Нетрудно заметить, что у русских, как и у германцев, оперативный план Балтийского флота не был согласован с намерениями высшего сухопутного командования. Весьма характерный факт: в записке генерал-квартирмейстера Штаба ВГК генерала от инфантерии Ю. Н. Данилова «по вопросу о нашем стратегическом положении и дальнейших задачах на Западном фронте» от 3–5 (16–18) января, положения которой легли в основу стратегического замысла ставки на кампанию 1915 г., задачи военно-морских сил не сформулированы вовсе[720]. Видимо, поэтому план кампании вырабатывался без участия военно-морского командования, что, строго говоря, противоречило духу и букве «Положения о полевом управлении войск в военное время» 1914 г. даже при всех недоработках «флотских» статей этого документа. Достаточно сказать, что в совещании, состоявшемся 4 (17) января 1915 г. в штабе Северо-Западного фронта для определения целей и задач действий войск, представители флота участия не принимали[721], хотя решение главной задачи — овладения Восточной Пруссией — предполагало перенос центра тяжести борьбы именно на приморское крыло фронта. Верховное и фронтовое командование продолжало смотреть на Балтийский флот лишь как на вспомогательное средство обороны побережья Финского залива и столицы, хотя в сложившейся на театре оперативной обстановке имелись возможности для содействия флота и наступательным операциям сухопутных войск — например, демонстративных действий для сковывания резервов и отвлечения сил неприятеля с главного направления. Таковые демонстрации, безусловно, были выполнимы только при условии эффективного разведывательного обеспечения сил. Однако убедительные успехи, достигнутые вторым (радиотелеграфным) флагманским минным офицером штаба командующего флотом старшим лейтенантом И. И. Ренгартеном (добывание радиоразведывательной информации), начальником службы связи контр-адмиралом А. И. Непениным (обработка радиоразведывательных материалов и ведение разведобстановки) и их подчиненными, обеспечивали своевременное обнаружение противника, а в некоторых случаях и выявление его замысла[722]. Очевидно, что результативная деятельность органов радиоразведки в известной мере гарантировала действующие в Южной Балтике корабельные силы от соприкосновения с превосходящим неприятелем — соединениями Флота открытого моря.
Вице-адмирал В. А. Канин, вступивший в должность командующего флотом после смерти Н. О. фон Эссена в мае 1915 г., начал свою деятельность на новом посту с представления в ставку через главкома 6-й армии ходатайства о разрешении использовать вне акватории Финского залива новые линейный корабли или хотя бы головной «Севастополь» в единственном числе. «Это необходимо, — докладывал командующий, — для поддержания духа в личном составе, которому в огромной массе могут быть непонятны те мотивы, которые обрекают наши лучшие и сильнейшие корабли на оперативное бездействие»[723]. Озабоченность В. А. Канина (по наблюдению компетентного современника — «очень рассудительного, спокойного и опытного моряка»[724]) морально-психологическим состоянием вверенного ему личного состава имела под собой все основания: менее чем через полгода прозвенит первый тревожный звонок — коллективное неповиновение матросов крейсера «Россия» в сентябре, линкора «Гангут» и крейсера «Рюрик» в октябре 1915 г.[725]. «Это — результат нашей бездеятельности… Вот где бедствие настоящее…», — записал в своем дневнике по поводу событий на «Гангуте» И. И. Ренгартен[726], активно ратовавший за повышение оперативной активности Балтфлота.
Кстати, подобные идеи имели в офицерской среде весьма широкое хождение. Вот, например, что писал в одном из частных писем флаг-капитан по оперативной части штаба флота капитан 1 ранга А. В. Колчак: «Наступательной тенденции нет ни у кого, все помыслы направлены на «сохранение кораблей», нельзя, изволите ли видеть, рисковать ими… Флот находится в маразме, нужно немедленно извне заставить его начать действовать»[727]. П. Новосильцев вспоминал об «общем недовольстве» командного состава минной дивизии: «Все без исключения испытывали глубокое разочарование. Совсем другого ожидали от войны на море… Армия дралась, а флот топтался на месте. Было больно и обидно… Всем хотелось настоящей боевой работы…»[728].
В. А. Канин, кроме того, напоминал вышестоящему командованию, что в связи с вступлением в строй бригады русских дредноутов немцы перевели на Балтику эскадру линейных кораблей из состава Флота открытого моря, что требовало более основательного оперативного обеспечения наших минно-заградительных действий.
Однако штаб главковерха оставался при своей точке зрения о недопустимости риска новыми линкорами, неизменно подтверждая требование не отвлекать основные силы флота от обороны морских подступов к столице. Поэтому в очередной директиве командующему Балтийский флотом от 11 (24) мая 1915 г. № 3576 главнокомандующий 6-й армией еще раз указал на «обеспечение» Финского залива как на главную задачу флота[729]. Впрочем, для оперативного прикрытия легких сил, действующих в средней и южной Балтике, допускалось использовать линкоры 2-й бригады, но и их следовало предохранять от малейшего риска. Таким образом, командующий по-прежнему вынужден был вести борьбу, еще более обострившуюся в связи с наступлением противника в Курляндии, не вводя в дело главные силы. «Канин хочет вывести в море «Севастополь», но при нашей мизерной защите подводными (так в документе. Следует, по-видимому, читать «защите от подводных лодок». — Д. К.) это опасно», — писал начальник штаба главковерха Н. Н. Янушкевич военному министру В. А. Сухомлинову 23 мая (5 июня) 1915 г.[730].
19 июня (2 июля) 1915 г. у о. Готланд 1-я бригада крейсеров под командованием контр-адмирала М. К. Бахирева («Адмирал Макаров», «Баян», «Олег» и «Богатырь»), наведенная на противника по данным радиоразведки, нанесла поражение германскому корабельному отряду коммодора И. Карфа (малый крейсер «Аугсбург», минный заградитель «Альбатрос» и три миноносца), вынудив выброситься на берег неприятельский заградитель[731] (приложение 24). В тот же день в южной части моря, у Нойфарвассера, один и из немногих крупных кораблей германского флота на Балтике броненосный крейсер «Принц Адальберт» под флагом командующего «разведывательными силами» контр-адмирала А. фон Хопмана был торпедирован британской подводной лодкой «E9» (коммандер М. Хортон) и получил тяжелые повреждения[732]. Успех русских у Готланда весьма масштабное по меркам Балтийского театра событие — стал своеобразным рубежом в борьбе на Балтике в кампании 1915 г. и имел серьезные последствия. Наиболее важным из них стало начало серии активных операций и боевых действий германских морских сил (в том числе соединений Флота открытого моря) с целью овладения Рижским заливом. Причем эти действия, оперативная и тем более стратегическая целесообразность которых выглядит весьма сомнительной, были предприняты в значительной мере для «восстановления авторитета» и «исправления положения» на Балтике.
М. К. Бахирев
Крейсер «Баян»
Минный заградитель «Альбатрос» на камнях у о. Готланд после боя с русской 1-й бригадой крейсеров 19 июня 1915 г.
Июльские успехи М. К. Бахирева и М. Хортона дали командующему Балтфлотом повод для очередного возбуждения вопроса об использовании новых линкоров вне Финского залива. Состоявшееся по этому поводу совещание под председательством главковерха было, по свидетельству Д. В. Ненюкова, продолжительным и бурным: «Генерал Данилов доказывал, что если флот, при существующей обстановке, одержит даже блистательную победу, то это не изменит общего стратегического положения, и, наоборот, в случае его поражения армии придется выделить из своего состава два или три корпуса для защиты подступов к столице, что может иметь катастрофические последствия для фронта»[733]. В результате великий князь Николай Николаевич принял компромиссное решение, предложенное начальником ВМУ ставки[734], и отдал командующему флотом в полное распоряжение один дредноут. Вот что писал по этому поводу начальник военно-морского управления штаба 6-й армии капитан 2 ранга В. М. Альтфатер начальнику штаба командующего Балтфлотом контр-адмиралу Н. М. Григорову: «Вероятно, флот в претензии на меня, что я не мог исхлопотать предоставление в распоряжение командующего флотом дредноутов. Лично я вполне уверен, что командующий не подвергнет их напрасному риску, но базироваться на такой уверенности здесь не желают, и с меня потребовали определенные ответы на следующие вопросы: 1. Есть ли риск для 1-й бригады (линейных кораблей. — Д. К.) в случае активных действий подвергнуться если не уничтожению, то значительному ослаблению ее боеспособности? 2. В случае вывода из строя временно 1-й бригады могут ли оставшиеся три корабля обеспечить в полной мере восточную часть залива? 3. Может ли 1-я бригада в случае успеха обеспечить Рижский залив от проникновения туда неприятеля? На эти вопросы я по чистой совести ответил: на первый — риск есть, на второй — не могут, на третий — обеспечить не может, может только задержать. Тогда решение оставить дредноуты в резерве было оставлено в силе. Тем не менее, основываясь на телеграмме командующего флотом, где он считает два дредноута и два «Андрея»