главная задача Балтийского флота прикрывать столицу, что теперь, главным образом, достигается его положением в Финском заливе»[641].
В этой связи следует отметить, что в первые месяцы войны устойчивость нейтралитета Швеции, который не был инкорпорирован ни в одно из международных соглашений, не был обеспечен гарантиями держав и имел целый ряд других специфических черт[642], представлялась российскому военно-политическому руководству далеко не очевидной. Так, в декабре 1914 г. морской агент в Швеции, Норвегии и Дании капитан 2 ранга В. А. Сташевский сообщал из Стокгольма: «Военная партия Швеции, пользуясь печатью, постепенно выигрывает почву, и к апрелю война более чем вероятна»[643]. О «неопределенном отношении Швеции к нам в настоящее время» писал и адмирал И. К. Григорович в письме министру иностранных дел 19 декабря 1914 г. (1 января 1915 г.)[644]. Известно, что и сами немцы характеризовали как «благожелательный и даже прогерманский»[645]. Поэтому и в дальнейшем официальный Петроград с особым вниманием относился к неприкосновенности нейтралитета сопредельного королевства, что, в частности, нашло свое отражение в организации действий Балтийского флота на неприятельских морских сообщениях.
К исходу первого месяца войны стало очевидным, что германский Флот открытого моря, дела которого в Северном море обстояли далеко не блестяще[646], не имеет намерения прорываться в Финский залив. Благоприятная стратегическая обстановка, которую в предвоенные годы не «просчитали» операторы МГШ, была обусловлена, главным образом, вступлением в войну Великобритании. Это позволило Н. О. фон Эссену поставить на повестку дня вопрос о корректуре плана применения флота и, в частности, о расширении операционной зоны и перечня решаемых флотом задач.
Приказом адмирала Н. О. фон Эссена от 22 августа (4 сентября) флоту были поставлены задачи расширения операционной зоны до меридиана м. Дагерорт с включением в ее границы Моонзунда и Або-Аландского архипелага и развертыванием в этих районах пунктов базирования миноносных и подводных сил. Очевидно, что выполнение этих задач обеспечивало достижение значимых оперативных целей увеличение глубины оперативной обороны Финского залива и, что особенно важно, создание благоприятных условий для активных действий Балтийского флота в открытой части театра. Со своей стороны командование 6-й армии, а следом и ставка констатировали, что «участие английского флота в войне коренным образом изменило соотношение сил», и, сделав вывод об «отсутствии намерений у противника начать операции в Финском заливе», 31 августа (13 сентября) санкционировали расширение района базирования миноносцев и подводных лодок[647].
В соответствии с приказом комфлота от 22 августа (4 сентября) оперативное построение флота и частные задачи соединениям легких сил претерпели серьезные изменения. Благодаря минному заграждению, поставленному германским вспомогательным заградителем «Дойчланд» (фрегаттен-капитан Г. фон Розенберг) на меридиане маяка Тахкона 4 (17) августа[648], появилась возможность выноса линии корабельного дозора на меридиан м. Дагерорт. Район боевых действий 1-й минной дивизии был выдвинут в Рижский залив, Ирбенский пролив и прилегающие к нему акватории, 2-й минной дивизии — в Або-Аландский шхерный район, бригады подводных лодок — в Рижский залив, Ирбенский пролив и к северному побережью о. Даго. Расширение операционной зоны и постановка новых задач повлекли за собой перебазирование части сил флота: на Лапвик теперь опиралась дежурная бригада крейсеров, из Ревеля в Моонзунд перебазировались 1-я минная дивизия и бригада подводных лодок, в Або-Аландский район 2-я минная дивизия, сохранившая свою прежнюю базу Лапвик в качестве тыловой[649].
Таким образом, предусмотренные приказом от 22 августа (4 сентября) мероприятия стали первыми практическими шагами командования Балтфлота в направлении отхода от сугубо оборонительной идеологии применения флота, лежавшей в основе «Плана операций…» 1912 г. Однако вышестоящее командование, несмотря на некоторые «послабления», в целом не изменило своего видения целей и характера действий флота.
Иллюстрацией тому может служить обмен мнениями между штабом главковерха и командующим Балтийским флотом, состоявшийся в первой половине сентября по поводу отражения предполагаемого неприятельского десанта на курляндское побережье. В ответ на запрос о возможных мерах Н. О. фон Эссен доложил, что считает «единственным средством воспрепятствовать успеху такого предприятия — выход наличных сил Балтийского флота к месту высадки для решительного боя с неприятельским флотом, прикрывающим десант, и нападение на транспорты с войсками». Вместе с тем, командующий флотом указывал, что «подобный выход флота только при условии освобождения от поставленной флоту ранее задачи охраны столицы с моря, так как при выполнении операции на неприятельский десант может случиться уничтожение всего нашего флота». Однако комфлоту было еще раз указано на то, что «задачей Балтийского флота остается охрана столицы со стороны моря. Необходимо сохранение флота для этой цели». Следующая директива имела еще более категоричный характер: флоту оставаться в Финском заливе, «даже если будет достоверно известно, что высадка началась»[650]. Таким образом, к исходу второго месяца войны с Балтийского флота были, по существу, сняты задачи, связанные с содействием сухопутным войскам вне Финского залива.
Несколько забегая вперед, упомянем еще об одной инициативе Н. О. фон Эссена в вопросе расширения операционной зоны Балтфлота, высказанной им морскому министру и главкому 6-й армии в конце декабря 1914 г. Речь идет о включении в систему позиционной обороны Аланских островов, которые фланкировали подходы к устью Финского залива и, кроме того, перекрывали неприятельским морским силам доступ в Ботнику, где осуществлялись экономические перевозки между финляндскими и шведскими портами. Неоднозначное правовое положение архипелага (Парижским трактатом 1856 г. на острова был наложен сервитут, запрещавший их милитаризацию), заставило И. К. Григоровича просить о содействии внешнеполитическое ведомство (приложение 18). С аналогичной просьбой к министру иностранных дел обратился и К. П. Фан-дер-Флит, согласившийся с необходимостью столь очевидного улучшения исходных условий Балтфлота для сражения на центральной минно-артиллерийской позиции. В первых числах января 1915 г. российский посланник в Стокгольме А. В. Неклюдов проинформировал Петроград, «что король и кабинет не заявляют никакого протеста против наших предполагаемых мер, что шведское правительство рассматривает с удовлетворением все то, что может обеспечить морские коммерческие сношения с Россией»[651], после чего министр иностранных дел уведомил морского министра и главкома 6-й армии, что дипломатическая служба не усматривает «препятствий к осуществлению намеченных мер по обороне Аландских островов»[652]. В соответствии с планом оборудования або-аландской позиции, предложенным Н. О. фон Эссеном и утвержденным К. П. Фан-дер-Флитом, зимой 1914/15 г. начались «подготовительные работы» (траление фарватеров, подвоз материалов, оборудование постов службы связи), с тем чтобы с началом навигации разместить на островах гарнизон и приступить к сооружению береговых батарей[653].
Возвращаясь к обстановке, сложившейся на Балтийском театре к середине сентября 1914 г., отметим, что пассивность немцев, устойчивый нейтралитет Швеции и, что весьма важно, ожидавшееся в скором времени вступление в строй дредноутов типа «Севастополь» в корне изменили ситуацию — теперь она явно не соответствовала обстановке, которую прогнозировали авторы «Плана операций…» 1912 г. «Когда это окончательно выяснилось, личный состав Балтийского флота заволновался, — свидетельствует Д. В. Ненюков. — Многие высказывали мнение, что война окончится очень скоро и флот останется в бездействии. Молодежь, несмотря на материальную слабость флота, требовала активных действий, и командующему флотом, связанному строгими директивами ставки, стоило больших трудов, чтобы утихомирить горячие головы»[654].
Отметим, что и сам адмирал Н. О. фон Эссен, «наступательному» менталитету которого претила уготовленная флоту пассивная роль, упорно не желал предоставлять противнику полную свободу действий в Средней и Южной Балтике. В наиболее полном и аргументированном виде взгляды командующего и его ближайших помощников на задачи флота, формы и способы их выполнения были изложены в документе под названием «Изменение основного плана операций Морских Сил Балтийского моря», представленном Н. О. фон Эссеном на утверждение главкому 6-й армии 18 сентября (1 октября) 1914 г.[655] (приложение 19). Внимательное изучение «Изменения…» заставляет усомниться в корректности установившейся в отечественной историографии точки зрения, согласно которой его содержание сводится к плану активных минно-заградительных действий в юго-восточной и южной частях Балтийского моря. Представляется, что заложенный в документ замысел значительно шире.
Выполнив обстоятельный сравнительный анализ обстановки, изложенной в «Плане операций…» 1912 г., и ситуации, de facto сложившийся на Балтике к исходу сентября 1914 г., штаб флота пришел к выводу,