Ну, положим, это был не ее рабочий стол – но ей одолжили его на целую неделю. Причем ого-го какой роскошный стол! Ей предоставили угловой кабинет на третьем этаже с великолепным видом на зеленые бульвары и колоритнейший стрит-арт центра Лос-Анджелеса. Понятное дело, это был совсем не тот респектабельный угловой кабинет в стеклянном небоскребе, где обосновалась Jing-A-Ling, однако он был просторным и полным воздуха, с огромными окнами, с предметами современного искусства и всепроникающим ощущением потенциальных возможностей.
В сравнении с ним кабинеты Jing-A-Ling, казалось, способны были вызвать клаустрофобию, и единственное, что там витало в воздухе, так это дух заплесневелых традиций и жесткий патриархат.
– За это вы мне столько и платите, – съязвила Би, выключая все три монитора своей ультрасовременной компьютерной консоли.
– Вот как раз об этом, – положила ногу на ногу Ким, – я и хотела с тобой поговорить.
– Да? – изогнула бровь Би. – Сейчас не лучшее время мне сообщить, что вы не в состоянии оплатить мою работу, – пошутила она.
– Как раз наоборот. Я хочу предложить тебе больше денег.
– В самом деле? – даже рассмеялась Би.
– Ну да. Мы хотим расширяться и строить собственный, узнаваемый бренд для нашей продукции, а для этого нам требуется полномасштабная реклама. И чем привлекать к этому кого-то на стороне, мы предпочли бы все делать собственными силами. И нам хотелось бы отдать все это в твои руки. Короче, мы хотим, чтобы ты приняла на себя рекламу всей нашей компании. – Ким взяла долгую паузу. Возможно, для вящего эффекта. Впрочем, она могла бы и не стараться: у Би и так уже случился взрыв мозга! – Возвращайся в Лос-Анджелес, Би. Присоединяйся к нашей команде. Станешь руководителем, отвечающим за рекламу. А этот вот кабинет, – Ким быстро обвела взглядом высокие стены и просторные окна, – пусть будет твоим. Насовсем.
Сказать, что Би лишилась дара речи, было бы изрядным преувеличением. Ей только что предложили руководящую должность и почетный угловой кабинет – то, чего ей не удалось достичь в Jing-A-Ling за пятнадцать лет, – причем всего после двух месяцев сотрудничества с Greet Cute. Она была огорошена услышанным.
– Я… – Кровь так гулко стучала у нее в ушах, что Би едва различала даже собственные слова. – Я просто не знаю, что и сказать…
Ким широко улыбнулась:
– Лучшим ответом будет «да».
Всего месяца три назад это было для нее пределом мечтаний. Тогда, когда Би еще не знала, что, помимо рекламного бизнеса, существует и другая жизнь. Да, она чудесно расслабилась в последний месяц – оторвалась, можно сказать, от души, – но одно дело провести единственную рекламную кампанию для отдельного продукта, а в одиночку держать в руках все рекламные кампании фирмы – совершенно другая история.
Готова ли она к такому? Потянет ли? И где в таком случае застрянет ее творчество?
«Стоп… – Би пару раз моргнула. – Мое, простите, что? А это-то какого черта сейчас всплыло?» Ей сейчас предлагали нечто гораздо более конкретное и осязаемое, нечто куда более ее, – а она вдруг забеспокоилась о том, что абсолютно неосязаемо и эфемерно, и совершенно точно к ней не относится.
Сумасбродка Би явилась для нее приятным отвлечением, когда она совершила свой гигантский прыжок в неизвестное. Веселым и легкомысленным, как короткий отпускной роман. Однако любой отпуск рано или поздно кончается.
Усилием воли стряхнув с себя волнение, вызванное этими двумя словами – «ее искусство», – Би заставила себя вернуться в русло разговора.
– А как же другие? Мэл и Нозо – они что, это тоже одобряют?
Ким горячо закивала:
– Не то слово. Мэл сказал, что если мне не удастся тебя уговорить к нам присоединиться, то он целый год будет ходить в трауре.
– Ох, Ким… – Это был для нее слишком огромный шаг. – Я не уверена…
Ким успокаивающе вскинула ладони, не дав Би договорить.
– Я понимаю, это не тот угловой кабинет, что ты заслуживаешь. И понимаю, что мы не Jing-A-Ling. Но только вдумайся, Би. Ты начнешь вместе с нами с нуля. Мы на пороге большого взлета, и мы хотим, чтобы ты полетела с нами в одной команде. Мы хотим, чтобы Greet Cute сумел бросить вызов Холлмарковскому превосходству, и ты будешь строить это вместе с нами. Ты стала бы созидательной частью чего-то большого и великого, а не просто элементом, поддерживающим устаканившийся status quo.
Энтузиазм Ким и ее вера в свою компанию оказались не только очевидными, но и вполне обоснованными, когда она пустилась излагать детали своего предложения. Вплоть до этого момента Би ни за что бы не подумала, что у Greet Cute настолько мощный потенциал. Такой великий размах впечатлял и будоражил фантазию.
Вот только… у нее был Криденс. И Остин.
Она уже открыла рот, чтобы отказаться, но Ким – видимо, почувствовавшая, каким будет ответ, – встрепенулась раньше:
– Послушай, не надо прямо сейчас давать ответ, хорошо? Переспи с этим, обдумай как следует. Деньги достойные, команда отличная, стимул высокий, возможности захватывающие. И нам очень хочется, чтобы лучший в Лос-Анджелесе специалист-рекламщик стал частью всего этого.
Би издала тихий смешок. Ким определенно умела закручивать гайки и льстить одновременно. Но дело было в том, что Би уже больше не принадлежала душой Лос-Анджелесу.
– Мне не нужно с этим спать, – твердо сказала она. – Извини, Ким, но мой ответ будет «нет».
– О Би, ты что, серьезно?
– Серьезно. Прости. И я безмерно польщена. Я даже не знаю, как тебя благодарить за такое щедрое предложение, но… мне нравится моя нынешняя жизнь.
– Да брось ты, Би, – принялась упрашивать ее Ким. – Ведь я же тебя знаю. Ты явно соскучилась по живительной силе нового рекламного запуска. Я понаблюдала за тобой эту неделю и, уж прости за прямоту, но ты прям кайф ловила от работы.
Би рассмеялась.
– Ну да, я получила огромное удовольствие. – Так просто для нее было вернуться в прежнюю корпоративную жизнь! – И все это весьма заманчиво. Но… Я теперь занимаюсь линейными танцами. А еще учусь ездить верхом.
«А еще есть Остин…»
Но нет! Би ни за что не допустит, чтобы он сделался для нее главным доводом. Чтобы ради какого-то мужчины она отказалась от работы – или, напротив, из-за него приняла деловое предложение. Этот вопрос касается только ее. С Остином их формально ничего не связывает. И – черт подери! – он еще и на десять лет моложе. Рано или поздно какая-нибудь молоденькая красотка пройдет мимо, вскружит ему голову, и ее, Би, отбросят как сухую корку.
Как застарелую сухую корку.
Ее решение отказаться от выгодного предложения должно было исходить из того, насколько сильно самой Би нравится та новая жизнь, что она себе создала. А ей эта жизнь очень нравилась.
– Да уж, – усмехнулась Ким. – Пожалуй, с линейными танцами и лошадьми нам не потягаться.
Но Би прекрасно видела, что Ким не поняла ее отказа. Она и сама бы не поняла этого всего три месяца назад. Но теперь-то ее домом был Криденс.
Именно там ей хотелось теперь жить. Правда?
Би не стала сообщать вечером по телефону Остину, что ей предлагали работу. Какая разница, если она все равно отказалась. Она скажет ему об этом завтра, когда вернется домой, когда они сплетутся в объятиях и он своими глазами увидит, что она выбрала Криденс.
И они смогут вместе посмеяться над столь крутыми виражами ее жизни.
Тем не менее, когда ранним утром в пятницу Би проходила через пустынный офис Greet Cute с его открытой, воздушной планировкой, чтобы успеть кое-что еще доделать, пока осталось время до самолета, она почувствовала несомненно проклюнувшееся зерно соблазна. Быть может, подобное она будет испытывать всякий раз, когда снова окажется в орбите Лос-Анджелеса. Потому что Лос-Анджелес для нее ассоциировался с рекламной деятельностью, а Би любила свою работу.
Притом нечто особенно для нее соблазнительное жило именно здесь, в Greet Cute. Это было уникальное место, которого она и представить себе не могла, пока обитала изолированно от мира в высотном здании из стали и стекла, в своем консервативном, еще старой закалки, рекламном агентстве. Место, где веяло всеобщей вовлеченностью и духом сотрудничества, где царили яркость и многообразие. Об этом можно было судить по работавшим здесь людям, представлявшим совершенно разные слои общества. Это сказывалось в каждом комнатном растении, в каждом бросающемся в глаза произведении фанк-арта, в каждом предмете ультрасовременной мебели.
Да, если она когда-то и вернется в рекламную сферу, то только в местечко, подобное этому. Где все сообща работают ради единой цели и где ценится вклад каждого. И где ей не придется носить высокие каблуки и узкие юбки.
Впрочем, теперь она собиралась быстренько подчистить кое-какие концы и вернуться домой.
К девяти утра Би уже все сделала. Отправила последнее электронное письмо, выключила компьютер и уже собралась выйти из своего кабинета – то есть просто кабинета, а не своего! – и со всеми попрощаться, как вдруг зазвонил сотовый. На экране высветилось: «Чарли Хаммерсмит».
Би нахмурилась. Какого черта?! Зачем ее бывший начальник ей звонит? И почему, проклятье, она не удалила его из контактов?
Она уже занесла палец над опцией «Отклонить» и даже почти нажала. Прижми ее потом кто-то к стенке вопросом, почему она это не сделала, Би не смогла бы объяснить.
– Приветствую, Чарли.
– Привет, Би. Мне тут птички нащебетали, что ты в Лос-Анджелесе.
Типичный Чарли: никогда не заморачивается вступлениями и просто любезностями.
– Что, вычислил меня через базу угонов?
Он звонко, от души рассмеялся, как будто рот у него набит был стеклянными шариками.
– Ну ты же знаешь Лос-Анджелес – вести по нему разносятся быстро.
Би это, к сожалению, знала. Весть об ее отъезде разлетелась по городу, как лесной пожар.
– Чем могу быть полезна?