Вот зачем, скажите, тащить в полночь пятилетнего ребенка через весь город на занятие по музыке к новому педагогу? Что за бред? А затем, что ему через ребенка надо было с нами знакомство навести – ему меня расхвалили, и на тот момент я ему был нужен. То есть любимая дочка была инструментом для наведения деловых связей. А забитая жена послушно, молча, без малейших разговоров одела девочку и поехала с ней посреди ночи к нам, вместе с мужем. Только прошелестела едва слышно при знакомстве: «Вот такие мы путешественники…».
Почему этот человек с первого мгновения заполнил всю нашу квартиру так, как будто он в ней хозяин? Распоряжался, кому куда идти, кому с кем заниматься, кому с кем разговаривать?
Почему все его бурное веселье вызвало у меня отторжение? Почему в первый же вечер знакомства я чувствовал себя очень напряженно с этим человеком, и потом не мог понять – что это было? Кто он?
Почему горячо любимая дочка смотрелась бесцветным, сереньким, абсолютно послушным существом, без энергии, с совершенно вялыми безжизненными ручками, которые жена даже боялась поставить на клавиатуру?
Почему потом он так резко запретил девочке, которой очень стали нравиться занятия музыкой, ходить на них? Понятно, что я ему больше стал не нужен – а интересы любимой дочери для него ничего не значат?
Почему бурное веселье в компании с друзьями сменялось гробовым молчанием, когда мы оставались в офисе вдвоем? Он не шел на общение, на контакты, на разговоры, с ним невозможно было обсуждать бизнес и работу – выслушивал с недовольным лицом, молча кивал головой и исчезал. Потом и вовсе исчез из офиса и больше не появлялся неделями так, чтобы я не смог с ним разговаривать.
Кстати, знаете, чем был занят Иван в офисе, пока я весь день работал? В офисе стоял огромный экран с видеоиграми, и Иван весь день гонял джойстиками монстров по экрану, запивая это кока-колой и заедая гамбургерами (со здоровьем при его комплекции у него, несмотря на молодость, было неважно). При этом из всех видеоигр любимой у него была та, где он в образе маньяка убегал от полиции, попутно убивая женщин и детей, и заливая улицы кровью. В эту игру он мог играть часами, неохотно отвлекаясь на то, чтобы подписать какой-нибудь документ. Думаю, я его раздражал еще и как безмолвный свидетель его развлечений – он чувствовал мое неодобрение.
В общем, Татьяна, Вы лучше меня можете увидеть, какие тут признаки и симптомы. Ну а мне – еще одна наука на будущее».
Так почему все-таки истории Алексея и Владислава оказались так похожи?
Конечно, отчасти это можно списать на случайное совпадение этих конкретных примеров – не всегда ведь обстоятельства совпадают, и нарциссы-начальники бывают разные. В этих двух историях есть различия: например, в истории Алексея отец и сын работают на пару, как два нарцисса, причем главный нарцисс – отец; а в истории Владислава отец Ивана на нарцисса не похож. Но все-таки в этом совпадении есть и закономерность.
Истории похожи потому, что сами нарциссы, попав в одинаковые обстоятельства, действуют одинаково, как под копирку. В данном случае совпало главное: нарцисс, которому безо всяких с его стороны усилий достался от папы семейный бизнес, выступает в роли руководителя, и чисто нарциссическими приемами пытается подмять под себя подчиненного. Потому и совпала цепочка действий: обещание золотых гор и перспектив на работе («предвыборная компания») – изматывание подчиненного монотонной и рутинной работой с целью снизить его самоконтроль – нарастание претензий по пустому поводу, демонстративное игнорирование молчанием – снижение зарплаты (эти три шага описываются как нагнетание напряжения с помощью загашивания) … Различие заключается в том, что Владислав, как человек более старший, умудренный опытом и привыкший себя уважать, к тому же уже знакомый с признаками нарциссизма, не поддался на это зомбирование. Думаю, главная причина быстро возникшего недовольства Ивана была в том, что Владислав, вместо того, чтобы восхищаться Иваном-руководителем, сразу же указал ему на недостатки в организации его бизнеса. Именно с этого момента нарцисс Иван, не получивший желанного восхищения, и начал давить Владислава чисто нарциссическими приемами, по принципу: оболванить монотонной работой, чтобы подчинить и задавить, либо выдавить из компании. Владислав, который имел достаточно сильные личностные границы, задавить себя не дал, и вовремя ушел. К тому же Иван, видимо, не настолько владел приемами зомбирования и НЛП, как начальник Алексея из предыдущей истории – он был попроще, так сказать. А вот то, что Иван был рад избавиться от Владислава и не преследовал его претензиями в момент увольнения и после него, объясняется, видимо, тем, что он быстро понял – от этого человека желаемого послушания он все равно не добьется.
Так что желаю вам сохранить трезвое восприятие происходящего и осознанность, как это удалось Владиславу, если вы попали на работу под начало нарцисса. Но еще лучше в такие истории и на такую работу не попадать. Владислав прав: у Ивана изначально было много настораживающих и даже явных признаков нарциссизма (забитые жена и дочь, хамское поведение в чужом доме, использование малолетнего ребенка в корыстных целях, чувство напряженности, которое возникло у Владислава). Если бы Владислав обратил на них внимание, поверил бы своим ощущениям с самого начала, то не попал бы в такую историю. Будем надеяться, что он вышел из нее с минимальными потерями.
Руководитель-хищник
(видео 234)
Это рассказ о хищниках на предприятии – тиранах, которые ломают человеческие судьбы. Историю рассказал Андрей:
«Я хочу рассказать о ситуации, связанной с работой и карьерой. По прошествии более чем полугода я склонен оценивать произошедшее с мной как опыт взаимодействия с нарциссами-руководителями, в котором они одержали надо мной победу.
Я свою профессию люблю, и работа для меня всегда была смыслом жизни. В карьерном и профессиональном плане многое получилось. Личная жизнь у меня сложилась очень счастливо – семья, дети. В общем, самооценка до последнего времени у меня была высокая – как в профессиональном, так и в личном плане.
Единственное, в чем я не силен – это в административно-политических играх.
В управляющей компании, в которую я пришел два года назад, моя функция состояла в методическом руководстве дочерних компаний и курировании всех вопросов, связанных с технологическими процессами.
Моей первой командировкой была поездка в Якутию, на одно из предприятий (назовем его ГОК). После изучения технологических процессов я написал отчет, в котором указал на недостатки работы предприятия и на нарушение стандартов. Я направил этот отчет моему непосредственному шефу Виктору. Тому отчет очень понравился, и он послал его Инвестору, минуя Директора предприятия. На голову Директора ГОКа посыпались указания: «исправить!». После этого для Директора я стал недругом.
При всех дальнейших встречах Директор едва удостаивал меня приветствием. Разговора с ним не получалось. Вскоре я узнал, что меня лишили некоторых привилегий при командировках, вроде права на повышенный комфорт. Я человек без особых запросов, так что не очень расстроился – скорее, меня это позабавило. Но затем я стал отмечать, что все мои распоряжения и рекомендации сначала тихо саботировались, а позже стали громогласно и откровенно переиначиваться Директором. Буквально: если я приказал одно, то тут же следовал приказ Директора – делать ровно противоположное, или не делать ничего, но мой приказ не выполнять.
Кульминацией для меня стало известие, что Инвестор отменил свой приказ по исправлению указанных мной недостатков, и предоставил Директору возможность и дальше работать, как ему вздумается (с грубейшими нарушениями). Директор после этого стал обрывать всякие мои попытки общаться со специалистами ГОКа, и запретил им отвечать даже на мои электронные сообщения. Как выяснилось, результат был достигнут путем многократных прямых встреч Директора с Инвестором в Москве, о которых мы с Виктором даже не догадывались. Я почти не сомневаюсь, что сам Директор подозревал меня в желании втереться в доверие к Инвестору, подорвать его авторитет, и стал действовать на опережение.
Возможность продуктивной работы в головной компании для меня сузилась и на других проектах тоже. Сказалось, видимо, все, что было сказано обо мне Инвестору. Я стал не нужен, и полгода назад мне предложили уволиться, что я и сделал с облегчением.
Дело в том, что последние полгода в компании я чувствовал себя, как выжатый лимон. Я просто ничего не мог делать, отвращение к работе было до тошноты. Директор, казалось, высосал из меня всю энергию… Я не понимал его претензий, не понимал, почему мы не можем договориться и работать продуктивно. Сам Директор, громогласный и хамоватый, осыпающий всех окружающих матами невзирая на лица и пол, отличался исключительно авторитарными манерами, и производил впечатление крутого и универсального руководителя, под руководством которого предприятие вроде бы как процветало.
Самое неожиданное произошло со мной в первые дни после увольнения. Я вдруг понял, что по-прежнему испытываю отвращение даже к мысли о работе. Энергии и прежнего интереса к профессии как не бывало. Мне надо было искать новое место трудоустройства, но я не мог представить себя вновь на работе. Разобравшись со своими чувствами, я понял: во-первых, это был страх повторения последней ситуации; а во-вторых, это было глубоко поселившееся во мне сомнение в своих качествах как профессионала, и особенно, как руководителя. Я стал бояться опозориться на новой работе – так же, как я, как мне казалось, опозорился на последней.
Именно эти ощущения и заставили меня впервые заподозрить: а не стал ли я жертвой нарцисса? Не знаю, не уверен; во всяком случае, новая работа ко мне, что называется, «не идет»».