внукам. Одна клиентка, по имени Раиса, рассказывает, как ее свекровь побила двухлетнего сына и запрограммировала его на тюрьму.
Раиса, ее мать и двое детей приехали к свекрови погостить в отпуск. Маленький Сережа, очень подвижный мальчик, что-то набедокурил – то ли пролил, то ли уронил. Бабушка его отшлепала по попе. Когда ребенок заплакала, Раиса взяла его на руки, прижала к груди, и сердце ее разрывалось от жалости к малышу. Но сказать свекрови что-то поперек она побоялась. А бабка уже остыла, подошла к внучку, и, улыбаясь, полезла целоваться:
– Сережа, а ну-ка обними бабушку!
Сережа, не будь дурак, взял, да и влепил этой бабушке по лицу. Раиса в душе ликовала: наконец-то кто-то может ей воздать по заслугам. Но свекровь рассвирепела и стала визжать, обвиняя Раису, что та не наказала ребенка за то, что он ударил бабушку по лицу.
Этот ужасный ор продолжался полтора часа. Уйти было невозможно: была ночь, они приехали из другого города, уходить на ночь глядя с детьми они не решились. Раиса со своей матерью вынуждены были слушать это и еще кучу всякой грязи, которую свекровь на них вылила. Она обвиняла их обеих во всех тяжких грехах: в том, что плохо воспитывают детей, что не уважают ее, что они такие подлые и низкие. Она несколько раз проорала про маленького Сережу: «По нему тюрьма плачет! Это потому, что ему все позволено!». Как будто, если они будут его бить его так же, как и она, тюрьма по нему не будет плакать! Она припомнила все свои подарки молодым, обвинила мать Раисы, что они ничего не подарили, что воспитание у Раисы никакое… А Рая всегда была послушной и уважительной к старшим, ее мама так учила. У Раисы просто волосы дыбом вставали, как такое можно говорить, у ее матери язык отнялся. Женщины просто сидели и молчали. Наутро они собрались уезжать. Но у свекрови настроение было уже как нельзя лучше. Она сказала им обеим:
– Мне надо памятник золотой поставить, что я вас тут терплю.
После этого лета Рая плакала целый год.
У бабушки Сережа был «козлом отпущения», потому что он был шустрый и юркий. Первый внук Андрей был рассудительным, любил читать книжки и заниматься в огороде с бабушкой, он был «золотым ребенком». У дедушки-нарцисса, свекра Раисы, были другие приоритеты: Сережа был любимым, а Андрей – козлом отпущения. Вот так оба внука были и «козлами отпущения» и «золотыми детьми», и, когда они приезжали домой, то дрались не жизнь, а на смерть. Раиса не понимала, в чем дело, ведь она их растила в любви и согласии. Через месяц-два постоянной драки мальчишки приходили в себя, но каждый раз после отпуска их было не узнать. Бабушка и дедушка успевали за отпуск сделать свое дело, натравив мальчиков друг на друга. Дедушка говорил Андрею, «какой Сережа молодец, не то, что ты». А бабушка говорила Сереже, «какой Андрей молодец, не то что ты».