временно не возвращенных на родину и захваченных противником[932]. Впрочем, это потери были в значительной мере компенсировано тем, что в водах Османской империи осталось 19 германских и пять австро-венгерских пароходов суммарной грузовместимостью 83 тыс. брт[933], которые впоследствии интенсивно использовались турецкими властями.
По Черному морю пролегали две основные экономические коммуникационные линии Турции: Босфор — Констанца и Босфор — «угольный» район.
Коммуникация, пролегающая вдоль румынского и болгарского побережья, питала Турцию вывозимыми из Констанцы нефтью и продовольствием, а также являлась одним из этапов маршрута транзитных поставок вооружения и военной техники из Германии и Австро-Венгрии.
Наибольшее хозяйственное значение имела трасса протяженностью около 130 миль, соединяющая устье Босфора с гераклийскими портами Зунгулдак, Козлу, Эрегли, Килимли и Парфени. Расположенные здесь копи давали основную часть добываемого в стране угля (в 1913 г. 827 тыс. т[934]), который доставлялся в Константинополь и другие потребительские центры исключительно морским путем. Важно иметь в виду, что уголь гераклийского бассейна являлся не только практически единственным источником топлива для промышленности, транспорта и военного флота, но и важным фактором социальной стабильности в столице Османской империи и прилегающем регионе, чрезвычайно бедном древесиной. «Не имея угля, население неминуемо обрекалось на значительные лишения, и, таким образом, к экономическому фактору присоединялся моральный, что, по примерам из истории Турции и, в частности, Константинополя, могло привести… к серьезным последствиям», — отмечал Н. В. Новиков[935]. Вероятно, автор имел в виду события, подобные свержению султана Селима III в мае 1807 г. в результате стамбульского голодного бунта, который в свою очередь был вызван блокадой Дарданелл эскадрой вице-адмирала Д. Н. Сенявина[936].
Вдоль черноморского побережья азиатской Турции пролегала и весьма протяженная (более 600 миль) линия снабжения сосредоточенной в Восточной Анатолии войсковой группировки. Отсутствие удовлетворительных сухопутных коммуникаций[937] превращало перевозки морем в единственный путь снабжения и пополнения войск и ставило их боеспособность в полную зависимость от устойчивости морских сообщений. Особенностью этой трассы являлось отсутствие на всем ее протяжении удобных и технически оснащенных портов. Причалами и оборудованием для обслуживания крупных судов располагали только Зунгулдак и Трапезунд, являвшийся основным портом снабжения армии на Кавказе. Поэтому погрузка и разгрузка судов производилась на открытых и незащищенных в навигационном отношении рейдах (единственным исключением в этом смысле являлся Синоп, однако он был удален от района военных действий в Восточной Анатолии более чем на 200 миль), что влекло за собой затягивание погрузочно-разгрузочных работ и, следовательно, снижение оборачиваемости тоннажа. Значительная протяженность трассы вдоль анатолийского побережья, отсутствие здесь пунктов базирования сил турецкого флота, ограниченное число удобных якорных стоянок, приглубый характер берегов облегчали русскому флоту действия по нарушению этой коммуникации.
3.2. ЭПИЗОДИЧЕСКИЕ ДЕЙСТВИЯ ЧЕРНОМОРСКОГО ФЛОТА НА НЕПРИЯТЕЛЬСКИХ СООБЩЕНИЯХ (октябрь 1914 г. — август 1915 г.)
Характер действий Черноморского флота на неприятельских коммуникациях в течение указанного периода был обусловлен, главным образом, совершенно недостаточным количеством современных надводных кораблей и подводных лодок с оперативным радиусом действия, позволяющим действовать у турецкого побережья в течение длительного времени. К 16 (29) октября 1914 г. моменту нападения германо-турецких морских сил на российские порты и началу военных действий против Турции — флот располагал только четырьмя турбинными эсминцами типа «Дерзкий», первые две подводные лодки типа «Морж» вступили в строй в марте — апреле 1915 г.[938]. Значительная протяженность анатолийской коммуникации и ее удаленность от Севастополя — главной базы Черноморского флота — серьезно затрудняли применение здесь устаревших линейных кораблей, крейсеров и «угольных» миноносцев; использование же малых подводных лодок исключалось вовсе.
«Явуз Султан Селим» и минный крейсер «Берк-И Сатвет». Стения, сентябрь 1914 г.
Однако главным фактором обстановки в этом районе, как и на театре в целом, являлась постоянная угроза со стороны современных быстроходных крейсеров «Гебен» и «Бреслау», которые, базируясь на Стению (на европейском берегу Босфора севернее Константинополя), могли отрезать русские корабли от Севастополя и уничтожить их (приложение 41). Последнее обстоятельство лишало командующего флотом адмирала А. А. Эбергарда возможности разделять силы хотя бы на непродолжительное время, поэтому в ноябре и декабре 1914 г. основной формой применения сил Черноморского флота являлись боевые действия («крейсерства») эскадры в полном составе в предпроливной зоне и на анатолийской коммуникации турок, в ходе которых уничтожались неприятельские грузовые суда и наносились артиллерийские удары по турецким портам. Оперирующая в южной части театра эскадра выполняла и функции сил оперативного прикрытия в отношении корабельных групп, осуществлявших постановки активных минных заграждений.
Дивизия линейных кораблей Черноморского флота
В этом смысле наиболее показателен поход 22–25 октября (4–7 ноября), в ходе которого эскадра под флагом адмирала А. А. Эбергарда (пять линкоров, три крейсера и два дивизиона эсминцев) поставила первое в предпроливной зоне минное заграждение, нанесла артиллерийский удар по Зунгулдаку (повреждены пароход-угольщик «Бейкоз» (1188 брт) и буксиры «Дофен» и «Эоле»), уничтожила в море военные транспорты «Митхат Паша» (4455 брт), «Безм-И Алем» (4523 брт) и пароход «Бахрие Ахмер» (3603 брт) с грузом военного снаряжения[939] и при возвращении в базу успешно выдержала жестокий шторм[940].
Детали этого похода освещены нами в одной из публикаций[941], поэтому здесь обратим внимание лишь на весьма показательный факт отсутствия при группе ценных турецких транспортов сил непосредственного охранения и оперативного прикрытия. Известно, что необоснованное решение об отправке судов принимал лично Энвер-паша, который, как справедливо заметил глава германской военной миссии генерал О. Лиман фон Сандерс, имел склонность к «фантастическим идеям»[942]. Однако это решение сухопутного начальства, как это ни парадоксально, вполне соответствовало взглядам командующего германо-турецким флотом контр-адмирала В. Сушона на проблему обеспечения безопасности морских перевозок. В докладной записке, представленной в главную квартиру 25 октября (7 ноября), командующий германо-турецким флотом свой главной задачей назвал «оборону морских проливов», однако было очевидно, что образ действий, принятый русским флотом в первые месяцы войны, выдвигал на первый план проблему обороны морских сообщений. Для ее решения В. Сушон намеревался «удерживать неприятеля на таком расстоянии от Босфора, чтобы обеспечить доставку в него морскими путями угля из Гераклии и разных грузов из румынских и болгарских портов»[943].
Энвер-паша
В. Сушон
Нетрудно заметить, что этот документ содержит явное внутреннее противоречие. Так, командующий планировал строить оборону своих коммуникаций по зональному принципу, прикрывая быстроходными крейсерами сразу всю анатолийскую коммуникацию, вместо организации непосредственного охранения каждого конвоя или крупного транспорта на переходе морем (объектовый принцип). При этом не вполне ясно, каким образом «Гебену» и «Бреслау» надлежало «удерживать» русских на значительном расстоянии от устья пролива, если, в соответствии с первым пунктом меморандума, обоим крейсерам следовало находиться в Босфоре в готовности дать отпор неприятелю, намеревающемуся «вернуть крест на Святую Софию». Вообще, в первые дни ноября 1914 г. В. Сушон имел весьма приблизительное представление о характере и перспективах военных действий в Черном море и, как явствует из содержания доклада, пока не сумел внятно определить приоритетность возникших перед ним задач и тем более выработать адекватные обстановке способы их решения. В этом контексте трагический для турок исход попытки самостоятельного перехода в Трапезунд трех крупных транспортов выглядит вполне закономерным.
Убедившись в том, что «транспорты, не обеспеченные флотом, неизбежно должны уничтожаться неприятелем»[944], контр-адмирал В. Сушон вынужден был привлекать к обеспечению войсковых перевозок главную ударную силу оттоманского флота — линейный крейсер «Гебен». Первый такой случай зафиксирован 23–26 ноября (6–9 декабря) 1914 г., когда «Явуз Султан Селим» под флагом командующего флотом в сопровождении минных крейсеров «Берк-И Сатвет» и «Пейк-И Шевкет» осуществлял оперативное прикрытие конвоя в составе крейсера «Меджидие», пароходов «Акдениз» (5062 брт) и «Шам» (3662 брт), военного транспорта «Махмуд Шевкет Паша» (2690 брт) и госпитального судна «Гюльхинал». Конвой благополучно перевез из Босфора в Трапезунд два батальона пехоты, сотню кавалерии, около 500 штрафников, две батареи горных орудий, а также военное снаряжение и несколько верблюдов для иррегулярных формирований, действующих в районе реки Чорох