В 20.03 три корабля 20-й полуфлотилии были обнаружены и атакованы подводной лодкой «Барс», совершавшей переход на свою позицию у северной оконечности острова Эланд. Старший лейтенант Н. Н. Ильинский с перископной глубины произвел залп тремя минами Уайтхеда веером с дистанции 3–4 кабельтовых, однако неприятельские корабли удачно уклонились от торпед и в свою очередь безрезультатно контратаковали русскую подводную лодку глубинными бомбами. Командующий Балтийским флотом, получив радиосообщение командира «Барса»[842] о присутствии германских боевых кораблей в районе поиска, приказал «Андрею Первозванному» и «Императору Павлу I» выдвинуться на рейд Бокула.
В 22.23 слева по курсу эскадренного миноносца «Победитель» были замечены дымы. Полагая, что перед ним неприятельские эскортные корабли, капитан 1 ранга В. С. Вечеслов склониться на 20 градусов вправо, намереваясь, надо полагать, занять позицию между противником и берегом. Однако, как выяснилось уже через четверть часа, дым принадлежал шведскому пароходу, который после досмотра был отпущен восвояси. Как справедливо замечают в этой связи авторы книги «Флот в первой мировой войне», «с точки зрения тактической целесообразности, пароход следовало бы задержать до окончания поиска, чтобы обеспечить его скрытность»[843].
Не имея возможности произвести обсервацию из-за весьма скверной видимости, 1-й дивизион по счислению дошел до назначенной точки, повернул на обратный курс и вдоль берега двинулся на север.
Германский эскадренный миноносец «S63». К этому типу принадлежали корабли 20-й полуфлотилии, участвовавшие в бою 17 (30) июня 1916 г.
Миноносцы 15-й полуфлотилии «V181» и «V183»
Сразу после полуночи на параллели Норчепинга под берегом были вновь усмотрены силуэты нескольких судов. Начальник 1-го дивизиона еще раз попытался «вклиниться» между ними и берегом и начал сближение. Однако когда дистанция сократилась до 40 кабельтовых, обнаруженные цели были опознаны как восемь германских миноносцев, причем некоторые из них явно принадлежали к числу больших эсминцев последних серий. Таким образом, превосходство в силах, причем весьма ощутимое, было на стороне неприятеля. Действительно, девятнадцати 88-мм и пятнадцати 52-мм орудиям и тридцати трем торпедным трубам кораблей полуфлотилий Рёдера фон Дирсбурга и Волльхайма эсминцы «Победитель», «Орфей» и «Гром» могли противопоставить двенадцать 102-мм орудий и двадцать семь торпедных труб. Правда, новейшие русские миноносцы имели существенное преимущество в дальности стрельбы своих превосходных четырехдюймовок длиной 60 калибров (87,5 кабельтовых против 50 у немецких 88-мм пушек), однако скверная видимость не позволяла нашим артиллеристам реализовать это важное преимущество.
Капитан 1 ранга В. С. Вечеслов принял резонное решение не принимать боя в столь неблагоприятной обстановке и попытаться навести германские миноносцы на свои крейсера. Пользуясь превосходством в скорости, русские эсминцы начали отрыв от противника. Однако Владимир Степанович явно перестарался: в скором времени неприятельские миноносцы, успевшие сделать лишь несколько залпов, потеряли наши корабли из виду. Не помогло немцам восстановить визуальный контакт и использование осветительных снарядов — «Победитель», «Орфей» и «Гром» скрылись в пелене начавшегося дождя.
Когда около 2 часов русские эсминцы обошли свои крейсера с запада, на кораблях 1-ro дивизиона услышали раскаты артиллерийских залпов. Капитан 1 ранга В. С. Вечеслов счел задачу наведения выполненной и, определив место по маяку Ландсорт, направился в Утэ.
До получения донесения начальника 1-го дивизиона о боевом соприкосновении с неприятельскими кораблями крейсера и миноносцы контр-адмирала А. П. Куроша двигались в южном направлении. Затем отряд повернул на обратный курс, и около 20.20 по левому борту были обнаружены дымы, а через четверть часа — силуэты восьми эсминцев, которые по аналогии, надо полагать, с российскими кораблями этого класса, были опознаны как «три первые нефтяные, остальные — угольные»[844]. Одновременно сильно дымившие «Громобой» и «Диана» были замечены и германскими миноносцами, оказавшимися к этому времени в 30 милях южнее Ландсорта, то есть несколько восточнее места короткой стычки с «Победителем», «Орфеем» и «Громом».
Опасаясь взять под обстрел эсминцы капитана 1 ранга В. С. Вечеслова, начальник отряда особого назначения приказал 1-му дивизиону показать свое место, которое оказалось в 30 милях впереди по курсу крейсеров (2.40)[845]. Убедившись таким образом, что обнаруженные корабли — неприятельские миноносцы, контр-адмирал А. П. Курош приказал открыть огонь. Российские корабли, остававшиеся на постоянном курсе и имевшие ход около 19 узлов, стреляли левым бортом по правилам отражения минной атаки. Первый залп «Громобоя» с установкой прицела 40 кабельтовых дал недолет, после чего крейсера перешли на поражение завесой[846].
Со своей стороны противник, несмотря на многократное превосходство русских в силах и понемногу улучшающуюся в утренних сумерках видимость, избрал активный образ действий. Увечив ход настолько, чтобы не демаскировать себя дымом, германские миноносцы вышли в торпедную атаку; при этом менее быстроходные корабли 15-й полуфлотилии атаковала отдельно от новых эсминцев Рёдера фон Дирсбурга. Одновременно немцы вели интенсивный, хотя и не слишком точный (недолеты 5 — 10 кабельтовых) артиллерийский огонь.
Энергичная и эффективная стрельба «Громобоя» и «Дианы» не позволила германским миноносцам сократить расстояние до дистанции верного торпедного выстрела — по данным Э. фон Гагерна, самые настойчивые из немецких кораблей смогли приблизиться к крейсерам А. П. Куроша на 24 кабельтова[847]. Противник был вынужден выпустить мины из позиций, не благоприятных по курсовому углу цели, в результате русских кораблей не поразила ни одна из дюжины германских торпед. С наших кораблей наблюдали две из них: первая пересекла кильватерную колонну отряда за кормой «Громобоя», а вторая шла в кормовую часть «Дианы» и заставила капитана 1 ранга М. В. Иванова выполнить маневр уклонения[848].
В 2.50, когда последняя мина Уайтхеда вышла из аппарата, корабли противника начали выходить из боя. Германские миноносцы, отстреливаясь, врассыпную отступали на юго-запад, зигзагируя и прикрываясь дымовой завесой и «черным нефтяным дымом». Через десять минут неприятель вышел из сферы огня «Громобоя» и «Дианы» (дистанция увеличилась до 90 кабельтовых), и русские прекратили огонь, так и не добившись ни одного попадания в немецкие корабли.
Отразив атаку, корабли контр-адмирала А. П. Куроша проложили курс к опушке або-аландских шхер, по пути вновь обнаружив и обстреляв ныряющими снарядами германскую подводную лодку — по-видимому, ту же «UB33». Тем же утром на входном фарватере Утэ вновь была затралена мина, поэтому отряд особого назначения был направлен в Эре и там расформирован.
Подводные лодки оставались в районах боевого предназначения до 22 июня (5 июля), но успеха также не добились. Даже английская субмарина «E9», занимавшая наиболее перспективную позицию перед Либавой, — так и не дождалась выхода в море германского крейсера «Страсбург» (фрегаттен-капитан Г.-К. фон Шлик) и семи миноносцев 10-й флотилии капитана цур зее Ф. Витинга, находившихся в этом порту под началом младшего флагмана «разведывательных сил Балтийского моря» контр-адмирала Х. Лангемака.
Итак, цель операции не была достигнута и на этот раз. При этом управленческие решения А. П. Куроша и В. С. Вечеслова 17 (30) июня (в отличие от более активных действий П. Л. Трухачева и А. В. Колчака в предыдущей операции) сразу получили весьма критическую оценку во флотской офицерской среде. Так, исполняющий должность флаг-капитана оперативной части штаба комфлота капитан 1 ранга князь М. Б. Черкасский привел действия эсминцев В. С. Вечеслова в качестве наиболее наглядной иллюстрации «отсутствия жажды боя» у командного состава Балтфлота (письмо флаг-капитану Морского штаба главковерха капитану 1 ранга В. М. Альтфатеру от 14 (27) августа)[849].
«Не желая впадать в критику, мы можем только сказать, что в результате неприятелю удалось выполнить свою задачу, то есть защитить караван пароходов, несмотря на свою слабость по сравнению с нашими силами. Наш же отряд не сумел выполнить поставленной ему задачи, и лица, им руководившие, не проявили ни настойчивости, ни предприимчивости. Во всяком случае, мы на «Новике» теперь были довольны, что нас не взяли с собой, а в первый момент страшно обижались на это», — писал по этому поводу Г. К. Граф, бывший в то время страшим минным офицером флагманского корабля минной дивизии[850].
Вскоре после набега 17 (30) июня корабли Балтфлота совершили успешный рейд на морские коммуникации противника в северной части Ботнического залива. 28 июня (11 июля) эсминцы 7-го дивизиона «Внушительный» (капитан 2 ранга Л. М. Пущин) и «Бдительный» (капитан 2 ранга Н. Л. Максимов) в районе Бьюреклубба захватили германские пароходы «Вормс» (4400 брт) и «Лиссабон» (2800 брт)[851]. Неприятельские суда, одно из которых было загружено железной рудой, а другое шло порожняком, были приведены в Гамлекарлебю (або-аландский район) вместе с частью команды и шведским лоцманом, который безуспешно протестовал против захвата судов[852]