была уже не только его мать, Маргарет, но и невестка, подъехавшая знакомиться на огромном мускулистом черном жеребце, который, казалось, мог слопать Баффи на закуску.
– У вас очень хорошая посадка, – сказала Джилл.
Невестка Остина оказалась стройной миниатюрной брюнеткой, излучающей притом мощную жизненную энергию.
– Спасибо, но, по-моему, вы чересчур ко мне великодушны, – отозвалась Би.
– Ничего подобного, – возразила та. – Еще пара-тройка уроков, и вы будете ездить как профи. Вам это от природы дано. Если еще захотите покататься верхом – можете приезжать сюда в любое время. Если Малого не будет дома, я с вами с удовольствием позанимаюсь.
Би ошарашенно уставилась на Остина. «Малого? Господи помилуй! Здесь тоже зовут его Малым?!»
Остин недовольно вытаращил глаза на невестку, после чего повернулся к Би:
– Тяжело быть самым молодым в большой семье, – пояснил он.
– Это да, – подтвердила его мать. – Когда Остин нарисовался, столько имен уже надо было держать в голове и не путаться!
– А я ведь предлагала Маргарет просто звать его Шестым, – весело добавила Джилл.
– Мы рассмотрели и этот вариант, – ответила Маргарет с веселыми искорками в глазах. Было очевидно, что Маргарет Купер не принимает свою роль матери большого семейства всерьез.
Проигнорировав слова матери, Остин обратился к Джилл, которая сейчас вовсю потешалась за его счет:
– Может, покажешь Беатрисс какие-нибудь элементы?
Даже сейчас, стоя перед членами семьи, Остин добавил к концу ее имени этот нежный, обольстительный акцент, который определенно шел не от «Малого». Для ее либидо это было словно блюдо с устрицами и хороший шот текилы.
– О да! – радостно потерла ладони его мать. – Превосходная идея! Давай тогда ты поможешь Джилл экипироваться, а мы с Беатрис пока найдем, где лучше примоститься.
– Можно просто Би, – предложила она. Остин сам предпочитал называть ее «Беатрис», и ей это очень нравилось.
Маргарет дружелюбно покивала:
– Хорошо, Би, пойдем-ка вот туда.
С некоторым трепетом Би двинулась вслед за матерью Остина. Что это было – простое завязывание дружеских отношений или допуск третьей степени?
Пройдя немного в сторону, Маргарет, точно горная коза, в три мимолетных движения, без малейших усилий вскочила и удобно уселась на поручень. Би последовала ее примеру, выглядя при этом скорее как пьяный пингвин. Но все же ей удалось это сделать, покрепче ухватившись за верхнюю поперечину и немного поерзав в поисках более удачного положения.
– Остин нам тут утром поведал, что ты из Лос-Анджелеса.
Видимо, Маргарет решила сразу перейти к делу.
– Да, – отозвалась Би, не отрывая глаз от происходящего на площадке.
– Мы как-то ездили на несколько дней в Лос-Анджелес.
Би уже мысленно приготовилась к уничижительной оценке ее родного города. Она понимала, что он бывает наглым, дерзким и претенциозным со всем своим надменным глянцем, с любовью к кинзе и пристрастию к смузи с куркумой, с его скоростными многорядными магистралями и магнетически манящим Голливудом, с фальшиво-блестящим фасадом, зачастую скрывающим глубочайшие пороки. Но в то же время Би его всем сердцем любила. И пусть она сейчас повернулась к нему спиной, этот город по-прежнему оставался такой же огромной частью ее самой, как Криденс был частью Остина.
– Это было нечто фантастическое! – между тем продолжала Маргарет. – Мы так чудесно провели время! Там так… Не знаю даже, как сказать… Там кажется, будто сам воздух искрится возможностями! И все эти изумительные фургончики с едой повсюду! И… Боже ж ты мой! – Она схватила Би за руку. – Эта лапша «Рамэн»! У меня до сих пор аж слюни бегут, стоит про нее вспомнить!
Би даже оторопела. Она ожидала сетований по поводу дорожного движения и огромных пробок, постоянного смога и показушной суетливости вокруг. Однако из услышанного у Би сложилось впечатление, что мать Остина – на редкость позитивный человек. Из тех, кто всегда и во всем склонен видеть хорошее.
Теперь Би понимала, почему Остин стал таким человеком, каким она его узнала. Ему посчастливилось вырасти рядом с такой матерью – цельной натурой, полной оптимизма и энергии, здорового прагматизма. С верой в то, что все на свете возможно. Сама Би росла под непредсказуемые эмоциональные качели своей матери, под взлеты и падения ее внутреннего настроя. А потом над ней нависли тень ее гибели и возникшие в связи с этим запреты…
– Да, рамэн там бесподобный, – улыбнулась Би, видя восторг на лице у Маргарет.
– Увы, – вздохнула та, – здесь такого не сыщешь.
– Это верно, – согласилась Би. – Зато у вас есть Энни и ее потрясающая выпечка, которую следовало бы объявить национальным достоянием. Одни ее пироги стоят десятков автокухонь и всей лапши Лос-Анджелеса!
– О да… Значит, ты уже открыла для себя нашу кулинарную богиню и ее божественные вкусности?
– Именно. А они удачно нашли мой зад.
Маргарет рассмеялась.
– Знаешь, может, это прозвучит очень странно, учитывая, что мы только познакомились… но, мне кажется, зад у тебя – что надо. И, судя по тому, как мой отпрыск наблюдал за тем, как ты разъезжала на Баффи, я бы сказала, что Остин придерживается того же мнения.
Слышать это и правда было «странно», и у Би от ее слов запылали щеки. Однако, когда глаза их встретились, она поняла, что Маргарет сказала это не для того, чтобы вызвать определенный эффект, – взгляд у той был открытым и приветливым.
Би уже было решила, что Маргарет хочет с ней «серьезно поговорить», однако та лишь легонько погладила ее по руке и всецело переключилась на происходящее на манеже.
И Би вдруг до нелепости захотелось разреветься.
Как она росла без той материнской заботы и тепла, что несла в себе Маргарет Купер! Остину невероятно повезло.
– О! Смотри, Джилл уже садится в седло, – обернулась та на Би. – Это поистине захватывающее зрелище. Вот погоди, сейчас сама увидишь!
Кашлянув, чтобы избавиться от комка в горле, Би сосредоточилась на манеже и тут же убедилась, что Маргарет не ошиблась. Конь по кличке Конг (кто бы сомневался!) оказался быстрым и удивительно резвым, он скакал и вертелся по площадке, причем Джилл полностью эту громаду контролировала. Быть может, он и выглядел так, будто мог затоптать целый город – но Джилл его умело держала в узде.
Джилл была исключительно хороша. И явно страстно любила конный спорт и лошадей. Так что даже Остин, который тоже пристроился рядом с Би на перилах – усевшись в волоске от ее бедра, – не смог отвлечь ее внимание.
– Это что-то потрясающее! – выдохнула Би, с восторгом глядя, как Конг, ритмично пританцовывая, выписывает восьмерки вокруг расставленных бочек. – Сколько же времени она этому училась?
– Джилл тоже выросла на ранчо – по другую сторону от Криденса, – сказала Маргарет. – Так что она уже очень долго упражняется верхом. Но она первая скажет, что это под силу любому, кто любит лошадей, имеет силу духа и некоторую практику.
Би рассмеялась. Она не смогла даже тронуть кобылу с места – а Джилл своего лихого скакуна заставляла кружиться и перепрыгивать барьеры, даже не шевельнув лишний раз ногой. Для этого требовалось нечто большее, чем практика. Тут нужно было божественное вмешательство. Или, может быть, крылья.
– А ты тоже так умеешь? – спросила она Остина.
– Ни-ни! – усмехнулся тот. – Меня уже достаточно поскидывала лошадь, чтобы я начал побаиваться подобных выкрутасов.
Он с улыбкой посмотрел на Би, нисколько не опасаясь, что после такого признания упадет в ее глазах как мужчина. Но Би как раз и нравилось это в Остине. То, что ему не требовалось кому-то что-то о себе доказывать. Он был достаточно уверен в себе, чтобы в нужный момент сказать «нет».
Она плотнее прижалась к его бедру, и соприкосновение их тел, от которого у нее на миг перехватило дыхание, было и заряжающим, и умиротворяющим одновременно.
Спустя примерно полчаса Джилл закруглилась с выступлением, постепенно остановив Конга и спешившись. Причем с седла она соскочила так, будто на ней вместо джинсов было шифоновое платье, – и даже не соскочила, а спорхнула, точно легкая фея. Остин с матерью тоже спрыгнули на землю, и Би последовала их примеру, сразу отодвинувшись на некоторое расстояние от Остина.
– Это было великолепно! – воскликнула Би в избытке чувств, когда Джилл подошла к ним.
– Спасибо, – улыбнулась та. – Самой в кайф так отрываться.
– Скучаешь, наверное, по скачкам?
– И да, и нет. Наверное, пока не вышла замуж за Клэя, тосковала по ним больше. А теперь, мне кажется, я тяжело бы перенесла столь долгие отъезды и разлуку со своим мужчиной.
«Со своим мужчиной». Джилл произнесла это с таким жаром. С гордостью и с определенной долей чего-то… je ne sais quoi[23], что не оставило у Би ни малейших сомнений, что Джилл без ума влюблена в Клэя.
– К тому же мне нравится учить других верховой езде. И, по-моему, у меня это неплохо получается, – пожала плечами Джилл. – А еще мне это приносит некоторый доход и ощущение независимости. Этого мне, наверное, не хватает сильнее всего с тех пор, как я бросила скачки.
Би ее хорошо понимала. Она обрела независимость, когда окончила колледж и с ходу получила первую в жизни работу в крупной компании Jing-A-Ling, отказавшись от отцовского предложения устроить ее к себе в агентство и твердо решив проторять собственную тропу.
– Найти в жизни любимое дело – дар судьбы. – Прежде Би так воспринимала свою работу в рекламе. Однако, уволившись из фирмы, она открыла для себя другую истину: порой то, что любишь, может играть совсем не в твою пользу. И даже действовать тлетворно.
– О да! Именно так, – подхватила Джилл. – А еще больший дар – найти свою любовь.
Джилл поглядела ей в глаза, и не успела Би разобраться, сказано это вообще или с особым намеком, как в разговор вмешался Остин:
– Я помогу тебе убрать на место снаряжение.