[1139]). Подводная лодка «Морж» атаковывалась в трех походах кряду, что заставило В. В. Погорецкого настойчиво ставить перед командованием бригады вопрос о вооружении лодки «противоаэропланной» пушкой и о демонтаже наружных торпедных аппаратов. Командиру «Моржа» принадлежит и идея введения противника в заблуждения имитацией повреждения или гибели лодки: после бомбардировки гидросамолетом 30 марта (12 апреля) у Босфора В. В. Погорецкий срочно погрузился и распорядился начать откачку масла из трюма[1140].
Показания оттоманских моряков, плененных после потопления парохода «Сейар» 29 февраля (13 марта), подтвердили разведданные об усилении каботажного судоходства между Босфором и румынскими портами, полученные штабом флота в феврале. Причем в перевозках зерна и нефтепродуктов были задействованы не только малотоннажные парусники: в момент выхода «Сейара» из Констанцы там грузились четыре турецких парохода. «Насколько затруднительно было сообщение с угольным побережьем даже для мелких судов из-за постоянной неприятельской блокады, насколько оживленным становилось движение парусников у берегов Румынии. В течение апреля бывали дни, когда из Констанцы прибывало до 40 небольших парусников с мукой и растительным маслом, небольшие пароходы также участвовали в этом судоходстве», — отмечает автор германского описания войны в Черном море[1141].
В апреле оживленное судоходство вдоль побережья Румынии, Болгарии и европейской Турции обратило на себя внимание военно-морского агента в Бухаресте капитана 1 ранга А. Н. Щеглова, а затем и английского адмиралтейства, которое направило в МГШ меморандум с претензиями по поводу продолжающихся перевозок военной контрабанды из румынских портов. Капитан 1 ранга граф А. П. Капнист вынужден был напомнить союзникам, что Черноморский флот не в состоянии «отделять для действий в болгарских и турецких водах лучшие миноносцы, которые… крайне необходимы для действия в других пунктах Черного моря». Англичанам было, кроме того, сообщено, что «главная масса контрабандных грузов идет на мелких судах в территориальных водах Румынии и затем в непосредственной близости к болгарскому и турецкому побережью»[1142]. Еще более резко высказался на сей счет А. А. Эбергард, напомнивший союзникам об их собственных просчетах и в весьма энергичных выражениях показавший необоснованность их упреков[1143] (приложение 56).
Переход Констанца — Варна неприятельские суда совершали вдоль берега, далее на юг некоторые отрезки маршрута прикрывались береговой артиллерией[1144]. Информацию о режиме движения судов в этом районе штаб флота получал от российского консула в Констанце В. К. Рихтера. Эти данные, как правило, поступали с задержкой; лишь однажды своевременно полученная информация позволяла навести силы на вышедшее судно — речь идет о потоплении транспорта «Эсперанца» 5 (18) марта. Это вынудило К. Ф. Кетлинского просить консула передавать сведения по возможности раньше, чтобы вовремя направлять на перехват цели корабли, которым требовалось время на подготовку к выходу. По-видимому, румынские власти догадывались о деятельности В. К. Рихтера и нередко задерживали его депеши на телеграфе[1145].
Командование флота было озабочено продолжающимся судоходством между румынскими, болгарскими и турецкими портами, однако полагало, что в условиях занятости основных сил содействием Кавказской армии и блокадой «угольного» района (то есть решением задач, поставленных ставкой), действия у побережья Румелии могут иметь лишь второстепенное значение[1146]. Поэтому действия на коммуникации Констанца — Босфор в этот период имели ограниченные масштабы. Эсминцы, как было показано выше, выходили сюда лишь дважды, целенаправленно для перехвата судов по данным штаба флота. Подводные лодки, кроме отдельных случаев захода в этот район в ходе крейсерств в «угольном» районе и у Босфора, выходили к румелийскому побережью трижды: «Нерпа» с 4 (17) по 12 (25) февраля, «Тюлень» с 7 (20) по 18 (31) мая и «Морж» с 20 мая (2 июня) по 27 мая (9 июня)[1147].
Подводные лодки действовали способом крейсерства в районе от устья Босфора до м. Эмине, иногда до м. Калиакра. С оперативной точки зрения представляет интерес тот факт, что походы «Нерпы» и «Тюленя» были организованы параллельно с действиями других лодок в «угольном» районе. Для исключения возможности встречи с ними лодкам, оперирующим у побережья европейской Турции, запрещалось пересекать меридиан устья Босфора. Среди успехов отметим захват «Тюленем» барка «Балджи» (144 брт) и «Моржом» — барка «Бельгюзар» (238 брт) с грузом в 300 т керосина[1148]. Оба судна были приведены на буксире в Севастополь и зачислены в состав транспортной флотилии.
Всего с февраля по июнь эсминцы и подводные лодки уничтожили или захватили три неприятельских парохода, два буксира и 21 парусник (на долю подводных лодок приходится пароход, буксир и 20 парусных судов)[1149]. С потерей «Дутора» в распоряжении противника осталось лишь четыре крупных транспорта суммарной грузовместимостью 22,8 тыс. брт[1150].
В результате действий Черноморского флота на сообщениях противника в оттоманской столице сохранялось тяжелое положение с провиантом и топливом. По показаниям пленных, цены на продовольствие продолжали расти, дневная норма хлеба сократилась до 250 г, в Константинополе ежедневно отмечались случаи голодной смерти[1151]. Уголь строго экономили: военные корабли в базе стояли без паров, получая электроэнергию от городской станции[1152]. Настойчивые просьбы Энвер-паши о поставках угля из Германии возымели действие 1 (14) февраля, и с конца этого месяца из Второго рейха ежедневно направлялся состав с 400 т топлива. Однако получаемые таким образом 12 тыс. т угля в месяц не могли покрыть минимальной потребности, достигавшей 30 тыс. т[1153].
Вместе с тем следует признать, что в этот период, особенно с прекращением выходов в «угольный» район эсминцев в середине марта (н. ст.), эффективность действий на коммуникациях противника снизилась. По германским данным, в марте в Константинополь удалось доставить 30,3 тыс. т гераклийского угля, то есть на треть больше, чем в январе или феврале[1154].
В отдельный этап могут быть выделены действия Черноморского флота на неприятельских сообщениях в июне — июле, что обусловлено, главным образом, новой интерпретацией соответствующих задач в директиве Морского штаба ВГК от 22 мая (4 июня). Теперь ставка формулировала задачу нарушения коммуникаций противника в более общей форме — «препятствовать снабжению противника углем из угольного района и военной контрабандой из Болгарии и Румынии»[1155]. Широкая трактовка задачи ставкой, а также окончание Трапезундской операции и, следовательно, освобождение основных сил флота от содействия Кавказской армии позволили командованию флота наметить новые, более эффективные меры для борьбы с судоходством вдоль анатолийского и румелийского побережья, сочетая их с блокадой Босфора, которая значилось первой (по существу, главной) задачей и в упомянутой директиве.
Однако эти обстоятельства могли повлиять на организацию действий против морских перевозок турок лишь по истечении времени, необходимого для восстановления боеспособности сил после весьма напряженной деятельности в юго-восточной части моря, прежде всего, проведения морских операций для обеспечения перевозок на побережье Восточной Анатолии 1-й и 2-й пластунских бригад в апреле и 123-й, а затем 127-й пехотных дивизий в мае — июне[1156]. Достаточно сказать, что за одну операцию эсминцы покрывали в среднем от 1100 до 1400 миль, а в отряде оперативного прикрытия — до 1900 миль[1157].
Кроме того, активизация неприятельских подводных лодок у кавказского побережья еще в течение более чем месяца отвлекала значительное количество эсминцев для конвоирования транспортов и других действий в рамках формируемой на театре системы противолодочной обороны. Поэтому «маневренные» группы к блокаде Босфора в этот период не привлекались и выходили в море лишь дважды — 21 июня (4 июля) и 9 (22) июля для перехвата германо-турецких крейсеров[1158]. В ограниченных масштабах применялись и эсминцы — в июне и июле зафиксировано только три выхода в юго-западную часть моря.
Наибольшего успеха добились «Быстрый» (капитан 1 ранга З. А. Шипулинский) и «Поспешный» (капитан 2 ранга Б. Б. Жерве), 24 июня (7 июля) вышедшие под брейд-вымпелом начальника 2-го дивизиона капитана 1 ранга В. Н. Черкасова для перехвата парохода «Иттихат» (921 брт), направлявшегося, по данным штаба флота, из Констанцы в Босфор. Потопив парусник, в ночь на 27 июня (10 июля) у маяка Тузла миноносцы захватили «Иттихат» с грузом в 500 т керосина и 600 т ячменя и привели приз в Одессу[1159]. Спустя сутки у устья р. Сакария «Громкий» (капитан 2 ранга Ф. О. Старк) и «Пылкий» (капитан 2 ранга В. Ф. Ульянов) вынудили выброситься на берег и обстреляли паром «Иктан» (244 брт) и два буксира, шедшие в Босфор с угольными баржами (две из них были уничтожены)