Прочитав этот текст, Би рассмеялась. Вот же болтун! И сразу написала ему ответное сообщение.
Но, господин офицер, я полагала, запрет на публичное обнажение не действует в стенах моего дома.
Ответ пришел почти молниеносно.
За преднамеренное отвлечение внимания полицейского при исполнении.
Ага! Ну ладно, тут его взяла. Но все же ему не удастся перетянуть одеяло!
Хотелось бы сообщить в органы правопорядка, что за мной через окно подглядывал вуайерист. Высокий, в полицейской форме. В шляпе с полями. С невероятно большим членом.
И присовокупила к тексту эмоджи в виде баклажана.
Вуайерист?! В Криденсе?! Не может быть. Но будьте уверены, мы со всей серьезностью относимся к жалобам граждан. Сегодня же приеду к вам взять показания. В 3 часа годится?
До трех часов дня, казалось, еще миллионы лет, но Би не сомневалась, что они с Принцессой это время как-нибудь переживут. И набрала ответ.
В 3 норм. Буду ждать тебя здесь. С Четвергом на трусиках. И только в них.
Дразнилка.
Би ухмыльнулась.
Извращенец.
На экране возникло эмоджи в виде облизывающихся губ.
Увидимся в 3.
Улыбнувшись, Би отложила телефон и чуть поглубже сползла под одеяло.
– Ну что, большая киса, посмотрим-ка, что в мире делается, – сказала она, раскрывая ноутбук.
Она уже привыкла каждое утро по пять минут просматривать заголовки новостей, прежде чем переключиться на сериал, который на тот момент смотрела запоем.
Было уже почти десять часов, когда она загрузила новостную страницу CNN… и мгновенно об этом пожалела. Увиденное тут же иссушило в ней всякую радость.
«В Лос-Анджелесе молодой, блестящий и талантливый руководитель творческого отдела одного из ведущих рекламных агентств Jing-A-Ling, Кевин Коултон, недавно назначенный на эту должность советом директоров, был арестован сегодня утром за мошенничество и незаконное присвоение денежных средств компании».
Би резко села прямо, уставившись в экран. Гигантское грибовидное облако: «Какого хрена?!» – медленно вздымалось в ней по мере того, как в статье раскрывались подробности ареста и масштабы обвинения.
Кевин Коултон? Этот ублюдок Кевин Коултон?!
Тот самый, далеко не талантливый и ни фига не блестящий тип, которого повысили вместо нее?! Тот, что получил заветные ключи от королевства, которых она столько лет ждала?!
Тот самый, что засел в ее угловом кабинете?!
Неудержимая ярость – та самая ярость, что неистово, точно калифорнийские лесные пожары, бушевала в ней в день увольнения, – полыхнула с новой силой.
А ведь она им говорила, что Кевин способен только языком трепаться и пыль в глаза пускать, а на деле ничего не стоит! Проработав с ним бок о бок три года и некоторое время принимая его бездействие и отговорки за обычную человеческую лень, Би раскусила его несостоятельность так же верно, как и то, что, поместив в рекламу щенка лабрадора, можно продать… практически что угодно.
И вот теперь, спустя два месяца после вступления им в новую должность, она смотрела в интернете трансляцию того, как этого мерзавца выводят в наручниках из здания, где она, можно сказать, прожила последние пятнадцать лет. Мерзавца, навлекшего дурную славу и бог весть какой финансовый хаос на компанию, которая так долго была важнейшей частью ее существования.
Она столько жизни, крови и пота отдала агентству Jing-A-Ling – а этот недоносок Кевин Коултон за каких-то два вшивых месяца все там разнес к чертям собачьим?!
Би заглянула в смартфон. Во всех ее социальных сетях количество уведомлений достигло уже трехзначных чисел. Чувствуя знакомое свербящее жжение внутри, Би открыла Twitter, твердо решив выяснить, что же там стряслось, причем так быстро после ее ухода.
Спустя три часа Би была взвинчена не меньше, чем в тот день, когда велела своему директору взять и засунуть эту работу куда следует. Пережив тот стресс, она уже считала, что ничего худшего в профессиональной сфере с ней случиться не может. Однако она ошибалась. Би была сейчас в таком напряжении, в ней так кипела ярость, что сжимался каждый мускул. Даже Принцесса отодвинулась подальше от ее все более нервозного поглаживания.
Би обшарила все соцсети, погуглила все, что, по ее мнению, могло дать какую-то информацию, пообщалась с десятком людей из своей прошлой жизни.
И все это время она думала: почему так вышло? Ведь если бы повысили ее, а не тот мешок с дерьмом по имени Кевин, они бы избежали катастрофы. И обиднее всего было как раз осознание того, что ее кинули ради придурка, который в итоге их обобрал до нитки.
Внезапно зазвонил мобильник, и Би пару секунд брезгливо глядела на экран, где высвечивалось: «Чарли Хаммерсмит».
Какого?! Он серьезно?! Сам навлек беду на фирму из-за своей предубежденности и близорукости – и теперь решил ей позвонить? И что?! Будет теперь с ней любезничать? Потому что сам обделался? И, насколько она знала Чарли, сейчас его обуял вполне ожидаемый суперпаникерский рефлекс по устранению губительных последствий.
И ей даже не требовалось отвечать на звонок, чтобы понять: он хочет вернуть ее, чтобы она помогла расчистить бардак. Ну так что же, к черту их фирму – и к черту его самого! Она бы и за миллион лет не променяла то, что обрела сейчас, на их нынешнюю задницу!
И все же, как бы сильно ее ни подмывало снять трубку и сказать ему нечто вроде: «А я вам говорила!..» или «Сами теперь расхлебывайте свое дерьмо!», – страх перед тем, что на самом деле она может снова расплакаться (потому что, черт подери, она действительно сильно переживала из-за Jing-A-Ling и того, что случилось с компанией!), заставил Би отбросить телефон подальше на кровать.
Все это она уже оставила позади. И это никак больше не должно ее касаться.
Чтобы отвлечься от ожидания сообщения, которое, возможно, прямо сейчас строчил ей бывший шеф, и от сильного желания закричать или заплакать, Би решила проверить электронную почту. Она не заглядывала туда еще с тех пор, как бросила работу, – иначе какой смысл в дальнем отъезде, если ты все равно остаешься рабом «входящих писем».
Но, может быть, там есть что-нибудь насчет того, что произошло в компании.
Ее ждали около сотни электронных писем. Это было ничто по сравнению с обычным количеством почты, которая поступала к Би, когда она работала (тогда ей приходило по сотне каждый день!), но, поскольку она больше не значилась в адресной книге Jing-A-Ling, то и такое число удивляло.
В большинстве своем сообщения были примерно теми же, что она получала обычно – минус вопросы по работе. Куча всевозможного спама, в котором ей пытались продать все что угодно – от солнечных батарей до туфель. Пара счетов. Корреспонденция от банка. Уведомление от сервисного центра BMW насчет следующего осмотра. Пара электронных писем от «охотников за головами», которые, видимо, прознали об ее бесцеремонном прощании с Jing-A-Ling и понадеялись заманить Би на новую работу.
Работая в агентстве, она нередко получала предложения уйти из своей фирмы ради большей зарплаты или бонусов. Но Би никогда не поддавалась подобным искушениям (вот же идиотка!) и такие письма сразу удаляла. Теперь же, когда она покончила с корпоративными бегами, подобные соблазны одолевали ее еще меньше.
Разве сможет она в Лос-Анджелесе пить на завтрак пиво и обходиться без бюстгальтера или эллиптического тренажера? Нет, естественно! А потому эти письма Би тоже удалила.
Лишь одно из них вызвало ее интерес. Пришло оно два дня назад от Ким Хоуард. Би пару лет работала вместе с Ким в Jing-A-Ling, еще в бытность ее в художественном отделе. В строке «Тема» значилось название: «Greet Cute». То есть: «Поздравь с изыском». Би сперва порывалась удалить и его, решив, что там либо втягивают в очередную финансовую пирамиду, либо зазывают на «последний» семинар какого-нибудь корпоративного гуру, либо завлекают на какой-нибудь сайт знакомств.
Но тем не менее любопытство одержало верх, и вместо того чтобы «кликнуть» значок мусорной корзины, Би открыла письмо.
Первые пара абзацев содержали обычную болтовню о том, чем занималась Ким после того, как уволилась из фирмы, плюс сожаление в связи с отъездом Би. По-видимому, по рекламным кругам Лос-Анджелеса бродили разные слухи насчет обстоятельств этого события.
По крайней мере до сегодняшнего дня бродили. Спасибо паршивцу Кевину Коултону!
И далее шло собственно заманивание.
Ким вместе с парой друзей создали фирму, выпускающую оригинальные поздравительные открытки. И Ким вспомнила, как Би рисовала к разным событиям в коллективе открытки, какие они были забавные и симпатичные. Далее она спрашивала, не подумывала ли когда-нибудь Би с большей пользой распорядиться своими художественными навыками, потому что они подыскивают креативщиков, которые, быть может, заинтересуются предложением примкнуть к их команде.
Креативщиков? Би пару раз недоуменно моргнула, уставившись на экран, затем перечитала эти строчки еще раз.
Ладно, разумеется, Ким очень приятный человек, и они неплохо с ней ладили. И да – Би умеет рисовать. Но все же она не профессиональный художник! И никакой она не креативщик. Тот факт, что она сделала один никудышный набросок и каждый день теперь противится соблазну сделать это снова, еще ничего не значил.
К тому же, учитывая свежие новости о Кевине Коултоне, последнее, чего ей в жизни хотелось, – это чтобы ее завербовала какая-то новая корпоративная контора. И еще для нее было ясно как день, что она сейчас вообще не в настроении предаваться приторной – до порчи зубов – сентиментальщине, которая некогда побуждала Би собственноручно рисовать сотрудникам открытки.
Заканчивалось электронное письмо так:
Надеюсь, ты подумаешь над предложением влиться в команду Greet Cute. Я понимаю, что тебя быстро возьмет в оборот какое-то другое агентство (если уже не взяло!), но все же мы были бы рады новому свежему слову, и твой уникальный остроумный стиль, как мне кажется, будет у нас востребован. Разумеется, мы рады будем рассмотреть все, что ты сможешь нам представить. Будем признательны любому вниманию, что ты нам уделишь.