(линкоры типа «Андрей Первозванный». — Д. К.) достаточной силой для обороны Финского залива, мне удалось отдать в полное распоряжение командующего флотом один дредноут (считается, что один может выйти из строя по разным причинам). Лично думаю, что это может обеспечить командующего флотом при крейсерских операциях, когда инициатива будет на нашей стороне или когда внимание противника будет ослаблено или отвлечено…»[735].
Состоявшееся в августе 1915 г. переподчинение флота Балтийского моря главнокомандующему армиями образованного Северного фронта генералу от инфантерии Н. В. Рузскому принципиально не отразилось на перечне и содержании задач Балтийского флота. Директивой главкома от 8 (21) августа № 1292 (приложение 25) главная задача флоту по-прежнему определялась как «недопущение противника к востоку от главной морской позиции». Предписывалось, кроме того, прочно удерживать Моонзундский и Або-Аландский районы, а также «всеми мерами затруднить» действия неприятеля, в первую очередь десантные, в Рижском заливе. По существу, важнейшим новшеством в директиве стало разрешение «пользоваться двумя кораблями 1-й бригады линейных кораблей, не испрашивая на то всякий раз ВЫСОЧАЙШЕГО разрешения»[736]. В директиве содержатся и первые, хотя и весьма расплывчатые, указания на «активные действия», не идущие «в ущерб главной задаче», что, очевидно, стало следствием благоприятных изменений в стратегической обстановке на Восточном фронте вообще и на Балтийском морском театре в частности. В первой половине года вследствие недостатка сил, пригодных для действий на коммуникациях, а также пребывания на театре значительных сил неприятельского флота, сосредоточенных для проведения серии операций по овладению Рижским заливом, задача нарушения морских перевозок противника Балтфлоту в прямой постановке не формулировалась. Теперь же августовское фиаско немцев в Рижском заливе и последовавшее вслед за этим возвращение в Северное море соединений Флота открытого моря, отказ противника от активных действий в средней и северной частях Балтики и, наконец, пополнение русского флота новыми эсминцами и подводными лодками позволили командованию флота пере-нести вопрос о воздействии на неприятельские сообщения в практическую плоскость.
К решению задачи нарушения коммуникаций противника были привлечены подводные лодки и надводные корабли — крейсера и эскадренные миноносцы.
Район боевых действий подводных лодок включал в себя всю акваторию театра: малые лодки действовали в Ботническом заливе позиционным способом, а новые лодки типа «Барс» и английские типа «E» оперировали в центральной и южной частях моря. Большие лодки осуществляли одиночные крейсерства продолжительностью до 17 суток (в среднем 8 — 10 суток) в районах м. Дагерорт — о. Фемарн — маяк Гиедзер — Фальстербо — м. Аркона, м. Аркона — Риксгефт и у Либавы. Средние коэффициенты оперативного напряжения («полезного использования») подводных лодок составили 0,33 для больших лодок и 0,11 для малых[737]. Максимальный показатель 0,41 принадлежит английской лодке «E9» (коммандер М. Хортон), совершившей 18 боевых походов общей продолжительностью 108 суток[738].
С оперативной точки зрения представляет интерес практика вывода нескольких подводных лодок (в 1915 г. — до трех) в районы, нарезанные с расчетом воздействия на неприятельскую коммуникацию одновременно на нескольких ее участках. Кроме того, командирам английских лодок представлялось право маневрировать позициями в зависимости от складывающейся обстановки, Российским же лодкам назначалась единственная позиция (без запасной), что стало существенным недостатком организации применения подводных сил Балтфлота в кампанию 1915 г.
Английская подводная лодка «E9»
Командованием Балтийского флота предпринимались попытки управления подводными лодками в море, а именно корректировки боевых задач, изменения районов боевого предназначения и наведения лодок на противника, обнаруженного другими силами и средствами. Если в течение первого года войны информация на подводные лодки передавалась, как правило, непосредственно постами службы связи[739], то с осени 1915 г. практиковалось управление лодками по радио с берегового командного пункта с назначением сеансов связи. Однако организовать устойчивое, непрерывное и оперативное управление подводными лодками так и не удалось из-за весьма ограниченных возможностей существовавших в то время станций «беспроволочного телеграфа». Лодочные приемники и передатчики обеспечивали надежную связь с берегом на расстоянии, как правило, не более 100 миль, что лишало командование флота возможности управлять подводными лодками на удаленных коммуникациях[740].
М. Хортон
Крейсер «Олег»
Новой формой применения сил флота на коммуникациях противника стали набеговые действия надводных кораблей в составе тактических групп. В 1915 г. эти действия носили эпизодический характер, их район ограничивался северной частью театра. 15–16 (28–29) октября 1-я бригада крейсеров контр-адмирала М. К. Бахирева («Адмирал Макаров», «Баян», «Олег» и «Богатырь») в сопровождении пяти эсминцев 7-ro дивизиона (капитан 2 ранга В. К. Кедров) совершила рейд в Ботнический залив, в ходе которого было осмотрено несколько нейтральных судов и захвачен германских пароход «Фраскати» (1750 брт). Показательно, что в это время в Лулео находилось до 20 немецких судов с грузом руды, но шведские власти, предупрежденные о появлении русских кораблей капитанами нейтральных пароходов, задержали выход германских транспортов[741]. 7–8 (20–21) декабря «полудивизион особого назначения» (эсминцы «Генерал Кондратенко», «Сибирский стрелок», «Пограничник» и «Охотник») под командованием капитана 2 ранга К. В. Шевелева произвел безрезультатный поиск неприятельских судов в Оландсгафе и Ботническом заливе[742]. Любопытно, что в первом случае командованием флота была предпринята попытка организации оперативного взаимодействия разнородных сил: для прикрытия поисковой группы и попутно для «действий против торговли немцев со Швецией» в пролив Южный Кваркен были развернуты подводные лодки «Дракон» и «Кайман». Однако последние из-за шторма опоздали с занятием позиций и действовали самостоятельно, при этом подводная лодка «Кайман» (старший лейтенант И. В. Мессер) захватила германское грузовое судно «Шталек» (1127 брт)[743].
Подводная лодка «Кайман»
Продолжались и постановки активных минных заграждений. Если весной и летом активные заграждения выставлялись только у побережья Курляндии в целях, главным образом, борьбы с боевыми кораблями противника[744], то осенью, с наступлением темных и продолжительных ночей, командование флота решило использовать минное оружие и для нарушения неприятельских морских сообщений между Килем, Данцигом и Либавой. Не рассчитывая более на достижение оперативной внезапности минных постановок в операционной зоне противника и на отсутствие противодействия с его стороны, командование флота предполагало добиться успеха за счет стремительности и широкого масштаба минно-заградительных действий, планируя комбинировать их с нанесением артиллерийских ударов по Кольбергу, Рюгенвальде, Штольпмюнде, Засницу и другим пунктам на германском побережье. Первоначальный замысел командования Балтфлота предусматривал постановку с крейсеров, эсминцев и минного заградителя в общей сложности до 200 мин преимущественно у побережья, с тем чтобы вытеснить неприятельские корабли и суда с мелководных прибрежных фарватеров в море под удары подводных лодок. В состав сил оперативного прикрытия наряду с крейсерами, эсминцами и подводными лодками предполагалось включить два линкора-дредноута. Ставка, однако, сочла нецелесообразным подвергать риску основное ядро флота и предложила решать задачу легкими надводными силами и подводными лодками. Новый план предусматривал постановку активных заграждений на подходах к Данцигу и Либаве крейсерами, на путях Либава — Нидден, Риксгефт — Стило, у Либавы и Стейнорта — эскадренными миноносцами, у Брюстерорта, Хелы и в Данцигской бухте — подводными лодками[745].
Подводная лодка «Акула»
В октябре — декабре крейсерами и миноносцами Балтфлота были поставлены три активных минных заграждения: 29 октября (11 ноября) 560 мин к югу от о. Готланд, 23 ноября (6 декабря) 700 мин к юго-востоку от о. Готланд и 3 (16) декабря 150 мин к северо-западу от Виндавы[746]. Первые два заграждения в совокупности предназначались для нарушения коммуникационной линии, связывающей Киль и Данциг с Либавой, третьим заграждением предполагалось сорвать прибрежное судоходство противника между Виндавой и Люзерортом.
При двух первых постановках корабельные отряды заграждения прикрывались группами надводных кораблей, в первом случае и подводными лодками, направленными на маршруты развертывания неприятельских кораблей. При проведении постановок 29 октября (11 ноября) и 23 ноября (6 декабря) командующий флотом, воспользовавшись разрешением главнокомандующего армиями Северного фронта[747], включал в состав сил прикрытия линейные корабли «Петропавловск» (капитан 1 ранга В. К. Пилкин) и «Гангут» (капитан 1 ранга М. А. Кедров), которые под флагом начальника эскадры вице-адмирала Л. Б. Кербера впервые спускались в Южную Балтику