[1176] (приложение 40). Причины этого представляются очевидными. Прежде всего, в начале войны Штаб ВГК, преследуемый идеей об угрозе неприятельского десанта в районе Одессы[1177], вынудил командование флота израсходовать практически весь минный запас в оборонительных целях. Однако, как явствует из содержания всеподданнейшего доклада о необходимости смены командования Черноморского флота от 26 июня (9 июля) 1916 r.[1178], это не помешало адмиралу А. И. Русину и его флаг-капитану кавторангу А. Д. Бубнову переложить ответственность за просчеты ставки на адмирала А. А. Эбергарда, который, как это ни абсурдно, был «обвинен» в исполнении директив своего непосредственного начальства[1179]. Между тем значение активных минных заграждений недооценивалось не столько командованием Черноморского флота, сколько самой ставкой. Показательно, что за первую половину 1916 г. лишь в одном документе, направленном из Могилева в Севастополь, речь шла о минном оружии — имеется в виду запрос адмирала А. И. Русина от 25 марта (7 апреля) о предложениях по использованию плавающих мин[1180]. Важно иметь в виду и то обстоятельство, что в директивах ставки задача «минной блокады» Босфора флоту не ставилась. Поэтому вполне естественно, что из обещанных в начале 1915 г. 4500 мин флот получил только 900, а в августе — сентябре 1915 г. руководство морского ведомства нашло возможным даже уменьшить минный запас Черноморского флота, передав на Балтику 1047 мин[1181].
Однако сокращение минного запаса, хотя и ограничивало возможности минно-заградительных действий флота, не исключало их вовсе. По состоянию на 1 (14) января 1916 г. в наличии имелось 2162 мины, в том числе 1489 готовых к использованию (остальные находились в процессе сборки и снаряжения). В письме начальнику Морского штаба ВГК от 2 (15) марта А. А. Эбергард ходатайствовал об отправке в Севастополь 3 тыс. мин обр. 1912 г. (в том числе 1 тыс. глубоководных), 300 мин для заградителя «Краб» и 1 тыс. минных якорей обр. 1909 г., необходимых для обеспечения совместных действий у побережья Лазистана и подновления выставленных заграждений[1182]. Однако эта просьба была удовлетворена лишь отчасти, и к 1 (14) июня на складах Севастопольского порта имелась 1641 мина, в том числе 543 устаревших систем гальваноударные обр. 1898, 1905 и 1906 гг. Не изменилось количество мин обр. 1912 г. для больших глубин (всего 395), только на один комплект (60 единиц) увеличилось число мин для подводного заградителя[1183]. Уже после начала минно-заградительной операции, в середине августа (н. ст.), с Балтики доставили тысячу мин различных образцов[1184].
Подготовка и ведение минно-заградительных действий Черноморского флота во второй половине 1916 г. в первой половине 1917 г. (в терминах того времени — «крупная минная обструкция»[1185]) в достаточной мере исследованы целым рядом специалистов[1186], поэтому ограничимся общими итогами «минной блокады». С июля 1916 г. по июль 1917 г. в районе Босфора были проведены минно-заградительная операция (четыре минных постановки) и шестнадцать отдельных минных постановок (приложение 58). Три постановки в сентябре — начале октября (н. ст.) 1916 г. и одна в конце апреля (н. ст.) 1917 г. не состоялись из-за неблагоприятных метеоусловий, причем в одном случае — попытка постановки в районе м. Кара-Бурну (Румелийского) эсминцами «Дерзкий» и «Гневный» 10 (23) сентября 1916 г. — минный запас (160 мин) был выброшен в море[1187]. Одна постановка была сорвана в результате противодействия противника (попытка постановки мин типа «Рыбка» с баркасов 5 (18) мая 1917 г.), спустя неделю аналогичная постановка была проведена в неполном объеме вследствие несанкционированных взрывов мин на носителе[1188].
Мины образца 1908 г. на палубе эсминца «Поспешный»
По подсчетам А. А. Ляховича и В. С. Шломина[1189], за двадцать постановок было выставлено 4153 мины (2187 в 1916 г. и 1966 в 1917 r.). Использовались в основном мины обр. 1912 г., по своим конструктивным особенностям[1190] в наибольшей мере подходили для активных заграждений. В меньшей степени использовались мины обр. 1908 и 1909 гг. и «ПЛ-100», в 1917 г. в проливе было выставлено 386 малых мин «Рыбка». Эсминцы выполнили десять постановок и выставили 1907 мин (46 %); тральщики типа «эльпидифор» — четыре постановки, 1800 мин (43 %); подводный заградитель «Краб» — одну постановку, 60 мин (1,4 %); мотобаркасы — три постановки, 306 мин (7,4 %); катера (по стройки американской фирмы «Гринпорт») — две постановки, 80 мин (1,9 %).
С точки зрения военно-морского искусства представляет интерес эволюция замысла минно-заградительных действий, направленность которой определялась оценкой эффективности проведенных постановок и результатами противоминных действий неприятеля. Первоначальное решение, оформленное в виде «Плана операции постановки основного минного заграждения у Босфора» (приказание командующего флотом № 15 от 20 июля (2 августа) 1916 г.)[1191], предусматривало постановку основного заграждения по дуге в расстоянии от 20 до 40 каб от входа в Босфор и дополнительных мелководных заграждений на флангах основного, вплотную к берегу. Замысел «закупорки» пролива строился на постановке мин в таком количестве, чтобы, по выражению М. И. Смирнова, «противник не имел времени на их траление»[1192]. Основное заграждение предназначалось для борьбы с надводными кораблями и крупными транспортами, дополнительные — против подводных лодок и малотоннажных судов. Удаление минных полей от горла пролива диктовалось необходимостью обеспечить возможность обстрелов кораблями укреплений Верхнего Босфора.
Противник, однако, продолжал использовать прибрежные фарватеры, поэтому содержанием следующего этапа «минной обструкции» — с середины августа до середины сентября (н. ст.) 1916 г. — стало усиление заграждений, главным образом за счет фронтального расширения загражденного района вдоль азиатского и европейского побережья. Реализация такого подхода, бесспорно, давала определенный положительный результат, затрудняя противоминные действия противнику с его ограниченными противоминными силами и примитивными тральными средствами. Однако имелись и отрицательные последствия: «экстенсивное» наращивание загражденного района вызывало значительный расход мин, не позволяло увеличить плотность заграждений (и, следовательно, вероятность подрыва неприятельских кораблей), затрудняло подводным лодкам наблюдение за заграждениями и ограничивало их действия.
Поэтому с конца октября (н. ст.) командование флота сделало ставку на новый, если угодно, «интенсивный», способ наращивания минной угрозы в районе Босфора — подновление ранее выставленных заграждений с использованием мелкосидящих носителей — тральщиков типа «эльпидифор» и, в первой половине 1917 г., моторных баркасов и быстроходных катеров. Первую такую постановку у м. Кара-Бурну (Румелийского) успешно выполнил тральщик «№ 234» (осадка 0,6 м) под командованием старшего офицера оперативной части штаба командующего флотом лейтенанта Г. М. Веселаго в ночь на 10 (23) октября 1916 г.[1193]. Особой смелостью, оригинальностью замысла и навигационной сложностью отличается последняя в кампании 1916 г. постановка, выполненная в ночь на 5 (18) декабря эсминцами 4-го дивизиона «Жаркий» и «Живой» под руководством флагманского минного офицера штаба командующего флотом капитана 2 ранга В. В. Николя (на правах «начальника операции») непосредственно у устья пролива, внутри загражденного района[1194]. Замысел постановки, в ходе которой миноносцы, благодаря малой осадке (3 м) прошли над минами основного заграждения (углубление 4,8 м), строился на информации о том, что противник, зная о существовании основного заграждения, не тралил его из-за недостатка противоминных сил и средств, и поддерживал в безопасном состоянии лишь прибрежные фарватеры. Постановка же мин у самого выхода из пролива (на удалении около 4 каб от береговых батарей) должна была лишить противника возможности использовать и эти пути. Обеспечению скрытности постановки должен был поспособствовать налет аэропланов с авиатранспортов «Император Александр I» и «Император Николай I» на Константинополь, запланированный на утро 5 (18) декабря, однако из-за шторма нанесение авиаудара было отложено на сутки, а затем отменено комфлотом[1195].
Отметим, что командованию флота, как правило, удавалось добиться скрытности минно-заградительных действий: за исключением трех случаев, постановки не были обнаружены противником. Во второй половине 1916 г., когда неприятель демонстрировал труднообъяснимое пренебрежение дозорной службой на ближних подходах к Босфору, корабельные группы заграждения встретили противодействие лишь в одном случае из 12[1196]. Штаб флота умело организовал всестороннее (в том числе, что особенно важно в минно-заградительных действиях, навигационно-гидрографическое) обеспечение сил, а личный состав кораблей продемонстрировал высокий уровень специальной подготовки. Заслуживает упоминания применение нестандартных тактических приемов. Например, при постановке западных линии основно