Вскоре после 18.00, когда отряд втянулся в проход между банкой Копперстенарне и шведским побережьем, 7-й дивизион был отпущен в базу, а эсминцы 6-ro дивизиона выдвинулись вперед и образовали «завесу» на удалении 80 кабельтовых перед главными силами. Крейсера, выполняя «Инструкцию для уклонения от подводных лодок»[813], «ломали» курс на противолодочном зигзаге.
Наконец, в 22.00 эскадренные миноносцы контр-адмирала А. В. Колчака отделились от отряда и, увеличив ход до 25 узлов, легли на курс 248 градусов, ведущий в Норчепингскую бухту. Через четверть часа крейсера и 6-й дивизион эсминцев подвернули влево (на курс 215 градусов) и прекратили зигзаг.
Тем временем — около 9 часов вечера — неприятельский конвой из десяти «ценных рудовозов» в охранении трех вооруженных траулеров из состава 5-й группы 1-й «флотилии охраны судоходства» под командованием лейтенанта резерва Пликерта вышел в южном направлении и за полчаса до полуночи находился юго-восточнее плавучего маяка Хевринге, за пределами шведских тервод[814].
В четверть двенадцатого в районе Ландсорта с русских эсминцев были замечены дымы, и вскоре «Новик» со товарищи нагнали неприятельский конвой, шедший вдоль берега на юг в растянутой кильватерной колонне (приложение 30). Опустившаяся ночь была тихой и светлой, однако обе стороны, как замечает германский исследователь, «оставались в неведении, противник перед ними или нейтральные корабли»[815]. Совершенно очевидно, что в этой ситуации контр-адмиралу А. В. Колчаку, корабли которого располагали более чем трехкратным преимуществом в скорости, следовало бы обойти караван (пусть даже нейтральный) со стороны берега и «отжать» конвой от шведских территориальных вод. Даже в том случае, если атакующие со стороны берега русские эсминцы были бы скованы кораблями охранения, грузовые суда оказались под ударом крейсеров и миноносцев П. Л. Трухачева, державшихся в 15 милях мористее. Следует заметить, что сам Петр Львович рекомендовал А. В. Колчаку действовать именно таким образом[816]. Вместо этого в 23.33 начальник минной дивизии преждевременно, оставаясь в кормовых курсовых углах противника, приказал сделать предупредительный выстрел впереди по курсу концевого судна, опасаясь атаковать нейтральных шведов. Этим решением, точнее, несвоевременностью этого решения, А. В. Колчак лишил атаку внезапности, дал немногочисленным кораблям непосредственного охранения связать себя боем и позволил транспортам с рудой без потерь отойти в территориальные воды нейтрального королевства.
Схема бокового вида германского вооруженного траулера. Корабли этого типа входили в состав сил хранения «шведских» конвоев
В 23.38, после второго предупредительного выстрела, лейтенант резерва Пликерт направил транспорты к шведскому берегу, прикрыв их дымовой завесой, а сам на траулере «Вильям Юргенс» вместе с двумя подобными судами (на каждом — по одному 88-мм орудию) повернул навстречу русским эскадренным миноносцам и принял бой на контркурсах.
В этот момент Александр Васильевич принимает еще одно решение, вполне соответствовавшее полученным им инструкциям («в первую очередь атаковать концевой вооруженный пароход»), но весьма сомнительное с точки зрения тактической целесообразности. Вместо того чтобы оставить в покое слабосильные и тихоходные неприятельские эскортные суда и преследовать уходящие под берег рудовозы, А. В. Колчак «держится правил яко слепой стены» и поворачивает на северо-запад, стремясь, как значится в рапорте на имя командующего флотом, не разойтись с кораблями непосредственного охранения конвоя и не потерять из виду самый крупный из них — концевой. Вдогонку по транспортам было выпушено лишь несколько снарядов, не причинившие неприятелю вреда. «Новик» выпустил с дистанции около 15 кабельтовых две торпеды по «группе небольших судов, открывших по нам огонь», но также без успеха, хотя с русских эсминцев вроде бы наблюдали «сильный взрыв» и отметили прекращение неприятельскими кораблями стрельбы[817].
Кстати, в деле 31 мая (13 июня) русскими кораблями впервые были использованы трассирующие снаряды — «факелы». Вся траектория снаряда, по наблюдению флагманского артиллериста 1-го дивизиона миноносцев старшего лейтенанта Л. Н. Ростовцева, была отчетливо видна в воздухе, и не было ни одного случая, когда бы «факел» не сработал. «Общее впечатление таково, — заключил Лев Николаевич, — что мы имеем в снарядах данного типа надежное средство поражения»[818].
Единственной жертвой русских стало судно-ловушка «Германн» (9-узловый пароход-угольщик постройки 1901 г. грузовместимостью 2030 брт, вооруженный четырьмя 105-мм пушками) под командованием капитан-лейтенанта резерва К. Хофмана, которое следовало позади конвоя, имитируя, как и подобает «Q-ship», отставший транспорт. Из-за слабой подготовки наспех сколоченного экипажа — этот поход был для «Германна» первым[819] германский корабль не смог оказать никакого сопротивления, и в течение часа «Новик», «Победитель» и «Гром» беспрепятственно расстреливали неприятеля.
Первыми же залпами русских эсминцев был разбит мостик «Германна» и уничтожены средства управления рулем, выведены из строя три орудия, перебит главный паропровод. Средняя часть судна заполнилась дымом и паром. Командир и артиллерийский офицер с частью команды, отрезанные пожаром в носовой части, на шлюпке покинули корабль, «гибель которого казалась им неизбежной в ближайшее время». Часть экипажа, оставшаяся в корме без командиров («первый офицер» корабля обер-лейтенант резерва Хайнрих погиб), была бессильна справиться с распространяющимся огнем. Немецким морякам удалось спустить вторую уцелевшую шлюпку, многие держались в воде на обломках.
Пароход, трюмы которого специально для подобных случаев были заполнены пустыми бочками, осел носом, но не тонул, и восточным ветром его относило к шхерам шведского побережья. Начальник минной дивизии приказал «Новику» добить корабль противника торпедами. Но первая мина Уайтхеда, выпущенная с дистанции около кабельтова, прошла, вероятно, под целью, а вторая попала в борт неприятельского судна, но не взорвалась (специальная вертушка взводила ударник в боевое положение только после прохождения торпедой полутора кабельтовых). Так как на флагманском эсминце оставалось всего четыре торпеды, А. В. Колчак приказал взорвать пароход командиру «Грома» (по свидетельству Г. К. Графа, начальник дивизии посчитал, что на «Новике» «мины не в порядке»[820]).
Однако капитан 1 ранга Н. Д. Тырков и его подчиненные также выпустили две торпеды буквально в упор, и обе вновь не взорвались, хотя попали в цель. Только после этого «Гром» отошел кабельтовых на восемь и третьей миной подорвал неподвижное и агонизирующее судно. Получив торпедное попадание в среднюю часть корпуса, «Германн» начал медленно крениться и погружаться кормой. В это время на германском корабле начали взрываться патронные погреба, и «Новик» был буквально засыпан обломками поверженного неприятеля. Только приблизительно через четверть часа пылающий и сотрясаемый взрывами пароход затонул.
«Новик» оказался среди немецких моряков, которые, по свидетельству офицера русского эсминца, «плавали вокруг нас на различных обломках, разбитых шлюпках и просто в воде, неистово взывая о помощи». С помощью сброшенных за борт концов на борт флагманского эсминца были подняты девять членов экипажа «Германна», после чего миноносцы поспешили на соединение с силами прикрытия, так как А. В. Колчак получил сообщение П. Л. Трухачева о том, что «в этом районе находится неприятельская подлодка и какие-то суда вышли на выручку каравана»[821].
Впрочем, существует точка зрения, согласно которой отказ начальника минной дивизии от спасения всех моряков «Германна» был связан с особенностями психотипа А. В. Колчака. Сослуживцы Александра Васильевича не раз обращали внимание на «совершенно неприличное состояние нервов» (А. А. Сакович)[822], «бешеную вспыльчивость» (В. К. Пилкин)[823], «взвинченность», «резкость, а подчас и грубость» (С. Н. Сомов)[824] будущего верховного правителя, а также на его «жестокое обращение с командой» в бытность младшим офицером. «С годами, продвигаясь по службе, Колчаку пришлось занимать посты, где уже не приходилось «брататься», но репутация жестокости прилипла в Колчаку… Из песни слова не выкинешь, и Колчак не поднял, после потопления неприятеля, плававших и цеплявшихся за его миноносец немцев. «Crime de guerre?»[825] Правда, была опасность от подводных лодок и надо было скорей уходить», — писал впоследствии контр-адмирал В. К. Пилкин[826].
Так или иначе, но из 86 человек экипажа германского вооруженного парохода погибло 29, остальные были подобраны кораблями охранения и подошедшими шведскими судами[827]. Заметим, что А. В, Колчак и его подчиненные окончательно удостоверились в военном назначении «Германна» лишь после того, как взяли в плен часть его команды. Поэтому говорить о «бое с германским вспомогательным крейсером», конечно, не приходится.
Крейсера П. Л. Трухачева, до которых доносилась канонада в Норчепингской бухте, в соответствии с планом операции повернули на обратный курс в 1.45, о чем контр-адмирал А. В. Колчак был извещен по радио. Около 3 часов ночи левее курса отряда были усмотрены четыре парохода, но они оказались шведскими. Еще через час к кораблям П. Л. Трухачева присоединились «Новик», «Победитель» и «Гром», которые вместе с крейсерами трижды уклонялись от «обнаруженных» подводных лодок противника (на самом деле в море находилась