Флот не может уйти с назначенного мной места боя — другого нет в наших водах, и мы должны отстоять его, чего бы это не стоило», — значилось в приказе адмирала Н. О. фон Эссена с объявлением флоту о начале военных действий[617].
Лишним доказательством уверенности российского военно-морского руководства в неизбежном появлении германского линейного флота в Финском заливе в первые же дни войны является следующий малоизвестный факт. В морском ведомстве обсуждался и едва не был реализован проект постановки недостроенного дредноута «Петропавловск», имеющего в августе 1914 г. «безнадежный срок готовности», к северной оконечности о. Нарген в качестве плавучей батареи[618].
В рамках решения обеспечивающей задачи — освещения обстановки на театре — флот продолжил расширение сети постов службы связи и несение корабельного дозора перед фронтом центральной минно-артиллерийской позиции. Кроме того, практиковались эпизодические выходы корабельных разведывательно-ударных групп (до бригады крейсеров) для вскрытия обстановки на различных участках театра и, что было немаловажно в условиях вынужденной пассивности флота, «поддержания боевого духа» личного состава. Наиболее яркий пример подобных действий — глубокий рейд крейсеров «Рюрик» (капитан 1 ранга М. К. Бахирев) и «Паллада» (капитан 1 ранга С. Р. Магнус) под флагом командующего флотом в среднюю и южную Балтику до параллели Полангена, выполненный в тяжелейших погодных условиях 14–16 (27–29) сентября[619].
Что же касается задач, связанных с содействием сухопутным войскам, то они носили не более чем декларативный характер: в этот период армии правого крыла русско-германского фронта сражались за сотни километров от побережья Финского залива, которым, согласно «Плану операций…» 1912 г., ограничивалась операционная зона Балтфлота. По этой же причине флот не мог оказать сухопутным войскам никакой помощи и в противодесантной обороне берегов Курляндии и Рижского залива.
Заметим, что командование флота вполне отдавало себе отчет в своей неспособности удержать центральную позицию в случае вторжения в Финский залив германского линейного флота, во всяком случае, до вступления в строй четырех линейных кораблей типа «Севастополь» и готовности 14- и 12-дюймовых батарей на островах Нарген, Макилото и Вульф. «Мы ожидали, что жизни нам осталось немного, что если он (противник. — Д. К.) придет с достаточными силами, то, несмотря на заграждения, он сумеет прорвать их», — свидетельствует А. В. Колчак[620]. «Если бы немцы в первые же дни войны ввели в Финский залив эскадру дредноутов, то, несомненно, наша участь была бы решена», замечает в своих воспоминаниях контр-адмирал В. А. Белли[621]. Ему вторит контр-адмирал И. А. Кононов: «Положение в смысле обороны Финского залива было критическое, тем более что наша старая бригада броненосцев никакого сопротивления немецкому флоту оказать не смогла бы, если бы в планы немецкого морского генерального штаба входила задача уничтожения русского флота с самого начала войны»[622].
Однако германское командование сосредоточило основные силы своего флота в Северном море против англичан. Принц Генрих Прусский располагал лишь семью малыми крейсерами (из них современными являлись только «Магдебург» и «Аугсбург», но и эти корабли были не вполне боеготовы[623]), восемью миноносцами (из них новые только «V186», «V25» и «V26»), канонерской лодкой, тремя подводными лодками и несколькими вооруженными гражданскими судами в качестве минных заградителей и тральщиков[624]. Как явствует из оперативной директивы Вильгельма II, изложенной в письме начальника Адмирал-штаба адмирала Г. фон Поля принцу Генриху Прусскому от 17 (30) июля (приложение 17), перед этими силами была поставлена скромная задача — «насколько возможно мешать возможному наступлению русских»[625]. Германское командованием полагало, что «слабые балтийские силы могли решать главные задачи операций», разумеется, при условии сохранения возможности оперативного вмешательства Флота открытого моря, «действовавшего на расстоянии как «fleet in being»[626].
Малый крейсер «Аугсбург»
Если в период реализации «плана Шлиффена», предусматривавшего нанесение первого главного удара на Западе, такой подход к применению германского флота надо полагать оправданным, то со стабилизацией фронта во Франции и Бельгии такая расстановка стратегических акцентов, по мнению ряда авторитетных исследователей, начала изживать себя. Так, О. Гроос, характеризуя стратегические перспективы Германии после поражения на Марне, «бега к морю» и последующего «оцепенения Западного фронта», писал: «Единственной возможностью являлась война с ограниченной целью против России, чтобы, добравшись до ресурсов этой страны, уравновесить давление английского владения морем. Нельзя было сомневаться в успехе такого наступления армии и флота против России, если бы оно было предпринято в широком масштабе (выделено мной. — Д. К.)…»[627].
Однако осенью и зимой 1914 г. неприятельское военно-морское командование продолжало считать Балтийский театр второстепенным. Лишним подтверждением этому, по мнению некоторых современников, а затем и историков, служит факт назначения на пост командующего силами Балтийского моря принца Генриха Прусского, Августейший гросс-адмирал, который в течение шести предвоенных лет не занимал самостоятельных командных должностей, «потерял привычку к морю»[628]. Это дает основание полагать, что назначение принца имело не столько военный, сколько династический характер: по свидетельству близкого к кайзеру начальника Морского кабинета адмирала Г. фон Мюллера, Вильгельм II чувствовал себя обязанным младшему брату, а «Балтийскому фронту не придавалось особого значения…»[629].
Г. фон Мюллер (слева), А. фон Тирпиц и кайзер Вильгельм II на палубе крейсера «Мюнхен» (1913 г.)
Высшее руководство кайзеровского флота полагало — и это подтверждают результаты новейших германских исследований[630], - что в обозримом будущем армии рейха принудят Россию к заключению мира и без крупномасштабного участия флота. Так, в ноябре 1914 г. гросс-адмирал А. фон Тирпиц[631] писал начальнику генерального штаба генералу Э. фон Фальгенхайну, что «войну на два фронта Германии не выиграть, и необходимо сосредоточить все силы против Англии»[632].
Броненосный крейсер «Блюхер»
Поэтому в кампанию 1914 г. немцы вели борьбу на Балтике «подручными средствами»[633]'; деятельность германских морских сил ограничивалась демонстративными действиями[634], которые немецкий исследователь справедливо охарактеризовал как «отдельные, не связанные между собой поиски»[635]. 13 (26) августа, во время одного из таких «поисков» в устье Финского залива, лучший из кораблей принца Генриха малый крейсер «Магдебург» (корветтен-капитан Р. Хабенихт) в тумане сел на камни у о. Оденсхольм[636]. В результате в руки русских, а затем и англичан попали «Сигнальная книга германского флота» ("Signalbuch der Kaiserichen Marine"), секретная карта квадратов моря ("Quadratkarte") и другие документы, весьма существенно повысившие возможности радиоразведки союзных флотов[637]. Чрезмерная, по мнению германского командования, рискованность «диверсий» крейсеров и миноносцев повлекла за собой эпизодическую поддержку поисковых сил эскадрами линкоров-додредноутов и броненосными крейсерами из состава Флота открытого моря. Первый подобный случай отмечен 23–27 августа (5–9 сентября), когда в оперативное подчинение гросс-адмиралу Генриху Прусскому были переданы броненосный крейсер «Блюхер», 4-я эскадра линейных кораблей (вице-адмирал Э. Шмидт), малый крейсер «Страсбург», а также 2-я (корветтен-капитан Шуур) и 6-я (корветтен-капитан Шульц) флотилии миноносцев[638]. На выход для демонстрации у Виндавы в последних числах сентября командующий получил в свое распоряжение уже две эскадры линкоров (4-ю и 5-ю вице-адмирала М. фон Грапова), крейсера «Йорк» и «Страсбург» и соединения миноносцев и тральщиков[639].
Малый крейсер «Магдебург» на камнях у о. Оденсхольм (1915 г.)
На начальном этапе военных действий на Балтийском море (до середины октября 1914 г.), который в отечественной историографии традиционно именуется «периодом ожидания генерального сражения на центральной позиции», адмирал Н. О. фон Эссен, по существу, инициировал установление плотной опеки над флотом со стороны главного командования 6-й армии и руководства ставки[640]. Попытка превентивных действий против военно-морских сил нейтральной Швеции, предпринятая Н. О. фон Эссеном 27–29 июля (9 — 11 августа), вызвала резкое неудовольствие верховного главнокомандующего и вынудила ставку еще раз акцентировать внимание комфлота на том, что «